Пристойное поведение (СИ) - Вечная Ольга - Страница 9

— Егор… я люблю тебя.

— И я тебя люблю, — отвечаю заученную фразу. Я и правда ее все еще люблю. В доказательство замечу, что целых три секунды думал о том, чтобы смириться с судьбой, которую Ксюша для нас выбрала. Ну а что, у меня детей быть не может, а они нужны. И Ксюше, и моей маме, которой я обещал внуков. Но… я не смог продолжать с ней жить после измены, как раньше. Не могу и никогда не смогу, хотя и сказал, что поверил ее клятвам в верности.

— А мое кольцо? — спрашивает она, заглядывая в глаза. — Та придурочная, которая ударила тебя, должна была вернуть его. Только не говори, что она захапала его себе! Прости, это было лишним, просто… как увидела тебя с той блондинкой, с ума сошла от ревности.

Я достаю из кармана кольцо и надеваю ей на палец. Сердце бьется немного ускоренно — каждый раз, когда мы ссоримся, она возвращает мне кольцо, и каждый раз после примирения я снова надеваю его ей на палец, вспоминая ЗАГС, ее в белом платье и свое бесконечное счастье.

Я прошу ее выйти из кабинета, так как на почту пришла работа. Нужно ознакомиться и сдать сегодня. Это правда, показываю сообщение в ящике.

Вечером Ксюша умоляет заняться с ней сексом. Даже беременной она выглядит соблазнительной с полной грудью и стройными ножками. Мое тело мгновенно откликается на ее предложение, но я говорю, что слишком устал в спортзале. Она тянется к моей ширинке, приходится перехватить ее ловкие пальчики, пресечь попытку опуститься передо мной на колени.

— Ну уж нет, я не позволю тебе сейчас стоять передо мной на коленях.

— Когда ты успел превратиться в зануду? — она улыбается. — Расслабься, давай попробуем. Может, именно этого нам не хватает столько месяцев, и отсюда берутся проблемы.

Отрицательно качаю головой. Мне хочется закрыть глаза и в следующее мгновение открыть их в студии или, как говорит Вероника, в "квартирке для траха". Припомнив наши словесные перепалки, я невольно улыбаюсь, Ксюша воспринимает это по-своему, ей кажется, что я даю зеленый свет, поэтому приходится сильнее сжать ее плечи и капельку встряхнуть.

Если я начну ее трахать, меня накроет окончательно и бесповоротно. Со всей навязчивой тягой к саморазрушению, на какую только способен человек, воображу на своем месте другого и сказану ей что-нибудь эдакое. В лучшем случае. Ну, что думаю на самом деле. Она тут же позвонит моей маме, своей маме. Мы это уже проходили: «Егор, засунь свою тупую ревность себе в задницу, пока Ксюша носит нашего внука».

Что я и делаю.

Ежеминутно уже пять месяцев.

Возможно, мне не хватает решительности поставить ту самую точку, о которой она говорила выше. Всегда лучше, менее болезненно дернуть резко, чем тянуть медленно по сантиметрам, да ведь? Просто… С Ксюшей я… другой, даже друзья стебутся, обзываясь. Когда я добился ее, парни изрядно удивились моему новому образу жизни: кабаки, женщины, бухло… — все по- настоящему интересненькое потеряло привлекательность. Я действительно каждый вечер с упорством оленя шел домой, потому что мне хотелось находиться здесь, в этих стенах рядом с ней. Ксюша активно переделала мою квартиру под себя, вернее, под нас, мне было все равно. Надо мной подшучивали, потом успокоились, понимая, что бесполезно.

Эта женщина много лет являлась моим слабым местом, крепко держала за яйца, ничего особенного для этого не делая. Ради того, чтобы проводить ее до подруги или отвезти на вокзал, я мог отменить абсолютно любые планы. Наверное, поэтому и спешил жениться поскорее, потому что сам по себе был неспособен справиться с этой манией. Наваждением. Психовал каждый раз, когда видел ее очередного исключительного ухажера, и радовался, когда она разрывала отношения. Пятнадцать лет я был просто другом ее младшего брата, основательно засев во френдзоне. А потом я сотворил невозможное и теперь захлебываюсь последствиями.

Надо набухаться где-нибудь подальше от нее. Р — рефлексия.

Я ей отказываю по возможности мягко, но Ксюша словно с цепи срывается.

