И снова девственница! - Соломахина Анна "Fjolia" - Страница 7

– Бывший маникюр. – Тяжелый вздох. – У вас ведь вряд ли найдется жидкость для снятия лака, впрочем, как и сам лак.

– Ты об этом? – Он материализовал на ладони пузырек с перламутровым содержимым – одна из бесчисленных трат на предшественниц.

Жаль, что с платьями такой номер не пройдет: высший свет не терпит повторений, да и афишировать взаимосвязь с теми девушками ни в коем случае нельзя. Одну из них отравили, а вторая выпрыгнула из окна. До сих пор неясно, сама она это сделала или кто подтолкнул.

– Хм, пахнет приятно, – опробовала местный вариант лака для ногтей Любаня. – И сохнет быстро. На какой он основе?

– Масло с красителем и закрепителем. – Герцог с тщательно скрываемым любопытством изучал кусочек неизвестного вещества. Скривившись от неаккуратности девицы, он притянул все, что она накрошила, и телепортировал на стол своему штатному алхимику для исследования.

– Любопытно, сколько этот местный лак держится? – безадресно поинтересовалась Люба и ойкнула от неожиданности – ошейник и браслеты упали на колени. Благодаря отсутствию ошейника сразу стало легче дышать.

– Теперь в этом нет необходимости. – Он вновь протягивал какой-то флакон, только куда большего размера, чем предыдущий. – Вечером после мытья вотрешь в корни волос, а то смотреть противно. Смоешь через десять минут после нанесения.

Люба привычно вскинула голову, но протест замер на губах – слишком сильно отличался взгляд от хлестких слов. Он был полон предвкушения. Голодного, жадного.

«Только этого мне не хватало! Ну на фиг, пусть своих маркизок зажимает, или кого он там предпочитает?»

Холод, пробежавший от затылка к лону, заставил вжаться в недра мягкого кресла.

– Пошли, – он властно махнул и, не дожидаясь, пока она встанет, направился к выходу, – быстрее!

На пороге обернулся, нахмурился, глядя, как игнорируется его приказ, и вытянул руку. Коротко взвизгнув, Люба замахала всеми конечностями, пытаясь совладать с потерявшим вес телом. Добилась она только того, что перевернулась лицом к полу и в такой неудачной позе полетела. Неудобно вывернув шею, пыталась разглядеть, куда ее несет, но нарушила равновесие и больно стукнулась о косяк. Руки автоматически прикрыли голову, защищая от новых ударов и частично закрывая обзор. На глаза навернулись слезы, еще больше ухудшая видимость. Единственное, что она успела разглядеть, – это синеватые разводы вен под бледной кожей тонкой руки, узловатые пальцы и массивное серебряное кольцо. Рельефные загогулины обрамляли черный бриллиант, как прихотливо переплетенные змеи или что-то в этом роде – в символике, тем более местной, она разбиралась так же хорошо, как в языках программирования. То есть никак.

«Голое» платье, как про себя окрестила Люба откровенный бежевый наряд, оправдало свое название и покинуло беспомощное тело.

– Нет! – кое-как извернувшись, она попыталась оттолкнуться от маньяка. – Я против! Это не по договору!

– Молчать! – рявкнул маг, подцепил невидимой петлей строптивицу и направил ее в экспериментальную зону лаборатории. – Все как раз таки по договору, – нарочито ехидно ухмыльнулся он. – Ты забыла один существенный момент, – и вернул в перевернутое состояние.

Разложив Любовь животом на холодном мраморном столе, он сосредоточенно примеривался скальпелем к округлой ягодице. Несмотря на недавнее удовлетворение, обнаженное тело продолжало волновать, мешая концентрации.

– Хватит дрожать! – выместил на Любе злость за собственное состояние маг.

– Вообще-то здесь зверски холодно, – стуча зубами, выпалила красавица.

– Это оптимальная температура для операции, – стиснув челюсти, он отделил наконец требуемый клочок кожи и, наклеив пластырь с антисептической мазью, бесцеремонно перевернул ее на спину.

– Эй, осторожнее, – возмутилась подопытная, мигом забывая о холоде.

Не обращая внимания на вопли, маг резко раздвинул ей ноги, зафиксировал обездвиживающим заклятием и занялся восстановлением утраченной невинности.

