Карпатские орлы - Малкин Василий Максимович - Страница 35

— О бинтах, наверное? — бросил реплику молодой коммунист боец Евгений Лихолат, балагур и весельчак.

— Можно и о бинтах, — ответила Надя. — Индивидуальные пакеты сейчас раздам. А вот некоторых молодых солдат бинтами пользоваться я еще должна учить. Прошу командира роты предоставить возможность провести занятия во взводах… Но я не только об этом хочу сказать. Наша вторая рота под Стакчином предприняла атаку. Она оказалась вялой, недружной. Люди под огнем противника залегли. А гитлеровцы еще больше подпустили горячего свинца. Многие наши бойцы поплатились жизнью. А если бы на месте не лежали, а ползли вперед и воспользовались перебежками, потерь, конечно же, было бы меньше. В такие критические минуты очень важен личный пример отваги. Мы, коммунисты, должны помогать командиру обеспечивать стремительность атаки.

— Ишь полководец нашлась! — пробормотал Лихолат.

Но никто его не поддержал. Командир роты Хлопков резким жестом осадил Лихолата:

— Подожди. Мы видели Надю в боях, храбрости ей не занимать. Хоть с виду она хрупкая, а на деле-то… — И, спохватившись, Хлопков поправился: — Ты не обиделась, Надя, что я тебя хрупкой назвал?

А Надя, действительно маленькая, худенькая, с острым носиком, стояла с фельдшерской сумкой на плече и через силу улыбалась. Ее близкий друг Виктор Аленович ушел на очень опасное задание. И так тяжело на сердце, а тут еще этот Лихолат с шуточками… Рассердившись, Надя ответила Лихолату:

— Посмотрим, каков ты будешь в бою. Цыплят по осени считают!

— Виноват, сдаюсь! — улыбнулся Лихолат, подняв руки вверх. И добавил уже серьезно: — Вот увидите, в первой же предстоящей атаке буду впереди.

А как сложилась судьба Нади Бурениной в дальнейшем? После ранения в полк она не смогла вернуться — слишком тяжела была рана. Ее отправили в тыл дивизии. После войны она вышла замуж за Виктора Аленовича. Они поселились в Ленинградской области. Там она работает фельдшером. Избиралась депутатом районного Совета. Довольно часто Н. В. Аленович пишет мне.

Но вернемся к боям. 2-я рота М. Б. Балова, наступавшая левее 1-й, также имела успех. Когда артиллеристы перенесли огонь в глубь обороны противника, бойцы и командиры с возгласами «ура» ворвались во вражескую траншею, уничтожая сопротивляющихся и забирая в плен тех, кто сдавался. Поднял руки вверх и Беккер, командир немецкой роты.

Немецкого офицера привели в штаб. Он был растерян, в рваной одежде, на левой ноге не было сапога. Отвечая на вопросы начальника штаба майора А. В. Берлезева, пленный, заикаясь, признался:

— О-о, вы меня видите таким потому, что я был потрясен силой вашего артиллерийского огня. Это ужасно. Я залез в щель и сидел там. Не успел сапог надеть — меня схватили за шиворот…

Беккер дрожал. Ему дали успокоиться, и он продолжал:

— Моя рота была окружена русскими в лесу. Наша оборона была так прочна, было столько траншей, столько мин, проволоки, завалов, что, казалось, никому не пройти. Но русские прошли. И думаю, немногим моим солдатам удалось живыми выбраться из окружения.

Вместе со 2-й стрелковой ротой ворвались на первую позицию обороны противника и другие подразделения.

Метким огнем их поддержала артиллерия. Следует особо отметить 3-ю стрелковую роту гвардии старшего лейтенанта Таизова и действовавший с ним пулеметный взвод лейтенанта Касторного. Они проявили смелость, решительность. Выбив гитлеровцев из первой траншеи, гвардейцы Таизова продвинулись в глубь вражеской обороны. Это способствовало развитию успеха всего батальона. Преодолевая упорное сопротивление противника, рота Таизова к исходу дня вышла в лесной район западнее Бачкова.

В тот день отличились многие бойцы и командиры. Вдохновляющий пример показали коммунисты командир минометного расчета Баяке Досанов и наводчик Алихан Нарханов. Они были ранены, но остались до конца дня в строю.

