Е2-Е4 или совсем другая история. Часть 3. Дары Судьбы (СИ) - "Рада Девил" - Страница 94

Одежда – слава магии и ее приятным милостям – была расстегнута в мгновение ока и без заминки отправилась на сундук у изножья кровати. Лето еще значилось на календаре, однако в Певерелл-мэноре уже поселилась заметная прохлада, обдавшая обнаженные тела своим дуновением, вызвавшим сонм мурашек, пробежавших по ним. Однако ни Тома, ни Северуса подобное не могло отвлечь от увлекательного занятия – они в тысячный раз с упоением изучали тела друг друга: сжимая руками, оставляя красные следы от своих пальцев как россыпь печатей, подтверждающих право обладания; пробуя на вкус, выцеловывая влажные узоры своей страсти; пьянея от аромата кожи партнера и сходя с ума от осознания близости столь дорогого и любимого человека.

Доказывая обещанное, Северус был напорист и даже несколько грубоват, что нисколько не умаляло жажды Тома, пылающего от его прикосновений – жестких, требовательных и подчиняющих. Желание доминировать, а вместе с тем оберегать, заботиться и брать на себя ответственность за благополучие, чувствовалось в каждом жесте и в каждом вздохе Северуса. Подобное случалось не очень часто, обычно он уступал, предпочитая быть в постели ведомым, однако время от времени не забывал напоминать Тому, что он на равных готов сразиться со всем миром за их счастье.

Горячие пальцы, казалось, оставляли незримые ожоги на чувствительной коже Тома везде, где к ней прикасались, возбуждение захлестывало с такой силой, что горло оказывалось способным воспроизвести лишь максимально короткие слова, понукая партнера к более откровенным действиям.

– Ну же!.. Да!.. Так!..

И только входя в тело любимого, Северус позабыл о своей порывистости и жадной резкости. Он терпеливо медленно двигался, с неприкрытым удовольствием наблюдая, как его член исчезает в такой соблазнительной глубине меж разведенных ягодиц. Войдя на всю длину и прижавшись лобком к телу Тома, он прикрыл глаза и задержал дыхание, борясь с порывом отдаться на волю близкому оргазму, так и норовящему овладеть им от одного осознания, насколько они с любимым близки. Но опыт подсказывал Северусу, что сейчас стоит обязательно сдержаться, чтобы потом получить во много крат больше. Желание обжигало, волнами прокатываясь по всему существу, туманя рассудок и захлестывая эмоциями, сосредоточив свой центр там, где тела были соединены в одно целое. Начав двигать бедрами, заставляя член скользить туда и обратно, вызывая все новые оттенки чувственных ощущений, Северус с трудом оторвался от наблюдения за собственными действиями и, насколько ему позволяло состояние эйфории, сосредоточил внимание на любимом. Том не сдерживал стонов удовольствия и в меру возможностей, даваемых ему зависимым положением прижатого к постели крепкими руками, насаживался на член Северуса, с трудом удерживаясь от желания дотронуться до своего, казалось бы, окаменевшего от возбуждения естества.

– Давай!.. – Северус вытолкнул из себя слово так, словно оно было осязаемым – этаким упругим комком бесконечной жажды утонуть в вихре оргазма одновременно с Томом.

Выброс сексуальной магии слился с гортанным криком двух достигших умопомрачительной разрядки мужчин – Том и Северус выплескивали из себя не только семя, но и, казалось бы, легендарную субстанцию любви, укутывая в нее друг друга, словно в призрачный кокон, защищая от жестокости равнодушия окружающего мира, даря счастье и обещание никогда не покидать.

– Это невероятно, – прошептал Северус, целуя в висок Тома, укладываясь с ним рядом и рассматривая краем глаза все еще бушующие вокруг них сверкающие волны чистой магии.

– Ты ученый, поэтому знаешь, что в этом нет ничего сверхъестественного, – поддразнивая менторским тоном, давшимся ему с трудом из-за все еще не восстановившегося ровного дыхания, заметил Том, счастливо улыбаясь. Искренность Северуса и его полная отдача при слиянии с легкостью дотрагивались до струн его души, заставляя их вибрировать в унисон собственной бескрайней любви Тома.

