Земные громы
(Повесть) - Дынин Иван Михайлович - Страница 11

— Объясните-ка, товарищ Грабин, нам вот такой вопрос…

Вопросы были трудные. Но Василий Гаврилович ни разу не подвел Гельвиха, отвечал всегда толково, со знанием дела.

— Вам легко дается теория, — сказал однажды Гельвих, взяв во время перерыва Грабина под руку. — Советую для дипломного проекта взять тему посложнее. Например, такую: «Влияние вращения земли на полет снаряда». Интереснейшая проблема.

Грабин загорелся. Не один вечер провел он в библиотеке, подбирая нужный материал. Познакомился с трудами Циолковского, изучил работы многих других теоретиков. И тема постепенно начала вырисовываться.

Но когда в академии более конкретно заговорили о дипломных проектах, стало ясно и Грабину, и Гельвиху, что тему придется менять. Руководство было склонно получить в лице будущих выпускников не теоретиков, а практиков, умеющих командовать артиллерийскими подразделениями, организовывать учебные и боевые стрельбы, методически правильно готовить подчиненных.

Хоть и нелегко было расстаться с идеей, которая уже выношена в сердце, Василию Гавриловичу пришлось отказаться от избранной темы. После долгих раздумий он написал на обложке дипломного проекта «Стрельба тяжелых железнодорожных батарей». И снова потянулись бессонные ночи. Обложившись учебниками и конспектами, Грабин делал необходимые расчеты, выписывал сведения о практическом применении артиллерии в бронепоездах. А когда под утро засыпал, видел во сне, как тяжелые дальнобойные пушки, поставленные на рельсы, маневрируя вдоль морского побережья, ведут огонь по неприятельским кораблям.

Занимаясь расчетами дальности стрельбы и площади поражения, Грабин решил обратиться за помощью к Рдултовскому. Имя этого ученого, работавшего преподавателем в академии, было связано с созданием взрывателей и дистанционных трубок. Слушатели буквальна боготворили Владимира Иосифовича. Он был не только теоретиком, но и практиком. Ни одно устройство, созданное им, не испытывалось без его участия. И если по каким-то причинам снаряд не взрывался, он сам, не ведая страха, разбирал его. Всех остальных обязательно просил удалиться на безопасное расстояние. И не было случая, чтобы он не смог выяснить причину.

А в обыденной жизни Рдултовский был тих и даже робок. Говорил медленно, тщательно обдумывая каждую фразу, то и дело извиняясь, боясь причинить собеседнику малейшую неприятность.

Рдултовский встретил Грабина радушно, будто долго ждал его прихода. Усадил, заставил подробно рассказать о своих затруднениях, а когда услышал о том, что Василий Гаврилович вынужден был поменять тему дипломного проекта, не на шутку расстроился:

— Как же, голубчик, можно было менять тему? Это же… Не принято так. Пути, говорят, не будет…

О странностях Рдултовского в академии ходили легенды. Особо подчеркивалось его суеверие, хотя Грабин многому не верил. Рассказывали, например, как однажды, собравшись в Москву по важному вопросу, Владимир Иосифович уже вышел из дому и тут вспомнил, что второпях забыл важные документы. По его убеждению, вернувшись, он обрекал себя на неудачу. А поездка предстояла весьма нужная. И тогда Рдултовский… пошел спиной вперед. Таким способом он поднялся по лестнице, постучал в квартиру, не оборачиваясь, попросил жену принести забытую папку и, облегченно вздохнув, снова вышел из дому.

В Москве Рдултовского ждала радость. Его новая работа над взрывателем получила высокую оценку. Вернулся он в Ленинград окрыленный и всем твердил:

— Хорошо, что я не повернулся спиной, а то не видать бы мне удачи.

Вот и на этот раз Владимира Иосифовича больше всего расстроила вынужденная смена Грабиным избранной темы. Он смотрел на Василия Гавриловича как на человека, накликавшего на себя беду. Вздыхал, сочувствовал. И с большой готовностью выкладывал перед ним материалы, которые могли пригодиться. Были среди них и не известные Грабину книги по артиллерии, и обобщенные Рдултовским результаты практических стрельб из орудий крупного калибра снарядами, снабженными дистанционной трубкой.

