Как мы управляли Германией - Семиряга Михаил Иванович - Страница 50

Оценивая оперативную обстановку в советской зоне за первое полугодие 1947 года, командование ВВ МГБ в Германии считало, что «работа органов СВАГ создала благоприятные условия для укрепления демократических органов немецкого самоуправления, очистке органов и учреждений от фашистского элемента, усилило влияние СЕПГ — в провинциях она добилась серьезной победы на коммунальных выборах и закрепила блок антифашистских партий»[223].

Приведенная командованием ВВ МГБ оценка своей собственной деятельности в Германии страдает, на наш взгляд, односторонностью. Данные о количестве задержанных немцев действительно внушительны. Но по ним трудно установить, сколько же из них по решению судов действительно являлись фашистскими террористами, диверсантами или агентами иностранных разведок. Практика работы этих органов в прошлом и в последующем свидетельствовала, что разница между этими величинами нередко была значительной.

Поэтому в сентябре-ноябре 1947 года руководители МГБ направили Сталину и Молотову несколько записок с предложением ускорить рассмотрение дел содержавшихся в лагерях и тюрьмах советской зоны оккупации немцев с тем, чтобы хронических больных и стариков, в отношении которых нет достаточных оснований для предания суду, вообще освободить. Конкретно было рекомендовано освободить не более 20 тысяч из 60.580 немцев, на которых нет данных о преступной деятельности, а также стариков, женщин с детьми, подростков, инвалидов и тяжело больных[224].

Использование бывших нацистских концлагерей в Германии советскими спецслужбами вызывало у значительной части немецкого населения неприятные ассоциации. Критические статьи по этому же поводу появились и в прессе западных зон. Поэтому МИД СССР 26 июня 1947 года внес предложение запретить СВАГ использовать Бухенвальд и Заксенхаузен для содержания арестованных немцев. Однако замминистра внутренних дел СССР Серов с согласия замминистра иностранных дел СССР Вышинского отверг это предложение «из-за невозможности расселения содержащихся в них арестованных немцев по другим лагерям, строить же новые лагеря нецелесообразно»[225] [226].

Как явствует из справки заведующего 3-м Европейским отделом МИД, представленной Молотову 17 октября 1947 года, с начала оккупации и по 1 января 1947 года в местах заключения в советской зоне находились 14.820 человек, виновных в военных преступлениях, преступлениях против мира и человечности. Советские военные трибуналы привлекли к ответственности 14.240 человек, из них осуждено к смертной казни 138 человек, к другим мерам наказания — 13.960 человек и оправдано — 142 человека. В число осужденных не входили те лица, дела на которых были рассмотрены на местах совершения ими преступления.

Далее в справке отмечается, что кроме упомянутой категории преступников за указанный период было арестовано 59.965 членов СС, высших государственных чиновников, гестапо, СД, «корпуса политических руководителей», офицеров генштаба и некоторых других категорий. Количество арестованных по этим же категориям в советской зоне оккупации не очень отличается от других зон — в американской зоне было арестовано 51 тысяча, в британской — 34.500 и во французской — 10.923 человека.

Одновременно в справке указывалось, что американские оккупационные власти дали согласие на передачу Советскому Союзу 1.950 членов СД, СС, гестапо и других организаций, совершивших военные преступления на советской территории. Но реально была передана лишь их часть. Вместе с тем в западных зонах проживало «свыше тысячи предателей, советское гражданство которых союзники не признали», говорилось в справке[227].

В первые годы «холодной войны» советские спецслужбы, в том числе и в Германии, переживали немалые трудности. С одной стороны, заметно активизировалась деятельность англо-американских спецслужб в Германии, с другой же стороны, наблюдалась неразбериха в организации некоторых советских разведопераций. Несколько опытных и хорошо информированных сотрудников бежали за границу или, как позже обнаружилось, еще раньше служили разведкам других стран.

