Двор Крыльев и Гибели (ЛП) - Маас Сара - Страница 132

Я медленно моргнула.

— Я хотел посмотреть, стоишь ли ты моей помощи, — продолжил Костерез. — Мало кто может столкнуться со своей истинной сущностью и не убежать от нее — не сломаться от этого. Вот что показывает Уроборос тем, кто посмотрит в него: кто они есть, каждую подлую и порочную частичку. Некоторые смотрят в него и даже не осознают, что тот ужас, который они видят, и есть они сами — даже когда страх лишает их разума. Некоторые имеют большое самомнение, а потом их уничтожает то маленькое, жалкое существо, которое они находят внутри. Но ты... Да, действительно необычна. Только за это я готов рискнуть и уйти отсюда.

Ярость — кипящая ярость начала заполнять дыры, оставленные тем, что я увидела в зеркале.

— Ты хотел посмотреть, достойна ли я?

Невинные люди достойны того, чтобы им помогли.

Кивок.

— Да. И ты достойна. И теперь я помогу тебе.

Я раздумывала над тем, стоит ли зарядить дверью в его лицо.

Но лишь тихо сказала:

— Хорошо.

Я подошла к нему. И я не боялась, когда обхватила холодную руку Костереза.

— Тогда приступим.

ГЛАВА

69

Наступил рассвет, окрашивая в золотые оттенки туманные низины, тянущиеся по равнинам земель смертных.

Хайберн сравнял с землей все, начиная с Весеннего Двора и заканчивая побережьем моря.

Включая мою деревню.

Когда мы проходили через нее, то увидели, что там ничего не осталось, кроме дымящегося пепла и расколотых камней.

И поместье моего отца... Треть дома все еще стояла, а остальная часть была разрушена. Окна были разбиты, а стены обрушены до фундамента.

Сад Элейн растоптали, оставив только лужу грязи. Величественный дуб на краю участка — в тени которого Нэста любила стоять и осматривать наши земли... Он был выжжен.

Они сделали это специально. Я знала это. Мы все знали. Король приказал убить весь наш скот. Накануне я вывела отсюда собак и лошадей — вместе со слугами и их семьями. Но богатства, личные вещи... Их разграбили или уничтожили.

Хайберн не задержался, чтобы уничтожить то, что осталось от дома, как сказал мне Кассиан, и предположил, что он не хотел, чтобы мы слишком приблизились к нему. Он обеспечил себе преимущество — выбор правильного поля битвы. Мы не сомневались, что нахождение пустых деревень на своем пути вызвало у короля гнев. Но было и достаточно городов и деревень, к которым мы не успели добраться вовремя.

Но на практике добраться до Хайберна оказалось сложнее, чем в теории, учитывая размеры нашей армии, состоящей из стольких по-разному обученных воинов, с таким количеством руководителей, раздающих указания о дальнейших действиях.

Иллирийцы были слишком вспыльчивыми — дергаясь на поводке даже под строгим командованием Лорда Девлона. Они были раздражены тем, что нам приходилось ждать остальных, что мы не могли просто полететь вперед и перехватить Хайберна, остановить его до того, как он выберет поле боя.

Я наблюдала, как Кассиан отчитывает двух разных командиров в течение трех часов — смотрела, как он распределяет ворчащих воинов на перетаскивание повозок и тележек с запасами, лишая некоторых чести быть на передовой. Как только другие увидели, что он выполняет то, о чем говорит, чем угрожает... жалобы прекратились.

Кейр и его Несущие Тьму тоже наблюдали за Кассианом — и были достаточно умны, чтобы держать свое недовольство в себе. Чтобы продолжать поход, и их темные доспехи покрывались грязью все сильнее с каждой пройденной милей.

В течение краткой полуденной остановки на большом лугу, мы с Нэстой залезли в одну из крытых повозок с запасами, чтобы переодеться в иллирийские боевые кожи. Когда мы вышли, Нэста даже закрепила кинжал на своем боку. На этом настоял Кассиан, хотя он и сам признал, что поскольку она была не обучена, то может как ранить себя, так и кого-нибудь другого.

