Избранное. Том 2 - Петраков Николай Яковлевич - Страница 25

Идея равенства присутствует и в индивидуалистических концепциях, свойственных идеологии и практике рынка, но там она понимается как равенство возможностей. Социалистическая идея не отрицает данного принципа. Более того, она провозглашает, что общество должно гарантировать развитие всех человеческих возможностей, творческого потенциала человека независимо от того, беден он или богат, бедны или богаты его родители, пользуются ли спросом продукты его творчества или деятельности. Но для того чтобы реализовать данный принцип, нужно отобрать часть дохода у преуспевающего и отдать ее неконкурентоспособному. В том главная коллизия между концепциями индивидуализма и социализма.

Социализм предполагает существование высшего арбитра, который может точно определить, кто в данный момент наиболее нужен обществу, кого надо материально поддержать. Таким арбитром всегда выступает чиновник. Его Величество Чиновник становится благотворителем, но не из своего кармана, а из государственного «общака». Благотворительность насильно обезличивается, обобществляется. Каждому предоставляется право свободно зарабатывать, а государственные чиновники, действующие от имени общества, выступают в роли благотворителей, спасителей бедных и страждущих. Значительной части населения внушается мысль, что оно своим материальным положением и возможностью пользоваться различного рода социальными благами обязано государству, а иногда и конкретным государственным чиновникам.

Далее. Ситуация, когда перераспределяет отнюдь не тот, кто зарабатывает, порождает опасность различного рода злоупотреблений. Общественный контроль за действиями чиновников мало помогает делу, хотя бы уже потому, что контролеры также де-факто находятся в положении государственных служащих и не являются создателями перераспределяемых ценностей.

Все описанные выше недостатки социалистической системы распределения ярко проявлялись в практике советского социализма. Не означает ли это, что социалистическая идея должна быть отвергнута целиком и полностью? Я бы не торопился с таким выводом. Сошлюсь на один исторический пример, который заставляет быть осторожным в выводах.

Великий художник конца XIX в. Винсент Ван Гог, как известно, за всю свою жизнь не продал ни одной картины. По рыночной терминологии, он производил продукцию, не пользующуюся спросом, т. е. неконкурентоспособную. Средства к существованию ему предоставлял брат Тео. И если бы не было этого источника благотворительности, то по всем законам рынка и исходя из принципа свободы индивидуума, общество не получило бы и десятой части гениальных полотен Ван Гога по причине его преждевременной смерти от голода и холода. Спустя сто лет цены полотен Ван Гога на художественных аукционах измеряются миллионами долларов.

Думаю, что из приведенного примера читателю станет ясен ход моих размышлений. Скорее всего, следует говорить, что свобода человека и принцип равенства возможностей имеют различную трактовку в индивидуалистической и социалистической концепциях. Но противоречие этих трактовок не носит антагонистического характера по принципу «либо – либо». Здесь не только возможен, но и необходим разумный компромисс. Нахождение золотой середины и является областью деятельности политиков, своего рода уже не наукой, а искусством регулирования общественной жизни.

Социалистическая идея находится в определенном противостоянии не только с принципами индивидуализма. Она содержит внутреннюю противоречивость, несет в себе внутренние пороки. Я уже говорил выше, что система перераспределения, реализующая принципы социализма, способствует формированию социально-психологического климата, в рамках которого государство выступает как благодетель, как верховный судья и носитель высшей справедливости. Создавая систему материальной и психологической зависимости человека от государства, социалистическое общество тем самым ограничивает свободу развития личности, заставляет ее платить идеологическую компенсацию за предоставляемые блага. Государство требует от личности лояльности к себе и к своей политике. В конечном счете взаимоотношения человека с государством вырождаются в то, что государство поощряет только ту деятельность, которую считает выгодной для себя. Таким образом, рушится сама идея, ради которой создавалась вся конструкция социалистического распределения.

И в результате кто платит, тот и заказывает музыку. Социалистическое государство, с одной стороны, создает материальные гарантии для творческого развития личности, а с другой – направляет ее в «общественно полезное» русло. Но «общественную полезность» той или иной деятельности (того или иного типа социального поведения) определяет либо государственный чиновник, либо общество на основе свободного демократического волеизъявления. Однако в последнем случае следует помнить, что значительная часть голосующих уже успела обменять свои убеждения на государственную чечевичную похлебку (тридцать сребреников). Как видим, при сильном государстве социалистическая идея выглядит довольно непривлекательно, даже если ее рассматривать изнутри, без внешней конкуренции с другими мировоззренческими концепциями.

Социалистическая идея, на мой взгляд, не может быть положена в основу государственности. Общество, считающее, что главная задача государства – реализация принципов социализма, в скором времени получит государственную машину, работающую в авторитарном режиме. Я убежден, что в области политики социалистическая идея может играть лишь второстепенную роль, служить дополняющим фактором, обеспечивающим социальную коррекцию внутренней политики государства.

Но если в политической сфере можно говорить, что социалистические идеалы являются одним, пусть не главным, вектором при определении социально взвешенной политической линии, то в экономике социалистические принципы совершенно не работают. Идея Маркса и Энгельса о создании специального социалистического (или коммунистического) способа производства, альтернативного рыночному или стоящего выше по производительности и эффективности, восходит по своему происхождению к великим утопистам Сен-Симону, Оуэну, Фурье, Кампанелле. В своих построениях будущего общества и организации его хозяйства Маркс и Энгельс недалеко ушли от этих великих фантазеров. Надо сказать, что и практические создатели так называемой социалистической системы хозяйства Ленин, Троцкий и Сталин в своих экономических воззрениях также мало чем отличались от утопистов XVII–XIX вв. Таким образом, можно констатировать, что в области теории хозяйственного устройства социалистического общества образовался глубокий вакуум.

Тот или иной строй экономических отношений отличается от другого (например, первобытно-общинный от рабовладельческого, феодальный от буржуазного) мотивацией поведения участников хозяйственного процесса. Это – основополагающий момент. Важно определить, какие интересы движут людьми, заставляют их принять участие в этой сфере человеческой деятельности.

Специфически социалистического мотива участия в экономическом процессе мы не найдем ни в построениях Кампанеллы и Фурье, ни у нашего русского великого мечтателя Чернышевского, пытавшегося изобразить хозяйственный строй социализма в эссе под довольно символическим названием «Четвертый сон Веры Павловны». Но, что самое удивительное, ничего определенного нельзя найти и в работах основоположников марксистской концепции. Вообще, если из многотомия научных и публицистических работ создателей теории так называемого научного коммунизма попытаться извлечь то, что, собственно, они написали о социализме и коммунизме в позитивном ключе, едва ли наберется полтора десятка страниц самых общих фраз.

Пожалуй, единственное более или менее значительное произведение, в котором делается попытка сформулировать основы экономической организации будущего общества (того самого, ради создания которого принесены были многомиллионные человеческие жертвы), – «Критика готской программы». В ней на трех страничках текста говорится о том, что научный социализм отличается от утопического тем, что отказывается от принципа уравнительного распределения и выдвигает в качестве базы принцип распределения по труду: «От каждого – по способностям, каждому – по труду». Самого Маркса и его последователей не смутило то обстоятельство, что, провозгласив данный постулат, Маркс тут же оговаривается, что это буржуазный принцип, который временно берется на вооружение социалистами (так сказать, в переходный период от капитализма к высшей ступени организации производства). Далее в работе разъясняется, что это исключительно вынужденная мера, поскольку социалисты должны считаться с тем, что на первом этапе переходного процесса социализм еще будет нести на себе родимые пятна капитализма.