Осторожный убийца - Чейз Джеймс Хедли - Страница 2

• Предыдущая
• 2/45
• Следующая

— Я поняла, что вы имеете в виду. — Она коснулась завитка волос на шее. — Да, мой выбор не в его пользу. Но ваши услуги, наверное, очень дороги?

— Я самый лучший и самый дешевый гид в Милане, синьора!

— Я дам вам тысячу лир, и не больше.

— За тысячу лир, синьора, я покажу вам даже «Тайную вечерю» да Винчи в монастыре Санта-Мария-делла-Грациа. Мы возьмем такси. Счет оплачиваю я!

— Я ее уже видела, — отозвалась она. — Вы американец?

— Хотите сказать — соотечественник? Она быстро взглянула на меня:

— А я до сих пор считала, что мой итальянский безупречен.

— Это так, но у вас вид американки.

— Вот как? — Она улыбнулась. — Ну, раз вы мой гид, не зайти ли нам в собор?

— Я к вашим услугам, синьора.

Мы вошли в полутемный собор. В это время Умберто рассказывал об очередной, заслуживающей, на его взгляд, интереса туристов детали собора и в тщетных потугах привлечь внимание разбредающегося стада размахивал руками.

Когда он углядел меня с девушкой, его заученно-плавная речь внезапно оборвалась. Он вынужден был даже хлопнуть себя по лбу, чтобы вспомнить, о чем он минуту назад говорил.

— Сегодня собор переполнен как никогда, — заметил я, проводя девушку мимо группы Филиппо и толпы зевак. Филиппо вытаращил на девушку глаза, потом зло взглянул на меня. — Предлагаю пойти посмотреть мощи святого Карла Борромео, миланского архиепископа, умершего в 1586 году. Год назад он выглядел вполне пристойно, но в последнее время, к сожалению, у него немного попортилось лицо, и это уже не тот красавец, которого прилично показывать дамам, тем не менее интересно посмотреть на то, как он был упокоен триста шестьдесят лет назад. Потом можно вернуться в собор, и без толпы зевак я вам расскажу все о соборе.

— Я и не знала, что Карл Борромео похоронен здесь. Я видела его колоссальные изваяния на Лаго-Маджоре. Почему они такие огромные?

Я пошутил:

— Его друзья опасались, как бы люди не забыли его слишком быстро, и потому решили, что семидесятипятифутовая статуя останется в памяти потомков. А вы бывали на Лаго-Маджоре, синьора?

— У меня там вилла.

— О, прекрасное место! Я вам завидую. Мы задержались перед ступеньками, ведущими в подземную капеллу, где покоились мощи архиепископа.

— Могу я попросить вас об одном одолжении? — спросил я.

Она взглянула на меня. Мы стояли в полумраке и были одни, совершенно скрытые от посторонних взоров, и я едва сдерживался, чтобы не схватить ее в объятия. Меня, как огнем, охватило непонятное возбуждение. Я испугался. Я давно уже взял себе за правило быть осмотрительным, когда нахожусь наедине с женщиной.

— Что такое?

— Брат, то есть священник, который охраняет место упокоения архиепископа, рассчитывает на небольшую сумму за свои хлопоты, а я, к сожалению, в данный момент не при деньгах. Я был бы очень признателен, если бы вы дали ему сотню лир. Вычтите их из моего вознаграждения.

— Вы хотите сказать, что у вас вообще нет денег? — прямо спросила она.

— Временные затруднения…

Она открыла сумочку и подала двести лир.

— Хороший гид должен зарабатывать много.

— Нет, это не значит, что я плохой гид. Просто сейчас трудные времена.

— Думаю, вы — хороший гид. — Она улыбнулась мне.

. Как раз в этот момент я схватил за руку Торрчи, пытавшегося проскочить между нами. Крепко держа мошенника за руку, я сказал:

— Синьора, позвольте представить вам синьора Торрчи, самого знаменитого карманника, работающего в соборе!

Торрчи, жирный маленький человечек с круглым, веселым лицом, не сразу узнавший меня в полумраке лестницы, засиял и стал шарить в карманах.

— Только ради практики, синьор Дэвид, ничего больше, — затараторил он, отдавая девушке бриллиантовую брошь, наручные часы, портсигар и отделанный кружевами носовой платочек, который только что был в кармашке ее блузки. — Вы же знаете, я никогда не трогаю ваших клиентов.

