Когда землю укроет снег - Серганова Татьяна - Страница 51

— Смотри, что у меня есть — собачка! — Он еще сильнее прижал игрушку к груди. — Мне дядя Ирбис подарил.

— Ты спасибо сказал? — улыбнулась я, всеми силами стараясь не смотреть на перевертыша.

— У тебя очень воспитанный ребенок, Миа, — ответил тот. — Ты все купила?

— Да, ты дал слишком много денег. Сдачу я сейчас верну.

— Не стоит. Оставь себе. Пошли?

— Пошли… — мы отправились назад. — Может, ты опустишь его на землю? Тебе же тяжело.

— Мне не тяжело. Но спасибо за заботу, — улыбнулся он.

— Мам, мы играем в лошадку, — вмешался Киан. — А я всадник. Дядя Ирбис обещал, что научит меня ездить на лошади, представляешь?

— Хорошо, — улыбнулась, после чего слегка наклонилась к мужчине и быстро прошептала: — Почему ты это делаешь?

— Может, потому, что мне это нравится, — тихо ответил он. — У тебя чудесный сын. Но ему так не хватает мужского общества. А для мальчика это плохо.

Да, он был прав. Как ни старалась, я не могла заменить сыну отца. Но одно дело знать, а совсем другое, когда меня в это тычут носом.

— И ты решил стать этим самым обществом. А ты не подумал, что с ним будет, когда ты исчезнешь из нашей жизни?

— А с чего ты решила, что я исчезну? — Он слегка приподнял бровь, и я потерялась в его серебристо-серых глазах.

— Что ты имеешь в виду? — спросила я, чувствуя, как сердце бешено стучит в груди, а меня накрывает каким-то непонятным чувством… Надежда.

Да, это была именно надежда на что-то большее, на какое-то общее будущее.

— Скорее всего, ты останешься жить в доме отца Криса, а я тоже там обитаю. Так что мы точно будем видеться, и я не исчезну, нанеся ему страшную травму. Если ты это имела в виду.

Крылатая надежда помахала мне ручкой и улетела, оставив один на один с действительностью. Вот тебе и размечталась. Как же мне хотелось стукнуть его или ткнуть локтем, сделать хоть что-то. Сдержалась, старательно делая вид, что так и подумала, что его простая констатация фактов совершенно меня не расстроила.

— Понятно, — прижимая свертки к груди, произнесла я. — Спасибо за подарки Киану. Это очень мило, я оценила.

Мы еще немного помолчали, каждый думая о своем, когда неожиданно мужчина произнес:

— Я это сделал не поэтому.

— А почему?

Оказывается, надежда никуда не делась, и я еще во что-то верила.

— Для него… У ребенка должны быть детство и подарки.

Ну вот, я еще больше запуталась.

Может, стоило перестать зацикливаться на всем, выискивать тайные знаки и просто позволить событиям течь самим по себе? И тогда все будут счастливы.

Дорога до дома прошла в относительной тишине, только Киан что-то бормотал и рассказывал своей новой игрушке.

Войдя во двор, Снежный вручил мне свертки и бережно снял малыша с плеч.

— Я скажу, чтобы покупки отнесли в наши покои. Ты хочешь сейчас пойти в лабораторию? — забирая все назад, произнес он.

— Здесь есть лаборатория?

Как-то не вязалась респектабельная семья главы оплота с магическими экспериментами.

— Есть. Не совсем лаборатория, но это помещение подойдет для изготовления зелья.

— Да, не думаю, что стоит откладывать, — пожав плечами, произнесла я.

— А Киан? Его с собой возьмешь?

Ответить я не успела.

— Ирбис, вы уже встали! Какая неожиданность.

Резко обернувшись, я увидела очаровательное юное создание лет семнадцати-восемнадцати с ярко-рыжими волосами, что выглядывали из-под опушки широкого капюшона. Невысокая, стройная, с бледной кожей лица, что была покрыта веснушками, она с лучистой улыбкой сбегала к нам по широким ступенькам лестницы.

— Доброе утро, Маргарет, — мягко произнес Ирбис, и я отчетливо услышала мурлыкающие нотки в его голосе.

Когда готовишь зелье, особенно такое сложное, муторное и опасное, всегда надо быть собранной, спокойной и крайне сосредоточенной. И я всеми силами старалась следовать этим правилам. Вот только недавний обмен любезностями все никак не выходил из головы, а слова хорошенькой дочери коменданта пробуждали в душе весьма неприятные чувства.

