Там, где горит свет (СИ) - Шевченко Ирина - Страница 32

С Анной было иначе. Ее свет приманивал взгляды, словно любопытных мотыльков, дразнил игривыми переливами и тут же отпугивал, плотным коконом смущения скрывая девушку от каждого, кто пытался приблизиться. Чтобы пробиться сквозь этот кокон, мало было держать ее за руку, прогуливаясь по площади или кружа на льду.

- Здесь есть сувенирная лавка, видите дверь? – Тьен указал на дом, где в нижнем этаже примостился скромный магазинчик. – Работает допоздна. Хотите, зайдем?

- Мы уже были там с Ами. Внутри нет ничего интересного.

- Есть, вы просто не заметили.

Неизбалованный визитами покупателей продавец с радостным приветствием бросился навстречу, и вор молча швырнул на прилавок монетку: пусть просто не мешает.

- И что же тут есть? – Анна рассеяно осматривала заставленные статуэтками и лаковыми картинками полки. Ненадолго задержалась на витрине с дешевыми украшениями.

- Здесь есть черный ход, - шепотом сообщил ей парень.

Если ему доводилось более или менее часто бывать в каком-нибудь месте, он привычно намечал для себя возможные пути отступления. Но сейчас сувенирная лавка пригодилась не для ухода от жандармов - всего лишь для того, чтобы сбежать из-под отеческой опеки папаши Ламиля, подальше от насмешливых и всевидящих глаз хитрюги Амелии и недовольных взглядов Софи.

Тьен открыл спрятавшуюся за ширмой дверку и за руку вывел ничего не понимающую девушку в узкий темный проулок. А там напористо и резко, не размениваясь на ненужные слова, прижал к шершавой кирпичной стене и поймал губами запоздалый испуганный возглас. Минутное противостояние, и она сдалась: изогнулась в его объятьях, подавшись вперед всем телом, руки, поначалу отталкивавшие его, теплым шарфом обвили шею, а губы сами тянулись навстречу, требуя поцелуев, еще и еще. Но главное, ее свет стал ярче и сильнее, словно костер, в который подбросили углей.

- Нужно возвращаться. – Не она, он сам об этом вспомнил, когда пальцы нащупали и расстегнули уже третью по счету пуговицу на ее шубке. Хватит. А то неизвестно, до чего доэкспериментироваться можно, и плевать, что вокруг зима, мороз, холодные стены и обледенелый булыжник…

- Да, конечно. – Анна смущенно отвернулась, привела в порядок одежду. Сияние вокруг нее постепенно делалось вновь робким и ровным.

В лавке Тьен купил ей браслетик из бирюзы и решил, что в ближайшие дни на каток ему лучше не ходить.

А дома Софи устроила ему настоящий скандал. Не сразу: сперва ужином накормила (тарелку перед ним с такой силой на стол швырнула, что странно, как та не разбилась), малого спать уложила, а потом уже началось. Ворвалась без стука к нему в комнату, налетела. Все про него с Анной припомнила, с первого дня, когда Тьен с ними на площадь пошел, и до сегодня. Не кричала, так то лишь потому, что боялась брата разбудить, а так – чистая ведьма, могла бы, взглядом в труху развеяла бы.

- Ревнуешь, что ли? – усмехнулся вор.

Манон бывало устраивала Лансу подобные разносы. Так у той и повод был, и право - третий год, никак, с этим обалдуем белобрысым живет-мается. А мелкой какое дело?

- Я? Тебя? – еще больше распалилась в ответ на шуточное предположение девчонка. – Другой ерунды не придумал? Совсем не понимаешь, да?

- Не понимаю, - рассеянно признался Тьен, тем временем глядя вприщур на рассвирепевшую хозяйку. Ее свет больше не был теплым и манящим, скорее, так светится изнутри налившаяся грозой туча, готовая вот-вот разразиться молниями. А еще…

- А ты подумай! – сердито топнула ногой Софи. Сверкнула первая молния. – Подумай. Кто тебя на каток привел? Кто тебя с ней познакомил? Чей ты кузен? Глаза б мои тебя не видели, родственничек! Кого в итоге виноватой назначат, если что-то случится? В общем, делай, что хочешь и с кем хочешь, но не с моими подругами! Их у меня не так много, чтобы из-за всяких там… чтобы из-за всяких там с ними ссориться!

- Объяснила, ничего не скажешь, - пробормотал парень, пытаясь сконцентрироваться на странности, привлекшей его внимание. Свечение вокруг девочки было не цельным. Ночью он не заметил, да и потом тоже, но то тут, то там видны были темные прорехи, как будто кто-то загребущей лапой вырывал у Софи ее свет. Болезни, тревоги, потеря близких – все это не могло не отразиться на ней...

