Роковая женщина - Чейз Джеймс Хедли - Страница 35

• Предыдущая
• 35/42
• Следующая

Я сам себе выкопал могилу, думал я. Зачем я дал Фелу свою маскировку, которой уже пользовался при неудавшемся налете? Я предупредил их надеть перчатки и позаботился об алиби, но мне и в голову не пришло, что служитель бензоколонки, запомнивший парик, очки и пиджак, сообщит в полицию о ночном визите и что у нашей полиции связь с Луисвиллом. Прошло лишь несколько дней, в течение которых я тешил себя уверенностью, что их невозможно найти, если они не попытаются сбыть колье, а полиция уже шла по их следам! Охота началась. Сколько они продержатся? Когда их поймают, они заговорят.

Радио Парадиз-Сити передавало последние известия каждые три часа.

Я превратился в маниакального слушателя радио. Стоило диктору сказать: «А теперь сводка новостей», как я напряженно застывал и с гулко колотившимся сердцем слушал. Я ждал сообщения об их аресте. Пока длилось трехчасовое ожидание, я не отвечал сестре. Еда оставалась нетронутой. Все мое внимание было приковано к стрелкам часов, которые медленно ползли, отмеряя время до следующей передачи новостей. Я понимал, что двухмесячный круиз по морю придется отменить. Одна мысль о том, что придется находиться на корабле, отрезанным от новостей, все время гадая, не попались ли они, и в каждом порту ожидать появления агентов, пришедших арестовать меня, сводила с ума. Беспокойство не давало мне лежать в постели, и на следующее утро, как только сестра вышла, я встал и принялся расхаживать взад и вперед по комнате. Сначала у меня подгибались ноги, но я упорно продолжал ходить, чувствуя, что движение возвращает мне силы. Доктор Соммерс застал меня стоящим у окна.

— Только не надо шума по пустякам, — попросил я. — Я хочу домой. Мне наплевать, как это отзовется на моем здоровье. Если я поваляюсь у себя на солнышке на балконе, мне будет только лучше. Уверен. А торчать здесь взаперти больше нет сил.

Неожиданно для меня он согласился.

— Хорошо, мистер Карр, я распоряжусь насчет санитарной машины, и после обеда можете отправляться домой. Вечером я заеду посмотреть, как ваши дела. Мне кажется, будет весьма разумно, если сестра Флеминг поедет с вами и останется у вас на несколько дней. На всякий случай.

— Она мне не нужна. Мисс Бакстер может обо мне позаботиться.

В четыре часа того же дня я был уже дома и сидел на освещенном солнцем балконе. Здесь-то, когда Дженни вошла, неся поднос с чайной посудой, я и объявил ей, что морская поездка отменяется. Потрясение и разочарование, отразившиеся в ее взгляде, вызвали у меня лишь раздражение. Я то и дело посматривал на часы. Передача новостей начнется через несколько минут.

— Но почему? — спросила Дженни. — Море было бы вам очень полезно. Что вас заставило передумать?

— Я имею право передумать, не так ли? — огрызнулся я. — Пора заняться делами. Нужно еще распорядиться имуществом Сиднея. Я теперь понял, что за два месяца на корабле я бы подох со скуки.

— Ах, так. — Она опустила взгляд на свои руки и покраснела. — Но я заказала вещи, Ларри. Вы говорили…

— Ничего, все в порядке. Может, еще съездим попозже, кто знает. Оставьте их себе. Вы это заслужили.

— Я не могу, Ларри. Предполагалось, что я буду у вас секретаршей…

— Не морочьте мне голову. Оставьте их себе! Я снова взглянул на часы.

— Спасибо. — В ее голосе зазвучала холодная нотка.

После долгой паузы она сказала:

— Пожалуй, надо возвращаться в Луисвилл. Я уже совсем хорошо хожу. Думаю, вы обойдетесь без меня, правда?

Неожиданно я понял, что должен остаться один. Я должен проводить все свое время в ожидании последних известий, и Дженни только мешала бы мне. Кроме того, если их поймают, они заговорят, и я не хотел, чтобы Дженни была здесь, когда меня арестуют. Этого я не хотел ни в коем случае. Не глядя на нее, я сказал:

— Хорошо, Дженни. Я понимаю, вам так же хочется вернуться к своей работе, как и мне к своей.

— Да.

— Хорошо, договорились. Я… — Видя, что подошло время сводки новостей, я умолк. — Одну минутку. Я хочу послушать последние известия.