В начале 1946 года Берия стал членом Политбюро и заместителем председателя СНК. На посту в НКВД Берию сменил бывший его заместитель С.Н. Круглов. Руководителем НКГБ оставался В.Н. Меркулов. В марте 1946 года НКГБ и НКВД были преобразованы из комиссариатов в министерства. Вскоре В.Н. Меркулова на посту главы МГБ сменил тоже «человек Берии» В.С. Абакумов. С апреля 1943 года он руководил военной контрразведкой «СМЕРШ», которая занималась не только ловлей немецких шпионов, но и «предателей и изменников родины» в рядах Вооруженных сил. В конце войны она также занималась «фильтрацией миллионов советских военнопленных, репатриацией и казнями солдат и офицеров, служивших в армии Власова. Одной из задач «СМЕРШа» до его формального закрытия в марте 1946 года, как и МГБ под руководством Абакумова, было, как отмечается в советской официальной истории деятельности чекистов в период войны, «помочь народам освобожденных стран установить и укрепить свободные местные формы правления».

Осенью 1947 года Управления внешней разведки МГБ и ГРУ были объединены в новую организацию внешней разведки — Комитет информации (КИ) во главе с министром иностранных дел В.М. Молотовым. Летом 1948 года после споров с Молотовым министру обороны Н.А. Булганину удалось вернуть сотрудников военной разведки из КИ в ГРУ.

Советские органы безопасности во главе с Берия вместе с группой офицеров штаба 1-го БФ принимали активное участие и в мероприятиях по обеспечению охраны участников Потсдамской конференции в июле-августе 1945 года. Как вспоминает бывший заместитель командующего 1-го БФ по тылу генерал-лейтенант Н.А.Антипенко, руководивший общей материально-бытовой подготовкой конференции, переписка между руководителями союзных держав о сроке и месте созыва конференции началась еще в конце мая 1945 года. Тогда же группа офицеров с участием представителя начальника тыла 1-го БФ полковника Г.Д. Косогляда объехала и осмотрела все окрестности Берлина и рекомендовала избрать местом конференции красивый дачный район Бабельсберг, находившийся рядом с Потсдамом. Здесь же был дворец бывшего германского кронпринца, где и предлагалось работать конференции. Маршал Жуков, а позднее и Сталин согласились с выбором.

С точки зрения безопасности была проверена вся прилегающая ко дворцу местность, особенно знаменитый парк Сан-Суси, отремонтированы, оборудованы и проверены все восемь дачных домиков для каждой делегации и 36 комнат самого дворца. Для ремонтных работ были привлечены немецкие инженеры, техники и рабочие. Их тщательно проверили. С целью обеспечения надежной охраны вся ближайшая территория была разбита на три кольца. Внешнее и среднее должна была охранять советская спецслужба. Внутреннее кольцо было разбито на три сектора, охрану которых несли представители соответствующих держав. Если на Ялтинской конференции все заботы и расходы нес только Советский Союз, то в Потсдаме питание и другие виды обслуживания, по предварительной договоренности, обеспечивала каждая делегация своими силами и ресурсами. Специальные представители США и Англии, наблюдавшие за ремонтом и мерами безопасности конференции, остались довольны.

Среди других видов чекистской деятельности группы генерала Сиднева в Берлине на протяжении нескольких лет после войны особо значимой стала «операция по расследованию обстоятельств самоубийства Гитлера». После того, как ее подробности стали достоянием общественности, операция приобрела зловеще-сенсационный характер.

История этого «расследования» такова. Как только ранним утром 1 мая 1945 года маршалу Жукову стало известно о самоубийстве Гитлера, последовавшем 30 апреля 1945 года в 15 часов 50 минут, он доложил Сталину. Выслушав доклад, Сталин ответил: «— Доигрался, подлец! Жаль, что не удалось взять его живым. Где труп Гитлера?» Жуков ответил, что «труп Гитлера сожжен на костре».