– Никогда ты не сможешь меня убедить, что наш с тобой союз абсолютно обычен и банален, – фыркнул Северус, крепче прижимаясь к боку Тома, натягивая на все еще разгоряченные тела легкое одеяло, пряча их от сквозняка, тянущего к ним свои прохладные пальцы от приоткрытого окна.

– О нет! В этом я полностью солидарен с тобой – наши узы не зря признаны самой магией и без проведения необходимых для подобного обрядов. Я лишь имел в виду этот вот фейерверк, который только что плясал вокруг нас, – успокоил Том, обнимая прильнувшего к нему Северуса. – Ты нашел отличный способ вернуть мне силы, потраченные при работе с амулетами. Спасибо, дорогой.

– Всегда пожалуйста, – насмешливо хмыкнул ему в плечо Северус. – Ты так говоришь, словно я при этом чем-то пожертвовал. Знаешь ли, мне и самому нравится предаваться иногда подобному «разврату» посреди дня. Завтра вернется Гарри, и нам снова придется вести себя прилично. А там и начало занятий не за горами, – он вздохнул, не то чтобы тяжко, но как-то не очень радостно.

– Я сейчас могу бывать в Хогвартсе, так что не грусти. При любом раскладе у нас будет возможность видеться, – Том замолчал, казалось, впитывая всей кожей блаженство от осознания своего неодиночества.

Им и в самом деле скоро снова предстояло расставание. Пусть они и могли встречаться по собственному желанию, как отметил Том, но это все же было далеко от ощущения свободы действий и постоянной близости, сопровождавших их летом.

***

После тренировки по магическому бою с Люпином Гарри не стал задерживаться у Сириуса и сразу же отправился в Певерелл-мэнор. Почти не скрывающий своих чувств ревнующий Люпин не добавлял хорошего настроения. Гарри при нем называл Сириуса исключительно крестным, держался от обоих подчеркнуто на расстоянии и даже несколько холодно, но и это не помогало успокоить зверя в оборотне, все чаще и чаще зыркающего волком. Ремус напоминал голодного пса, у которого пытаются отобрать чудом доставшуюся ему кость. А уж у Грюма, по случаю выходного дня находившегося дома, от взглядов, бросаемых на него Люпином, так и вовсе кровь в жилах должна была стынуть. Не нужно являться легилиментом, чтобы понять, что оборотень уже вынес свой приговор Аластору и только выжидает удобного случая, кое-как сдерживаемый остатками человеческой сущности Ремуса от желания вцепиться ему в глотку незамедлительно. Подобное поведение взрослого мужчины казалось бы смешным, если бы не было столь опасным. Поэтому Гарри, как он и говорил раньше Блэку, старался держаться подальше от неудачно запечатленного оборотня. Да и самому Сириусу следовало быть исключительно осторожным – мало ли что взбредет в голову Люпину, уверенно катящемуся в бездну безумия.

Певерелл-мэнор встретил Гарри тишиной и спокойствием, так необходимыми после нескольких часов в обществе практически сбрендившего оборотня. Поттер кинулся разыскивать Тома и Северуса, ему не терпелось поделиться с ними некоторыми своими мыслями, возникшими после бесед с друзьями. Однако с разговорами на любую тему ему пришлось повременить до обеда – обоих он застал за работой по созданию амулетов. Посмотрев на сосредоточенные уставшие лица близких, плетущих не самое простое колдовство, Гарри стало немного неловко. Он третий день отлынивал от серьезных полезных дел – тренировки он к таковым не относил, хотя и понимал их необходимость. Молча взяв из ящичка подготовленный Томом металлический кругляш, Гарри уселся за мраморный стол и, до поры до времени отбросив все посторонние мысли, сосредоточился на работе – до обеда оставалось достаточно времени, чтобы зачаровать пару амулетов, если не отвлекаться и приложить максимум усилий.

– Прости, что не встретили тебя по правилам хорошего тона, – Том дождался, когда Гарри завершит выписывать кончиком палочки вязь символов над почти готовым амулетом, вплетая нити магии, активированные заклинанием на парселтанге, и снимет купол тишины, наведенный вокруг себя.

– Не извиняйся. Вы были делом заняты, не то, что я, – Гарри тепло улыбнулся в ответ.

– Северус тоже скоро освободится, – Том с нежностью посмотрел на склоненную черную макушку партнера, с раннего утра вместе с ним корпящего над артефактами, стараясь успеть за последние дни лета как можно больше.