Доблесть проявили пулеметчики Радченко и Сковорода. Вступив в поединок с вражеским пулеметом, они вынудили его замолчать. Делясь впечатлениями от этого боя, красноармеец Радченко рассказал мне:

— Пулемет противника косил наших бойцов, сковывая атаку роты. Вместе с моим напарником Сковородой мы ползком начали подкрадываться к немецким «станкачам». Вдруг слева застучал еще один вражеский пулемет. Как быть? Приказываю Сковороде вернуться в окоп и вести огонь по открывшейся цели из нашего «максима», а сам продолжаю ползти. Мигом врываюсь в немецкую траншею, швыряю гранату и тут же посылаю две автоматные очереди. Они насквозь прошили двух пулеметчиков. Мне удалось добраться до своей роты. Она продолжала преследование противника, и я снова включился в бой.

Коммунист пулеметчик красноармеец Гиренко, свидетель подвига И. Д. Радченко, написал заметку в дивизионную газету. О Радченко узнала вся дивизия. Его наградили орденом Красного Знамени.

Отличился и гвардии старшина Г. Г. Иванов, парторг роты ПТР. Он командовал взводом, из своих противотанковых ружей уничтожил два вражеских орудия, расчистив тем самым путь для продвижения роты Балова.

Нелегко было отвоевать у противника бачковскую позицию. Упорный бой за нее продолжался более шести часов. Когда сумерки окутали горы, он перекинулся в лесной массив, к западу от Бачкова. Сюда откатились уцелевшие гитлеровцы. Мелкими группами они рассеялись по лесу. Схватки с ними завязались на полянах, опушках, на лесных тропах. Озлобленные поражением в Бачкове, фашисты сопротивлялись яростно, с упорством обреченных. Они надеялись, что им помогут непроглядная темнота и дождь. Но бой они проиграли.

Пока бой продолжался, начальник штаба полка майор А. В. Берлезев, разместивший штаб в старом кирпичном строении в Бачкове, при тусклом свете фонаря вглядывался в карту и докладывал Шульге свои предложения: ввести в бой резервную роту и быстро захватить Безымянную — северо-восточный скат высоты с отметкой 411.

— Я тоже об этом думаю, — согласился с начальником штаба Шульга.

Полковой резерв решили ввести в бой в 4 часа 30 минут. Михаил Герасимович попросил меня оказать помощь командиру и парторганизации резервной роты в подготовке к внезапным и стремительным действиям с целью овладения Безымянной.

Перед коммунистами и комсомольцами роты я поставил одну задачу: личным примером увлечь красноармейцев на дерзкий штурм высоты, действовать в ночном бою по всем правилам гвардейской доблести.

Примерно к шести часам утра командиру полка доложили: Безымянная очищена от гитлеровцев.

С Шульгой и Берлезевым мы подводили итоги напряженного суточного боя. Они показались нам более чем удовлетворительными. Полк прорвал оборону на участке шириной до 3 километров, глубиной до 5 километров и вырвался вперед. Это позволило предопределить успех боя за дарговский узел сопротивления.

Поддерживая тесный контакт с политотделом дивизии, я располагал информацией об итогах боя 9 декабря на других участках. Оказалось, что за этот день части 128-й дивизии истребили и взяли в плен более 500 вражеских солдат и офицеров, уничтожили 2 артиллерийские и 2 минометные батареи, захватили 5 орудий, 8 минометов, 3 склада с боеприпасами и 2 — с продовольствием. Наибольшие потери противнику нанес 327-й полк.

Оценив опасность выхода нашего полка на высоту Безымянную, немецкое командование прилагало усилия, чтобы ликвидировать прорыв. С этой целью оно организовало несколько сильных контратак на высоту. Контратаки сопровождались непрерывными действиями небольших групп автоматчиков на наших коммуникациях, связывающих через лесной массив Безымянную с Байковом.

В этой обстановке командир полка принимает решение: силами 2-го стрелкового батальона майора Н. В. Новикова продолжать наступление с целью прорыва гизельской позиции и выхода к Клеченову. Уже 11 декабря Новиков уводит свой батальон на запад. При этом батальону пришлось прорывать сильный вражеский заслон, оседлавший единственную горную тропу, ведущую от высоты Безымянной на Клеченов.

Из политработников полка с батальоном находился Хорошавин. В бою за горную тропу Хорошавин был легко ранен и остался в строю: он готовил для вступления в партию двух бойцов. Только через сутки Хорошавин отправился в медсанбат, а заодно — с принимаемыми в партию комсомольцами — на парткомиссию.