— Убирайтесь, негодяй, и, если вы попытаетесь еще раз надуть меня, я вырву ваше воровское сердце с мясом!

— Такие слова в кафедральном соборе! — искренне возмутился Торрчи. — Не забывайте — вы в доме Божьем.

Я угрожающе поднял кулак, и он быстренько ретировался в темноту.

— Прошу прощения за происшествие.

— Он очень ловок. И как только это у него получается? — Девушка убрала вещи в сумочку. Я засмеялся:

— Ну, это еще детские игры. Верх его искусства — снять прямо на улице пояс с подвязками с молодой женщины, которая не обнаружит пропажи до тех пор, пока не спустятся чулки. Каждый день он подвешивает очередной пояс над своей кроватью.

— Ради Бога, не продолжайте! — воскликнула девушка, смутившись.

— Торрчи — великий артист, но не единственный. Собор полон искусных карманников. Они хорошо наживаются на туристах. Счастье еще, что я знаю большинство из них, и у нас своего рода соглашение. Они не трогают моих клиентов. Боюсь, бриллиантовая брошь слишком серьезный соблазн.

— Я не должна была надевать ее. — Повернувшись, она стала всматриваться в сумрак лестницы, ведущей в капеллу. — Можно я возьму вас под руку?

— Как раз я хотел это предложить вам. Когда мы начали спускаться, она слегка оперлась на мою руку, но на полпути оступилась и, если бы я не подхватил ее, упала бы. Испугавшись, я невольно притянул ее к себе.

— Это все высокие каблуки; — сказала она, задохнувшись от неожиданности.

— Да, думаю, дело в них, а ступени здесь совершенно безопасны. — Поддерживая девушку, я случайно коснулся ее груди, испугался и взглянул на нее сверху вниз. Ее лицо было в шести дюймах от моего. В сумеречном свете глаза девушки светились, как у кошки.

Я не мог сдержаться, нагнулся и поцеловал ее. И почувствовал, как на какое-то короткое мгновение она слегка прижалась ко мне. Всего на какое-то мгновение! Потом она осторожно отодвинулась.

— Вы не должны были делать этого, — прошептала она.

— Не должен, — ответил я и, прижав ее к себе чуть крепче, поцеловал еще раз, и она… ответила на мой поцелуй.

— Пожалуйста, не надо…

Пошатываясь и задыхаясь, я отпустил ее.

— Извините, — сказал я. — Я прошу прощения. Я не знаю, что такое со мной.

Она посмотрела на меня и коснулась кончиками пальцев своих губ.

— Не извиняйтесь — не случилось ничего такого, за что стоило бы просить прощения. Мне это даже понравилось. Может быть, уйдем из этого мрачного места?

Яркий солнечный свет, горячий воздух, шум транспорта и плотная толпа ошеломили нас после тишины и сумрака кафедрального собора. Мгновение мы стояли зажмурившись. Шум волной накрыл нас, а мы чувствовали себя изолированными среди толпы беспорядочно снующих вокруг нас людей.

— Я сунула тысячу лир в ваш карман. А вы не заметили! — сказала девушка. — Мне кажется, что после небольшой практики я могла бы стать такой же ловкой, как и синьор Торрчи!

— Но я их не заработал, — запротестовал я, — я не могу взять эти деньги.

— Пожалуйста, замолчите, терпеть не могу разговоров о деньгах. Замолчите.

— Тогда давайте продолжим экскурсию и поднимемся на крышу, за углом есть лифт. Да и статуи лучше всего смотреть вблизи.

— Пожалуйста, хватит о соборе! Давайте зайдем куда-нибудь, выпьем кофе, просто поговорим. — Она открыла сумочку и достала темно-зеленые солнцезащитные очки. Когда она их надела, ее глаза скрылись за стеклами, и я испытал легкий шок, поняв, что именно ее глаза оживляли лицо. И теперь, когда глаз не было видно, оно стало, как маска, безжизненным и холодным.

— А о чем бы вы хотели со мной поговорить? — по-идиотски спросил я.

— Вы что, дурак? Или притворяетесь глупым? Вы не хотите разговаривать со мной?

Мысли мои совсем перепутались. Я не мог поверить, что эта девушка говорит серьезно. И действительно, совсем уж глупо, автоматически продолжил экскурсионным тоном:

— Может быть, «Максимум» или, если быть совсем уж точным, — Алла-Белла-Наполи.

— Пойдемте в обычную тратторию, туда, где едят простые люди.

• Предыдущая
• 2/45
• Следующая