Пока я слушал все тот же надоевший вздор про Никсона и про Китай, Вьетнам, Англию и Общий рынок, Дженни тихо встала и ушла в гостиную. Когда болтовня кончилась, а об их аресте так и не было сообщено, я тоже вышел в гостиную. Дженни там не было. Поколебавшись, я вошел в комнату для гостей. Она укладывала вещи.

— Незачем так спешить, — сказал я неуверенно. — О чем вы думаете?

Она продолжала укладывать вещи.

— Через час уходит автобус. Если я его поймаю, то послезавтра уже буду у себя в бюро, а мне это и нужно.

— Да, понятно.

Испытывая отвращение к самому себе, я вышел на балкон. Через двадцать минут она присоединилась ко мне.

— Берегите себя, Ларри, — вздохнула она, — не переутомляйтесь.

— Спасибо, что вы меня так выручили. Будем поддерживать связь.

Я не смел взглянуть на нее.

— Ведь вас что-то беспокоит, правда? — спросила она и положила ладонь на мою руку. — Расскажите мне. Вдвоем бывает проще найти выход из положения.

Как мне хотелось рассказать ей все! Но что толку? Чем она может помочь? Никто мне не поможет.

— Все в порядке, Дженни, — ответил я коротко. — Не опоздайте на автобус.

Она долго смотрела на меня. Ее губы дрожали. Мне стало ясно, что она действительно меня любит, но время для этого было упущено. Как и для всего, к чему я прикасался теперь. Я отвернулся и через секунду услышал, как захлопнулась входная дверь. Только тогда я понял, что теперь окончательно остался один.

Следующие три дня я провел в одиночестве, посылая за едой в ресторан и слушая каждую передачу новостей. Телефон не давал мне покоя. Звонили малознакомые люди, справлявшиеся о моем здоровье, друзья, желавшие навестить меня, в чьих голосах проскальзывала обида, когда я отвечал, что самочувствие пока не позволяет мне никого принимать. Наконец я совсем перестал отвечать на звонки. На третье утро доктор Соммерс снял бинты. Не считая плеши на затылке, я был, по его мнению, как новенький. Он сказал, что теперь самое время для морского путешествия. Я ответил, что подумаю, и поскорее сплавил его.

Я начинал жалеть, что так обошелся с Дженни. В моем тогдашнем паническом состоянии мне было просто необходимо остаться одному, но теперь, когда страх отступил, я старался уверить себя, что Рею и Фела никогда не поймают. По всей вероятности, они уже где-нибудь в Мексике или даже в Южной Америке и я могу провести остаток своих дней прикованный к радио и так и не услышать об их аресте. Не позвонить ли Дженни? Я объясню ей, что был не в себе и что теперь, как мне кажется, я способен выдержать морское путешествие. Но согласится ли она забыть о моем поведении и поехать со мной?

Я колебался. Пожалуй, думал я, лучше выждать неделю-другую, а потом, если не будет никаких известий о Морганах, я уеду. Я написал Дженни письмо, в котором постарался объяснить свое поведение плохим самочувствием и сообщал, что теперь мне лучше и мы могли бы отплыть в ближайшем будущем, если она согласна ехать со мной. Но когда я перечитал письмо, оно показалось мне таким неискренним, что я порвал его. На четвертый день я переборол себя и, взяв такси, поехал в магазин. В моем чемоданчике лежало колье Плессинггонов.

Мисс Барлоу, Пьер Мартен и Ганс Клох встретили меня шумными приветствиями. Даже Терри, хотя и без особого энтузиазма, соизволил выразить надежду, что мне лучше. Я прошел в кабинет Тома Льюиса и положил перед ним на стол футляр с колье.

— Том, я хочу рассказать историю об этом колье, — начал я.

Он взглянул на меня довольно холодно, кивнул и стал ждать продолжения. Я рассказал ему правду, как Сидней попросил сохранить перепродажу колье в секрете, как я предупреждал его, что это не этично, и как он настоял на своем.

— Я все знаю, — спокойно сказал Льюис. — Видишь ли, Ларри, от меня мало что утаивается. Я ведал акциями Сиднея, и когда он сказал, что хочет продать блок на сумму в три четверти миллиона, и когда я услышал, что миссис Плессингтон по уши влезла в долги, об остальном было нетрудно догадаться. Меня это не волновало, и я жалею, что так беспокоился Сидней.

• Предыдущая
• 35/42
• Следующая