— Ага, значит этой ночью ты все же трахался со своими шлюхами?! — вопит она.

— Ты считаешь, что это бы как-то на мне отразилось? — пытаюсь свести все в шутку, но Ксюха не в настроении. Я живу с ней, продолжаю о ней заботиться и давать деньги, я сопровождаю ее во время поездок к родителям или куда-то еще, даже вечером смотрю вместе с ней сериалы, обнимая. Единственное, что я не могу делать — это спать с ней. Огромное счастье было, когда врач не разрешал ей вести половую жизнь. Уже думал о том, чтобы приплатить ему за какой-нибудь лишний диагноз.

— Только не говори, что ты все еще сомневаешься в отцовстве! — вспыхивает она. — Ну давай сделаем тест немедленно, прямо сейчас поедем и проколем мне живот. Рискнем. Давай, чтобы тебе спалось спокойнее. Но имей в виду, тогда я уйду от тебя навсегда. Если ты мне не доверяешь, если думаешь, что я способна на такое… — она снова начинает плакать, — Егор, если ты так унизишь меня, на этом все закончится. Абсолютно все между нами.

* * *

Несколькими днями после происходит следующее.

— Привет, что делаешь? — радостно приветствует меня кокаиновый тренер, как только я отвечаю на его входящий с мобильного.

Штрихую желтым фломастером на плакате слово «сиськи».

— Читаю переводы, разумеется, — отвечаю ему.

— И распеваешься? До-ре-ми… — от души фальшивит в трубку да так громко, что приходится отодвинуть ее от уха.

— Как ты догадался?

— Ксюха близко?

— He-а. В последнее время она не дает мне сосредоточиться. В студии я.

— О, отлично. Может, подъедешь? Мы тут с пацанами решили поиграть в бильярд. Внезапно.

— А кто за меня сделает работу?

— Например, ты, который встанет пораньше и все успеет?

— А, ладно, сча подумаю.

Сбрасываю вызов, выхожу на балкон и разворачиваю свой ватман с яркой надписью черными буквами на желтом фоне:

«ИНу покажи сиськи!!»

Вероника целую секунду пораженно смотрит на меня с балкона напротив, я начинаю беспокоиться, не переборщил ли, но она вдруг сгибается пополам. А когда выпрямляется, я вижу, что она хохочет. Заливисто, заразительно, в полный голос. Вытирает пальцами уголки глаз. Воодушевившись и зажав сигарету между губ, я прикрепляю скотчем плакат к окну, затем жалобно смотрю на соседку, сведя ладони в умоляющем жесте.

«Неужели не осталось ни одного порно, которого ты еще не видел?» — пишет она мне в вотсаппе.

«He-а. Чета медленно его снимают».

Она улыбается, когда читает это сообщение. Пишет в ответ. Пишет и пишет, стирает, снова пишет.

«Ну же, — отправляю ей, — смелее».

Она показывает мне язык. Я поглядываю на нее в маленький бинокль, который раздобыл специально для этих целей. Наши балконы расположены близко, но не настолько, чтобы досконально улавливать мимику. А мне же интересно.

«Что тебе от меня надо, Егор? Только честно».

Тыкаю пальцем на плакат, смотрю на нее, как на недалекую. Она закатывает глаза. Ну же, девочка, знаю, что ты смелая и безбашенная, и что ты сделаешь это. Давай, не стесняйся. На улице тепло, не замерзнешь, тем более — это будет вызов, а что в нем плохого? Вероника, давай бунтовать вместе? Передо мной не стыдно.

«С какой вообще стати мне это делать?»

«С той самой, что мы друзья. И ты обещала меня поддерживать».

«Мы разный смысл вкладываем в слово «поддержка».

«Ну, пожалуйста. Ты согласилась со мной дружить при условии, что я не стану больше изменять жене. Я держу слово. Но я., на пределе. Как друг, ты обязана поднять мне настроение».

«Егор, прошло четыре дня!»

«Очень несчастных и грустных четыре дня».

Делаю несколько сильных затяжек, а сам держу телефон наготове.

«Пожалуйста. Я погибаю, Вероника», — отправляю ей и включаю камеру.

«Да ну тебя», — присылает она мне смайл «рукалоб». После чего поворачивается спиной и стягивает майку. Без лифчика! Эта девочка сумасшедшая, честно говоря, я от ее смелости и непредсказуемости в диком восторге.