Но откуда ему знать, что эти пятна – следствие пережитых невзгод, как и то, что внутреннее свечение, которое он вдруг стал различать, – не обман зрения или, и того хуже, не помешательство?

- Куда ты смотришь? – насторожилась Софи.

- Никуда, - выдавил он сипло. Но глаз не отвел.

«Дыры» в окружавшем ее ореоле были не новыми, они уменьшались, снова наполнялись светом. Все, кроме одной: темный луч, прошивший сияющую оболочку и вонзившийся в тело чуть ниже ключицы. А если взглянуть на девочку со спины, наверняка найдется такая же свежая отметина…

Лоб покрыла испарина. Рука непроизвольно потянулась к груди, нырнула за воротник и нащупала едва различимый на гладкой коже бугорок.

- Что случилось? – забеспокоилась Софи. - Тебе нехорошо?

- Да… Что-то стало…

- Воды?

- Нет, не нужно. Просто иди. И я… Я понял насчет Анны. Не волнуйся.

Чтобы унять озноб, он вынул из шкафа купленную впрок бутылку бренди и отхлебнул за раз добрую четверть. Не помогло.

Укутался в одеяло и сел на полу у очага. Стало еще хуже: вспомнил, как проснулся на этом же месте в первое утро. Софи притащила его от реки, а потом слегла на несколько дней…

- Бесовщина какая-то, - прошептал он, дробно отстукивая зубами. – Бред.

Бред был бы хорошим объяснением. Да, он простудился или подцепил от кого-то заразу, не сегодня, еще вчера, и теперь у него лихорадка, жар и галлюцинации – кажется, это именно так называется. И нет никакого сияния – люди, поди, не лампочки! И не умеет он забирать чужой свет и чужую жизнь.

…а цветы, что стояли в комнате, все до единого засохли. И в углу валялся трупик не вовремя покинувшей свое убежище мыши…

Рассаду Софи посадила уже новую. Расставила горшочки в пустой, редко отапливаемой гостиной и бегала утром и вечером проверять свежие всходы.

Тьен пробрался в холодную комнату в полной темноте, и лишь прикрыв дверь, зажег принесенную с собой свечу. Но еще до того, как огонек озарил уставленный горшками и ящичками с землей стол, он успел различить слабое мерцание: как и все живое, растения имели свой внутренний источник света. Не душу, наверное, но силу, энергию… А там, может быть, и душу. Кто знает.

Выбрав самый крупный росток, уже выпустивший два маленьких листика, юноша достал из-за пояса прихваченный с кухни нож. Стиснул зубы и медленно провел лезвием по ладони. Больно! Но другого способа убедиться в собственном помешательстве он не придумал.

Ничего, сейчас заляпает все тут кровью, потопчется босыми ногами по холодным доскам, чтобы уж наверняка на неделю свалиться с лихоманкой, и точно поймет, что все это бред!

Ладонь защипало, кровь тонкой струйкой потекла в рукав. Тьен поднес к свежему порезу цветок… Видел бы кто со стороны, сразу понял бы – идиот! Он уже готов был рассмеяться, но рана вдруг перестала пульсировать.

Вор громко сглотнул. Свечение вокруг выбранного им цветка обернулось туманом и, как дым в узкую щель, втянулось в рассеченную ладонь. Кровь остановилась, а края раны сами собой сошлись, оставив лишь темную полосу.

Вместо зеленого побега из горшочка с растрескавшейся землей торчала короткая сухая палочка.

…Этой ночью он снова не спал. Боялся. Снов, полетов, возвращения крылатых теней. Себя…

Тьен заболел. Сам сказал.

- Не входи! Я заболел!

Проснувшись, Софи услышала, как он ходит по комнате, хотела заглянуть, но резкий окрик остановил в дверях.

- Не входи, - повторил постоялец тише. – И малого ко мне не пускай. Заразитесь еще.

- Сделать тебе чай? Мед есть, липа…

- Нет, ничего не нужно.

Она думала и сегодня оставить с ним Люка, но теперь о таком, конечно, и не заикнулась. Приготовила завтрак, собрала еды с собой, разбудила брата, накормила и повела в лавку. Им не привыкать. Плохо только, что за два дня тепла, снег успел растаять, на салазках братишку не прокатишь, а за вчера мокрые улицы обледенели, и пришлось время от времени нести сонного малыша на руках, осторожно переставляя ноги, чтобы не поскользнуться. Но добрались кое-как.