«Да, как будет приятно возвращать в исходное состояние эту несносную девчонку! Сама виновата – точнее надо формулировать условия договора, – от соблазнительного предвкушения у мага ощутимо потяжелело в паху. – Кстати, можно ведь удовлетвориться и другими способами, не имеющими отношения к нижней чакре. – Он посмотрел на зверское выражение ее лица. – Хотя она ведь и откусить может! Ладно, дождемся окончания миссии, и уж тогда… И все – согласно договору, не отвертится!»

Заморозка держалась долго, не меньше часа. И все это время теперь уже окончательно девушке не терпелось завладеть тем самым скальпелем, коим орудовал мерзкий тип, и нашинковать его на тонкие пластики, а после пожарить и съесть под пивко. А можно и той самой водочки, которую она недавно поминала, чтобы вытравить из памяти сегодняшний день и вообще все, что связано с этим проклятым садистом!

Естественно, продуманный тип куда-то задевался, предварительно вернув ее в постель и оставив книгу по истории Кординии на прикроватном столике. Этакий намек на прямые обязанности. Но для такого дела Люба была слишком взволнованна, более того, зла. Единственное, что его хоть как-то реабилитировало, – это то, что он укрыл ее теплым одеялом. На этом все, за остальное хотелось как минимум утопить.

Попинав стены и мебель, Люба спустила пар и, несмотря на общую омерзительность операции, испытала надежду, что теперь она в безопасности, по крайней мере, сексуальной. И это ослабило напряжение и некоторую бдительность. Почесывая саднящий копчик, Люба решила изучить замок, тем более останавливать ее было некому.

Мрачный коридор освещался весьма неординарным способом – стоявшие вдоль стен доспехи таинственно светились бледно-зеленым.

«Брр, как будто попала в фильм Тима Бертона! – Люба передернула плечами и двинулась дальше. – Интересно, они имеют какие-нибудь дополнительные функции или это просто оригинальное дизайнерское решение?»

Несмотря на врожденное любопытство, инфернальная атмосфера здорово наводила на пленницу жути. Казалось, что один неверный шаг – и на макушку опустится тяжеленная алебарда, а то и вовсе копье проткнет. Поэтому она старалась держаться центра коридора и ступала мелкими осторожными шагами. Дойдя до следующей двери, Люба обнаружила, что около них доспехи голубые.

– О, цветовая маркировка? – подивилась она продвинутости дизайна.

– Расширенные функции, – лязгнуло забрало.

Копья скрестились, недвусмысленно показывая на то, что вход запрещен, и пленница сделала шаг назад.

– Нет так нет, – подняла она руки в успокоительном жесте. – Ну я пойду?

Не дождавшись ответа, двинулась дальше. Следующая комната мало того что была сразу перекрыта скрещенными копьями, так еще и сама дверь отсвечивала сиреневатой дымкой. Да, замок так и блистал гостеприимством! Но поскольку коридор еще не кончился, а Любино любопытство все не унималось, исследование продолжилось. На третий раз ей повезло – препятствовать проникновению никто не стал. Внутри помещение отличалось повышенным содержанием пыли, зачехленная мебель ясно говорила, что этой комнатой никто не пользуется. Судя по очертаниям и габаритам, обстановка мало отличалась от ее собственной. Разочарованно вздохнув, пленница двинулась в обратную сторону. На противоположной стороне обнаружились очередные гостевые покои, братья-близнецы предыдущих, поразившие пылью и отсутствием какой-либо отделки. Обои? Нет, не слышали. Штукатурка? Зачем, когда кладка так эффектно дополняет решетки на окнах. Ковры? О чем вы говорите – это же сплошное расточительство!

Выйдя из очередного склепа, она с удивлением обнаружила, что запрет на доступ в первую комнату отменен. Более того, прочие пути отрезаны многозначительно молчавшими доспехами, выстроившимися живым коридором. Хотя понятие «живой» вряд ли подходит этим подозрительным во всех отношениях железякам. Делать нечего – пришлось идти куда дают.

Вдохнув для храбрости, она толкнула тяжелую дверь и потрясенно застыла на пороге. Открывшаяся ее глазам картина никак не хотела укладываться в голове, пришлось усваивать фрагментарно. Нагая рыжая дева на коленях, волосы огненной рекой струятся вдоль позвоночника, руки скованы за спиной. Жгучая полногрудая брюнетка, тоже на коленях, только ракурс другой, как и… хм… угол наклона. И седовласый ирод, чередующий красавиц. И дикий, прожигающий насквозь взгляд. Некогда белесые радужки клубятся сейчас красноватой дымкой. Надменности как не бывало, только животная страсть – жестокая и беспощадная.