Элейн... Она посмотрела на нас, когда мы вышли на колышущуюся траву из повозки, на наши ноги и округлости тела, выставленные напоказ, и залилась краской. Но тут вмешалась Вивиан, предлагая ей наряд Зимнего Двора, который был гораздо менее провокационным: кожаные штаны, но к ним шла голубая накидка, надеваемая поверх доспехов, закрывающая бедра, и ее воротник был отделан белым мехом. В такую жару это лишь доставит неудобства, но Элейн была достаточно благодарна, что не жаловалась, когда мы снова вышли из крытой повозки и подошли к своим ожидающим друзьям. Однако она отказалась от ножа, который ей дал Кассиан.

И побледнела от его вида.

Азриэль, все еще прихрамывая, просто оттолкнул Кассиана и предложил ей другой варИанф.

— Это Говорящий Правду, — мягко сказал он ей. — Я не буду его использовать сегодня — так что я хотел бы, что ты взяла его.

Его крылья зажили, хотя теперь их пересекали длинные тонкие шрамы. Но Маджа предупредила его, что они были еще недостаточно сильными, чтобы он летал сегодня.

Утренний спор с Рисом был быстрым и ожесточенным: Азриэль настаивал, что сможет летать — и сражаться с легионами, как они и планировали. Рис был против. Кассиан тоже. Азриэль пригрозил, что превратиться в тень и все равно будет сражаться. На что Рис ответил, что если он даже попытается, то он привяжет Азриэля к дереву.

И Азриэль... Лишь когда Мор зашла в палатку и начала упрашивать его — умолять со слезами на глазах — он уступил. Согласился стать нашими глазами и ушами, ничего больше не делая.

И теперь, стоя посреди колышущихся луговых трав в своей иллирийской броне, с семью сияющими Сифонами...

Элейн с широко раскрытыми глазами посмотрела на клинок с черной рукояткой, который Азриэль держал в своей испещренной шрамами руке. На руны, выгравированные на темных ножнах.

— Он никогда не подводил меня, — сказал говорящий с тенями, темный клинок поглощал полуденный солнечный свет. — Некоторые говорят, что это магия и что он всегда поражает свою цель, — он осторожно взял ее ладонь и вложил в нее рукоятку легендарного кинжала. — Он сослужит тебе добрую службу.

— Я... я не знаю, как им пользоваться –

— Я позабочусь, чтобы тебе не пришлось его использовать, — сказала я, и трава зашуршала под моими ногами, когда я подошла к ней.

Элейн обдумала мои слова... и медленно сомкнула пальцы вокруг кинжала.

Кассиан вытаращился на Азриэля, и я задумалась, как часто Азриэль отдавал кому-нибудь этот кинжал –

Никогда, сказал Рис, который как раз закончил закреплять свое оружие, прислонившись к повозке. Я никогда не видел, чтобы Азриэль позволял кому-то прикасаться к этому ножу.

Элейн подняла глаза на Азриэля, их глаза встретились, а его рука все еще лежала на рукоятке кинжала.

В голове я увидела картину: прекрасная олениха, а перед ней цветущая весна. Она стоит перед Смертью, а тени и ужасы прячутся за его плечом. Пространство между их телами — смесь света и тьмы. Единственная связующая нить... этот кинжал.

Я нарисую это, когда мы вернемся домой.

Прилипала.

Я оглянулась через плечо на Риса, который подошел к нашему небольшому кругу. Его лицо было более осунувшимся, чем обычно, морщинки, появившиеся от стресса, залегли в уголках его рта. И я поняла... Что не провела прошлую ночь с ним. Прошлую ночь — которая была последней. Мы потратили ее на рассеивание –

Не думай так. Не иди в эту битву с мыслью, что ты не уйдешь с поля боя. Его взгляд был острым. Твердым.

Стало трудно дышать. Эта остановка — последний раз, когда мы все находимся вместе, разговаривая.

Потому что эта последняя часть пути, в которую мы сейчас отправимся... Она приведет нас прямо к полю боя.

Рис выгнул бровь. В таком случае мы могли бы пойти в эту повозку на несколько минут.

Пространство там ограничено из-за оружия и запасов, но я что-нибудь придумаю.