Впервые в жизни я ревновала. И эти ощущения мне совершенно не нравились.

Основной состав зелья уже стоял на примусе. Периодически я осторожно помешивала его небольшой деревянной ложкой строго по часовой стрелке. Теперь надо было приготовить смесь номер два. Взяв керамическую ступу и пестик, высыпала туда сушеные ягоды и осторожно начала толочь.

А она симпатичная, эта Маргарет. Юная, невинная и очаровательная, а когда улыбается, на ее щечках возникают очаровательные ямочки. И веснушки ее совсем не портят, наоборот, добавляют некую прелесть в столь юный и свежий образ.

Мысленно сравнила нас. Она яркая, рыженькая и свежая, как сама весна, я — холодная, бледная, с черными волосами и глазами — истинная зима. И плюс еще на десять лет ее старше, и сын имеется.

Пестик дрогнул в руке и слегка заскрипел, когда я случайно задела ступу.

Нельзя отвлекаться, совсем нельзя. Надо сосредоточиться на зелье. Я и так на него столько часов убила, будет очень обидно, если все мои труды пойдут насмарку.

«Может, вы погостите у нас подольше, господин Ирбис… без вас так грустно и одиноко в нашем оплоте… мы все скучали, особенно я… уверена, папа с радостью возьмет вас на самую высокую должность…»

Маленькая, а хваткая. Такая своего точно не упустит, как и чужого. Сколько ей лет на самом деле — семнадцать, восемнадцать или, может, шестнадцать? Как бы то ни было, в брачный возраст она вступила.

А он ей улыбался! Мило так и очаровательно. Слушал, кивал и улыбался! А я все это время стояла рядом и только и могла, что ресницами хлопать. Конечно, может, я и передергиваю, и улыбался он в пределах приличия, и разговаривал вежливо и тактично, как полагается разговаривать с дочерью коменданта оплота, но… Я все равно не могла выбросить это из головы.

Отложив пестик в сторону, добавила три капли масла и три сушеных соцветия. После чего опять взялась толочь, с силой вдавливая смесь.

И взгляд, которым она меня окинула, я тоже запомнила. Снисходительный и любезный до тошноты. Видимо, статус луаны барса на нее особого впечатления не произвел.

— Вещи? Какие вещи?.. Ах, те тряпки… Простите, госпожа Солнечная, я не знала, что это были ваши вещи. Вам все обязательно вернут… И знаете, у меня есть парочка старых платьев, вроде тех, что вам передали вчера. Я прикажу служанке собрать их, принести вам… Мы же не можем допустить, чтобы вы ходили в таком… непрактичном одеянии.

— Не стоит утруждать себя, — с не менее милой улыбочкой ответила ей, мечтая только об одном — вернуться к себе в комнату, стащить чужую одежду и сжечь ее в камине.

Злость накатила удушливой волной, мешая сосредоточиться. Облокотившись рукой о стол, другой я коснулась лба, пытаясь успокоиться и перестать так болезненно реагировать на мелкую выскочку.

И чего я завелась? Подумаешь, юная дева, богатая дурочка… Сколько таких я встречала за годы учебы в университете. Да сотню, и каждая норовила ударить побольнее. Эта ничем не отличается от остальных, вот только я не та дурочка, которой была раньше. Я не буду плакать ночами, а просто…

Что просто? Что я могу сделать? Натравить на нее хейдов? Идея, конечно, очень заманчивая, но ничего, кроме неприятностей, она мне не даст. Нельзя показывать себя с такой стороны, находясь на территории другого государства. Думаю, за нападение на дочь коменданта меня по головке не погладят.

Ирбис Снежный…

Пора признаться хотя бы самой себе, что испытываю к нему далеко не дружеские чувства. Он мне нравился. И дело не только во внешности, хоть эти серебристо-серые глаза вкупе с белоснежными волосами не могут не понравиться, дело в нем самом. Я отлично помнила, как он столько раз спасал нас всех, и меня в том числе, как поддерживал и помогал. Помнила, сколько добра сделал. Не потому, что ждал ответного жеста, а просто потому, что он сам по себе такой — честный, искренний и немногословный. Свирепый хищник с добрым сердцем.