У ворот Ленинграда. История солдата группы армий «Север». 1941—1945 - Люббеке Вильгельм - Страница 15

23 августа 1939 г. в Москве был подписан Договор о ненападении между Германией и СССР. Поразительно, что, несмотря на острые идеологические разногласия между нацистским и коммунистическим режимами, это соглашение все же было достигнуто[11]. Подобный дипломатический шаг, как представлялось, обеспечивал мир с Россией, в случае если бы между Германией и Польшей начались военные действия. От Франции и Англии не ожидали, что они вступят в войну из-за Польши, и опасность возникновения широкого военного конфликта в Европе уже, как казалось, не была столь явной.

Когда я вернулся в Хаген из поездки в Люнебург в воскресенье 27 августа, тетя Дора вручила мне только что полученную срочную телеграмму. Мне предписывалось явиться в понедельник в расположение воинской части в Люнебурге для прохождения военной подготовки. До последнего момента я продолжал надеяться, что у меня еще есть четыре месяца для завершения моей ученической практики, прежде чем меня призовут в армию. Теперь стало ясно, что мои планы могут измениться.

Несмотря на неопределенность моего положения, меня неожиданно охватило чувство, какое испытывает каждый перед предстоящим ему приключением. В волнении я не мог решить, сообщить ли прежде моим родителям или начать собирать вещи. Когда я до них дозвонился, они реагировали на мое сообщение сдержанно. Особенно встревожилась, естественно, моя мать. Она захотела навестить меня в первую неделю, но наша встреча была краткой, так как подготовка в учебном лагере уже шла полным ходом.

Этот неожиданный призыв на военную службу оставил во мне двойственное чувство: кто я – призывник или доброволец. Мои прежние планы служить в берлинской танковой дивизии не осуществились. Вместо этого я стал новобранцем в только что сформированной 58-й пехотной дивизии.

Следуя подробно разработанному плану увеличения численности вооруженных сил, вермахт формировал новые дивизии следующим образом: из каждой боеспособной дивизии выделялось ядро, которое полагалось в основу формирования новой дивизии. Уже существовавшие 20, 22 и 30-я пехотные дивизии, расположенные в Северной Германии, предоставляли кадровые подразделения для подготовки новобранцев для полков 58-й пехотной дивизии, составлявшие до 20 процентов ее личного состава.

В соответствии с планом большая часть состава 47-го пехотного полка 22-й пехотной дивизии отправлялась на французскую границу, чтобы противостоять возможным наступательным действиям на западе. Остались только кадровые со стажем офицеры и унтер-офицеры, которые должны были обучить новобранцев и доукомплектовать ими 58-ю пехотную дивизию.

В связи с тем что для подготовки призывников требовалось время, в армию были временно призваны ветераны Великой войны, которые должны были пополнить ряды 58-й дивизии и укрепить нашу оборону на французской границе. Как только наше обучение закончится, мы должны будем сменить старых резервистов на фронте. В это время я верил, что моя подготовка будет длиться очень недолго.

Когда я прибыл в понедельник утром на место бывшего расположения 47-го пехотного полка в западной части Люнебурга, мое первоначальное волнение несколько улеглось, хотя я не разделял чувство обеспокоенности большинства призывников. Я подумал про себя: «Дело обстоит так. Я собираюсь стать солдатом, и мне необходимо сделать для этого все возможное». С самого начала присущий мне дух соперничества заставлял меня испытывать себя, я стремился быть первым солдатом в подразделении. Моей целью было завоевать признание, чтобы в итоге стать лидером.

Прибыв в казармы, все новобранцы направились на склад, где нам выдали форму, шлем и ботинки. Поскольку никто тогда не носил длинных волос, не было ставшей позднее привычной процедуры бритья головы новобранцам. После того как нам объяснили, как нужно отдавать честь при встрече с офицером, нас разбили на отдельные роты.

