Лже–Штирлиц: Низвержение кумира - Жаков Сергей - Страница 27

   ● Конечно, Путин так до конца и  не понял, что тогда по-настоящему происходило в ГДР (а потом и в СССР). Он до сих пор убежден, что Советский Союз не должен был вот так просто уходить, "бросать" все. Скорее всего он думал и думает, что нужно было применять силу, усмирять, бороться за "идеалы" (а вернее - за сохранение "кормушки"). Судя по тому, как он в России ностальгически целенаправленно пытается восстановить авторитарную коммунистическую вертикаль власти и режим угнетения свободы людей, он так и не понял, что в 1989 году ГДР тоталитарный государственный строй развалился не оттого, что власть побоялась применить в очередной раз силу против восставшего народа, а потому, что любой тоталитарный режим обречен на уничтожение, рано или поздно. Это почти закон физики: действие рождает противодействие, тоталитаризм порождает оппозицию. Чем сильнее угнетение, тем быстрее и вернее вызревают силы, которые тоталитаризм когда-нибудь сметут.

   ● Внимательный читатель уже и сам наверное заметил, что во всех дальнейших рассказах Путина, относящихся к послегерманскому периоду его работы и возвращению на работу в ленинградское УКГБ, он сам больше уже никогда не говорит ни про какую "разведку" (это только его наивные друзья и приятели еще несут вздор про разведчиков). У самого Путина все ссылки только общие, неопределенные, относящиеся в целом к системе КГБ: "Уйду из КГБ", "Ведь я  сотрудник КГБ", "Я - кадровый офицер КГБ" " ... к руководству КГБ", "Я оставался действующим офицером КГБ" и т.д. Ни про какую разведку, ни про внешнюю, ни про внутреннюю - ни слова, ни намека. Все, кончился "разведчик"! Даже самого себя он уже перестал обманывать этими баснями об истинной разведке, в которой ему так и не удалось поработать.

   ● Вот например, Путин, по его словам, отказался после ГДР от работы в загадочном центральном аппарате в Москве. Обратим внимание, в очередной раз, на его хитрость, умение манипулировать словами и людьми. Путин использует абстрактное словосочетание "центральный аппарат". Чего? Какой? Где? Из контекста прямо не следует, о чем именно идет речь. Это может быть и центральный аппарат КГБ СССР (на площади Дзержинского), и центральный аппарат Первого главного управления КГБ СССР (в Ясенево) , и центральный аппарат управления "РТ" ПГУ КГБ СССР (на проспекте Вернадского). А что значит обтекаемое путинское словечко "позднее"? Это в абсолютных цифрах - когда? В 1990? В 1991? В 1992? Опять ответа нет. Знаем только, что это было уже после его возвращения из ГДР.

   ● С позиции позднего опыта мы может точно подтвердить, что у советской системы не было будущего - она развалилась в конце 1991 года. А еще мы точно знаем, что у "разведчика", оперативника Путина не было разведбудущего даже, если бы советская система и не развалилась. Соцлагеря (с бывшей ГДР) тогда в любом случае уже больше не существовало, а в капиталистическую немецко-говорящую страну ФРГ, Австрию или Швейцарию "разведчику с территории СССР" Путину поехать в долгосрочную загранкомандировку не светило ни при каких политических раскладах по крайней мере по двум причинам: у него не было достаточно "мохнатой руки", и он был уже "расшифрован" перед контрразведкой ФРГ и НАТО, т.е. "невъездным" в Западную Европу как "разведчик". Путину по сути было не столько жалко того, как мы "сдали" разведку в ГДР, сколько того, что мы ее вообще "сдали", отняв у него единственную возможность выезда для зарабатывания валюты. Его выездная карьера была закончена уже не только потенциально, но и фактически. Больше в КГБ ему делать было нечего. С практической точки зрения, отбросив всякую романтику.

   ● "Разведчик" Путин (и одноименный президент) до сих пор остается убежденным волюнтаристом. Он и теперь считает, что все еще можно было поправить, что можно было ничего и "не сдавать". Руководству в Москве надо было просто послушаться подполковника Путина, выполнить его рекомендации, как действовать. И тогда бы все было хорошо. При этом, Путин даже не видит, что сам себе противоречит, т.к. только парой абзацев выше он нам оракулствовал, что предчувствовал неминуемый конец советской системы, которая была обречена, у нее не было будущего. И вдруг оказывается - было, стоило только дать тогда Путину волю. А вот его друг Ролдугин куда более прагматично рассматривал советское общество, да и систему внешней разведки. Про Москву и центральный аппарат ПГУ он Путину говорил в общем правильно: провинциалу без протекции там делать было нечего, никаких реальных перспектив у него там быть не могло. Оперативник Путин (старпом и подполковник) достиг уже своего предельно возможного потолка. Оставалось разве только тихо просиживать портки в Ясеневе, ожидая казенной квартиры в столице и полковничьей пенсии.  Даже сам факт, что нашему провинциалу все-таки под конец карьеры дали возможность попасть в Ясенево, говорил о том, что там уже нечего было делать. Ему еще сердцем туда хотелось (ведь мечта всей жизни была - попасть в настоящую разведку!), но умом он понимал, что разведка уже не та, вся система разваливалась.

