Гоблин - Денисов Вадим Владимирович - Страница 56

Я все понял: нашу баржу захватил цыганский табор. Судя по крикам, атакующих было не меньше роты. Откуда взялись напавшие, пока оставалось загадкой.

— Эйнар, это еще что такое? — Мне тоже пришлось орать на чистом русском языке — уж очень шумными оказались эти крестьяне.

Держась за добротно сделанный удлинитель румпеля, статный исландец, не обращая ни малейшего внимания на царящий на барже шум и суматоху, ответил коротко, как он всегда делает, на русском же:

— Жители.

— А точнее? — начал я злиться.

— С берега позвали, у них там плантации. Попросили попутно добросить до Асуана — вон он, уже показался.

Посмотрев вперед, я заметил вдалеке группу стоящих на высоком берегу домиков. Твою мать, ну что же вы так орете? Эх, сейчас бы водички холодненькой внутрь, да пару ведер на себя, а потом кофейку с лимоном… Системы тут же оживут, взбодрятся. Но обстановка не позволяла. Ладно, сейчас я со всем разберусь.

— Тихо мне тут, кур-рятник! Что за порнография и цыганский базар, молчать всем! Вас что, лахудры, из ведра окатить?! И прочь от бортов, винт за кормой работает! Вытащу и выпорю!

Не поняли, но уважительно замерли. Тогда я повторил уже на английском. Наверное, слишком быстро, однако одна девица вроде разобрала смысл сказанного, забормотала в сторону.

С вами, вижу, говорить бесполезно.

— Что они тебе пообещали, старый хрыч?

— Провиант, свежий, — невозмутимо ответствовал Дагссон.

— И все? Так просто: экипаж геройского корабля продался за бананы? Высаживаем всех на берег к чертовой матери! — резко приказал я. — У нас боевая операция, а не табор на водах. Не трожь порося, басурманка, зашибу!

— Репутация, мой юный друг, репутация, — терпеливо продолжил пояснять Эйнар. — Вы, русские, почему-то всегда очень мало думаете о своей репутации. Разве она не понадобится нам, когда судно подойдет к причалу Асуана?

Я заткнулся в размышлениях, а в это время, пользуясь возникшей паузой, на сцену вышла главная матрона табора, не участвующая ни в готовке, ни во всеобщем гвалте.

Это была капитальная женщина лет сорока, видная, весомая, не дай бог встретиться с такой на тесной горной тропинке. Телеса ее буквально выпирали из игривого ситцевого платья, однако, несмотря на это, движения удивительной мадам отличались исключительной легкостью и изяществом, даже грацией. Она плыла ко мне, увеличиваясь в размерах с каждым шагом, словно кучевое облако, быстро разрастающееся с угрозой в самый неожиданный момент перерасти во всесокрушающую грозовую тучу, мурлыча что-то лирическое и поочередно поглядывая на нас туманным взором.

Подплыла и обратилась ко мне длинной фразой на искаженном французском, и я сразу начал хикикать. Что за засада, опять тот самый язык, который я знаю хуже всего!

— Она сразу поняла. Милая леди предлагает тебе, как главному начальнику, воспользоваться женской услугой, — помог Даггсон. — Выбирай для плотских утех ее саму или любую из молодых, Гоб. А можешь парочку, и даже больше, если ты сильный…

Действительно, заминки в этикете, связанной с проблемой определения старшинства, не случилось, опытная мадам сразу определила, кто есть кто.

— Ты шутишь, старина? — выдохнул я, не дослушав перевода. — Мне, заслуженному русскому сталкеру высшей категории, предлагают трахнуть крестьянку на виду у всех, прямо на палубе?

Эйнар склонил голову набок и вскинул в изумлении брови.

— Почему на палубе? Мы не варвары, спрячешь ее в надстройку. Ведь это тоже репутация. Уважаемым человеком станешь.

— Отставить свальный грех на судне, старый развратник! — завопил я.

Дурдом! Содом! Детсад! Мозг выносил крик расшалившегося малыша, получившего от мамаши по заднице, но никого, кроме меня, этот вой не смущал.

— Да ты посмотри, сколько у них новеньких циновок! — серьезно произнес Эйнар, и я так и не понял, шутит друг или нет.

— Развели разврат на корабле! Мадам, это решительно невозможно, мы с напарником — люди высоких нравственных устоев!