— Работайте, голубчик, я всегда готов оказать помощь, — говорил он и снова сокрушался. — Как же так получилось? Изменить тему — все равно, что вернуться назад…

Но судьба подготовила Грабину еще один сюрприз. Когда вопросы и проблемы стрельбы тяжелых железнодорожных батарей начали выстраиваться в логическую систему, всех слушателей выпускного курса собрали на экстренное совещание. Начальник факультета был краток:

— Знаю, что многие из вас уже начали готовить дипломные проекты. И темы выбраны интересные, нужные. Но перед академией поставлена очень большая и ответственная задача. Вместо теоретических разработок нужно представить ряд проектов артиллерийских систем. Эту работу решено поручить вам. Я принес, — он показал на стопку лежавших перед ним документов, — тактико-технические требования на проектирование орудий. Прошу ознакомиться и выбрать то, что придется по душе.

С этого дня Грабин приступил к разработке третьего варианта своего дипломного проекта. Тема ему выпала трудная. Он должен был спроектировать 152-мм мортиру. Первые дни Василий Гаврилович переживал. Ведь он успел уже дважды проделать немалую работу и — бросать ее… Но стоило ему глубже вникнуть в содержание темы, и стало ясно, что многие вопросы, разработанные им ранее, полностью относятся к его новому проекту. Расчеты внешней баллистики мортиры не заняли много времени. Труднее было с внутренней баллистикой.

Неожиданно для Грабина обозначенные в задании и рассчитываемые им цифры проявили почти непримиримый характер. Они никак не хотели прийти в соответствие, агрессивно отвергая одна другую. Увеличивая дальность стрельбы, надо было увеличить мощность выстрелов. При этом для погашения силы отдачи требовалось делать массивнее многие детали. А в таком виде вес мортиры был тяжелее указанного в тактико-технических требованиях.

Много дней бился Грабин над расчетами, пытаясь примирить враждующие цифры, но из этих попыток ничего не получалось. А главное, что удручало Василия Гавриловича, — орудие оказалось очень тяжелым, оно не отвечало требованиям маневренного боя.

Наступил момент, когда Грабин понял, что по крохам, по килограммам, за счет снижения тактико-технических данных мортиры и доведения прочности ее деталей до нижнего предела- он если и сумеет свести концы с концами, то вряд ли уложится в отведенное для работы время.

Руководитель проекта успокаивал:

— С расчетами поможем.

— Мне поможете, а мортире кто поможет? — спрашивал Грабин то ли его, то ли самого себя. — Она-то не станет лучше от наших манипуляций с цифрами.

— Надеетесь, что вас осенит? — скептически улыбнулся тот. — Скорее «неуд» за проект получите…

— Лучше «неуд», чем плохая мортира.

Профессор Дроздов, главный руководитель проекта, с укоризной посмотрел на Грабина:

— Зачем же горячиться, молодой человек. Искать и изобретать вам никто не запрещает, но и рисковать своей судьбой нельзя. Вами уже многое сделано, поработайте еще недельку, доведите до конца проект, мы его одобрим, а вы продолжайте делать второй вариант.

— Я успею, Николай Федорович, представить новую схему!

Профессор Чернявский, присутствовавший при этом разговоре, вспылил:

— Что за самонадеянная молодежь! У него лишь догадка а голове, а он грозится сделать проект в сокращенный срок. Ставлю не один, а пять вопросительных знаков перед этим несерьезным заявлением.

Чернявский со слов Грабина знал, что у того появилась смелая мысль использовать для обуздания действия энергии отдачи на лафет дульный тормоз. Дело в том, что в момент выстрела пороховые газы с огромной силой отбрасывают ствол назад. Чтобы уменьшить энергию отдачи, приходится увеличивать массу лафета и других частей артиллерийской системы, применять различного рода противооткатные приспособления. Вес орудия возрастает, оно становится громоздким и малоподвижным.

После долгих раздумий Грабин решил использовать в мортире такой же дульный тормоз, какой разработали конструкторы стрелкового оружия. Для этого необходимо было в дульной части ствола сделать по окружности ряд отверстий. Устремляясь в них после прохода снаряда, пороховые газы будут толкать ствол вперед, поглощая почти одну четверть энергии отката.