   ● На одну зарплату чекиста в 1990 году уже было не прожить: на советские казначейские билеты, на "деревянные" деньги купить-то уже было почти ничего нельзя. Уже были карточки, и даже в закрытых спецраспределителях для чекистов было как шаром покати.  Про это жена Путина вспоминает правильно. Из КГБ нужно было срочно делать ноги куда-нибудь на гражданку, в серую экономику, чтобы не умереть с голода.

   ● Тем более, что Путин в ГДР натерпелся страху в конце 1989 года во время крушения Берлинской стены, но зато поднабрался опыта - он уже понял, что может случиться с советской системой, с системой государственной безопасности. Надо было срочно устраивать свое будущее по-другому. Его спасало то, что у него формально было приличное юридическое образование, и он решил тихо слинять: сначала на теплую, но уже ни кому не нужную должность прикрытия в ЛГУ, чтобы готовить запасной аэродром вне системы КГБ.

   ● Должность помощника ректора ЛГУ по международным вопросам открывала Путину перспективу быстрого написания диссертации. При чем, оперработнику КГБ даже самому не нужно было напрягаться: в распоряжении "подкрышника" из "Большого дома" была вся секретная агентура среди студентов, преподавателей, руководства и сотрудников университета. Это означало, что "штирлицу" диссертацию даже писать не придется - подчиненные секретные агенты КГБ, стукачи-инициативники напишут.

   ● Путин правильно сделал, что остался в Ленинграде, где все-таки были какие-то связи. Он поставил окончательный крест на своей карьере так и не состоявшегося оперативного сотрудника настоящей внешней разведки, но зато вытянул свою звездную карту: ему удалось пристроиться к Собчаку в мэрию. Только из КГБ Путин уходил вовсе не в политику, как неверно говорит его жена (Путин политиком никогда не был и до сих пор не является), а в аппаратчики, в чиновничество, формально на гражданскую, но все равно на административную службу. В Путине подлинный разведчик (внешний) так и не начался, а "разведчик" третьесортный и захолустный здесь закончился. И началась другая карьера Путина - незаметного гражданского чиновника, приближенного к власти, смертельно ею обиженного, затаившегося и ждущего своего часа. Это было началом путинского реванша над административной машиной КГБ, которая его "предала", за загубленную мечту детства о внешней разведке.

   ● Но сначала Путину, всю свою профессиональную жизнь игравшему в "конспирацию", в меры предосторожности и в скрытность, пришлось еще переступать через свою хроническую фобию публичности. В качестве превентивной меры, ему надлежало широко обнародовать факт своей прошлой принадлежности к органам государственной безопасности, чтобы обезопасить себя и Собчака от возможных провокаций, основанных на этот компромате. Акт аутизма чекиста состоялся в прямой трансляции по ленинградскому телевидению и прошел на удивление спокойно, буднично. Уже после этого Путин вдруг понял, какая тяжелая ноша секретности лежала на нем всю его профессиональную карьеру в карательном ведомстве. Одновременно он впервые обкатал на публике свою легенду про секретную и почетную работу во внешней разведке. Легенда прошла. Никто тогда не стал сильно его корить за недоговорки, искажения действительности и прямую ложь. Для простого провинциального обывателя и третьесортный "разведчик" - герой. Народная поговорка мудро гласит: "На безрыбье и рак - рыба".  Путин публично стал в позу рака, но сердобольный ленинградский обыватель согласился обмануться и признать его рыбой, а потом в глазах и всего российского электората ставший раком лже-штирлиц стал выглядеть этакой царь-рыбой. Хотя надо отдать должное Путину в том, что он сам, лично не слишком раздувал эту свою легенду про его никогда не существовавшую работу во внешней разведке. За него это сделали прихлебатели, пиарщики и газетчики. Сам Путин о внешней разведке говорит всего пару раз, да и то не в прямом смысле. А в основном он использует более общие термины: "органы", "КГБ", "разведка". Так началось восхождение лже-штирлица к вершине новой властной пирамиды. А платить за поруганную путинскую мечту со временем приходится всей стране.