Я опять заговорил на ломаном, упрощенном английском языке, тут же извинившись перед матроной за то, что не в состоянии беседовать с ней на языке знакомом. Не могу сказать, что эти слова были ею одобрены, а вот громкие презрительные крики от очага донеслись. Бросив на меня уничтожающий взгляд, в котором читалась мысль, что я слабак и тряпка, матрона тут же потеряла ко мне всяческий сексуальный интерес.

Похоже, мимолетная интимная связь с роскошной мулаткой жестоко обломалась. Но-но, барышни! Я вполне могу и всегда готов! Но не сейчас, служба…

Знойная мулатка повернулась и мечтательно уставилась на весьма эффектно стоящего викинга, опять начав эротически мурлыкать и бормотать, озвучивая, скорее всего, очередные развратные предложения и уже успев уважительно потрогать его за бицепс. Не выдержав, я захохотал.

— Старина, да она на тебя запала! Хочешь, будку покараулю, на румпеле постою?

Очередную пикантную ситуацию исландец разрулил подозрительно быстро, как бы не к обоюдному удовлетворению сторон. Уж не договорился ли?

И не дурак ли я, в таком случае? Физические нагрузки на свежем воздухе способствуют и благоприятствуют возникновению здоровых мужских желаний.

Но матрона, уже отшагнув, широко зевнула, показав крупные ровные зубы. Возле нее тут же собрались молодухи с елейными лицами и хитрыми глазками, желающие получить самые свежие данные, тишина испарилась. Все опять закричали наперебой, показывали друг другу то на меня, то на исландца, и только примерно через пару минут все успокоилось и они даже начали танцевать. Счастливые люди.

Оккупировавшие судно женщины почему-то притягивали и отталкивали одновременно, как это бывает с мальчишкой, застывшим с открытым ртом при виде толпы бродячих цыган на бойкой привокзальной улице. Есть у нас в Русском Союзе деревня морских цыган, водного кочевого народа, попавшего на Платформу из Бангладеш. Живут они там на своих плавучих домах-лодках, в низкую воду стоят рядом с берегом, а в сезон муссонов всей деревней отправляются в путешествие в поиске новых мест. Наши цыгане, правда, решив, что с поисками лучшего места пора завязывать, осели на Великом Ганге. Рыбалкой занимаются, мелкой торговлей, не без криминала, могут выпрашивать деньги прямо на реке, подлетая на лодках к проходящим судам. Командует ими седобородый Мунирудзаман, он же Муни, местный цыганский барон, приметный живописными партаками чуть ли не во все тело. В Шанхае они не прижились, потому что к ним прибивались безнадзорные дети, а за нас зацепились. Хотя в любой момент могут легко сняться с места и поплыть дальше. Шумные, подвижные и очень болтливые.

Эта женская банда чем-то похожа на наших речных цыган. Но фенотип совсем другой. Очень непривычные, смуглые у мулаток и черные негритянские, лица — редко я вижу негров в рейдах. Резкость эта, перепады настроения, непосредственность… Все непривычно. Совершенно непонятный язык, порывистые, даже вызывающие движения, они вообще какие-то внезапные! Связки медных браслетов и ожерелий, тяжелые круглые серьги в ушах, все ходят в ярких живописных юбках, которые, как на грех, девицы заткнули настолько высоко, что видно ягодицы…

И в то же время это были некие гипнотизирующие образы, способные посеять смуту беззаботного времяпрепровождения и породить жажду далеких странствий в сердце и душе даже самого скучного обывателя-домоседа. Обманчивый магнетизм полудикой вольницы.

Можно испытывать к ним симпатию, даже невольно позавидовать, толком не понимая, чему именно, но желания отправиться с ними в табор или в прибрежную деревню не возникает. Хочется цыганщины? Спляши «цыганочку» и успокойся.

— Каков наш план? — деловито осведомился Дагссон, как ни в чем не бывало, одновременно поглядывая, как две девицы за руки вытаскивают из воды третью, которой приспичило искупаться прямо во время движения. Хоть кол на голове теши…

— Нет четкого плана, не выработал. Смотрим, где именно стоит разъездной пароход «Сайпан», на котором приехал шериф, сколько человек в экипаже. Есть ли охрана, какое вооружение, все как обычно. Становимся где-то рядом, сгружаем этот чертов табор. Ты остаешься на судне, а я действую по обстоятельствам — может, придется сразу незаметно уходить в лес, это раз плюнуть… Что не так-то?