Восемь призывников спали в отдельной комнате, в которой было четыре двухъярусные койки и стол. Во время моего обучения профессии электрика я подробно узнал об этих типичных для немецкой армии трехэтажных казармах из кирпича и бетона. Несмотря на отдельные удобства, такие как водопровод для душа и туалета, условия для призывников были не самые лучшие. Строжайшие правила ухода за помещениями помогали постоянно содержать их в образцовом порядке. Если фельдфебель роты во время инспекции обнаруживал малейший непорядок, то виновный тут же получал наряд вне очереди.

На следующий день утром всех построили по росту на опушке соснового леса недалеко от казарм. С этого момента каждый из нас считался уже официально призванным на военную службу и получал звание рядового пехоты. Всю эту неделю инструкторы учили нас передвижению в сомкнутом строю и гусиному шагу, из штатского человека делали солдата.

В пятницу 1 сентября 1939 г., после побудки, мы услышали по радио сообщение о начале войны Германии с Польшей. Призывники сразу же поняли, что им не суждено в скором времени вернуться к гражданской жизни. Хотя мы не должны были принимать участия в военной кампании, моя мать прекрасно понимала значение этого события. Она сказала своим домашним: «Теперь Вильгельм тоже должен пойти на войну».

Лишь малая часть немцев с недоверием отнеслась к заявлению правительства, что это поляки начали войну, перейдя границу и напав на немецкую радиостанцию. Однако никто из тех, кого я знал, не сомневался в справедливости войны, даже в частном разговоре. Как большинство граждан страны, и я полагал, что Германия имеет все законные основания для недовольства и что она начала вторжение в Польшу, исчерпав все средства мирной дипломатии. Возвращаясь теперь к событиям прошлого, мне понятно, что Гитлер просто искал повода для войны и использовал события в своих целях. Для него развязывание войны значило еще один шаг в агрессивном плане завоеваний, имевшем целью превращение Германии в главенствующую державу Европы.

На следующий день после начала войны на учебном плацу за бараками была проведена церемония военной присяги. Стоя по стойке «смирно», каждый новобранец поднял правую руку и произнес торжественные слова: «Перед лицом Бога я клянусь этой священной клятвой фюреру Германского рейха и народа Адольфу Гитлеру, главнокомандующему вермахта, беспрекословно подчиняться и быть, как храбрый солдат, всегда готовым пожертвовать своею жизнью».

В последующие дни мы следили за событиями в Польше и обсуждали их между собой. Мы считали, что война будет короткой, и многие из нас жалели, что не удалось поучаствовать в ней, когда она закончилась несколько недель спустя. Пожалуй, это было наивно, но мы не думали, что нам придется вскоре принять участие в военных действиях, хотя Англия и Франция объявили войну Германии в начале сентября. Никто из наших офицеров тоже не верил в близкую войну.

Первую неделю мы учились маршировать, а затем для нашей роты начались каждодневные занятия в поле, проходившие независимо от погоды – в дождь и снег. Наше учебное время делилось поровну между физическими упражнениями, которые должны были сделать нас более выносливыми, и занятиями в оружейном классе. Нас учили беспрекословному повиновению приказам.

Каждое утро мы просыпались перед рассветом, принимали душ и шли на завтрак. Затем было построение, мы надевали рюкзаки с грузом в одиннадцать с лишним килограммов и совершали 5–6-километровый переход в пешем строю на полигон Вендиш-Эверн[12]. Перед началом движения дежурный офицер или сержант обычно выкрикивали: «Песню!», и мы, печатая шаг, с воодушевлением подхватывали мелодию военного марша.

В тот первый день, придя на полигон, мы сразу же приступили к огневой подготовке на песчаной и холмистой, поросшей соснами местности. Нам показали, как надо обращаться с карабином (укороченной винтовкой) Маузера образца 1898 г., ставшего нашим основным оружием. Первые дни мы занимались учебной стрельбой. И при свете дня, и ночью нас учили, как правильно разбирать и чистить карабин, чтобы не заедал затвор. Это мы делали два раза в неделю. Кроме карабина Маузера наши инструкторы познакомили нас с другими типами оружия.