Пристойное поведение (СИ) - Вечная Ольга - Страница 80

Регина написала: «Вероника, умоляю, заклинаю, любым способом заставь его дописать послесловие. Хотя бы пару предложений! Несколько слов. Они поменяют все. Пусть Гриша увидит другую девушку. Пусть он просто ее «увидит», тогда все изменится. Тогда эта книга порвет продажи».

Да, Грише необходимо понять, что существуют иные женщины, что ему необязательно даже ехать за тысячи километров, чтобы найти своего человека. Возможно, в квартире напротив живет та, что подарит ему новую цель. Лаской, нежностью, Боже… да одним своим присутствием побудит снова захотеть жить!

Спрашиваю в регистратуре, в какой палате лежит Ксения Озерская, после чего поднимаюсь на четвертый этаж. Разумеется, в саму палату меня не пускают, да я и не попрусь туда ни за какие коврижки! Между мной и отделением не менее двух дверей, что более чем устраивает. Благодаря тому, что практически все стены на этаже стеклянные, я прекрасно вижу происходящее в следующем коридоре, где ждут встречи родственники рожениц. Присаживаюсь на самую дальнюю лавочку, во все глаза смотрю на Егора. Он на две двери ближе к палате Ксюши. Сидит на такой же лавке, что и я, голову опустил, ждет.

Вместе с ним ждем.

Озлобленный идеалист, до чего же сложный мужчина.

Но мне кажется, каким-то непостижимым образом я начинаю понимать его.

Руки дрожат, меня трясет от того, что еще немного, и мы узнаем настоящую цену тому, что натворили.

Вдруг становится страшно. Хочется бежать, скрываться, прятаться, продлить агонию, точнее, мечту, что эта женщина родила сына не ему, а какому-то другому мужчине. Что еще немного, и у нее больше не останется причин портить нам жизнь.

Егор, родной, о чем же думаешь ты? На какой исход надеешься?

Я рада, что он не знает о моем присутствии. Не хочу сбивать его, навязывать свои страхи и надежды. Но если понадоблюсь… то тут я, в нескольких метрах. Готова поддерживать.

Проходит не менее получаса, прежде чем за еще одной стеклянной дверью происходит движение. Ксюша подходит к стеклу, катит перед собой тележку- кроватку с младенцем. Ребеночка отсюда не видно, но сама Ксюша выглядит взволнованной и возбужденной, и вместе с тем безумно уставшей. Волосы кажутся жидкими, связаны в простой хвостик за спиной, ни грамма косметики, а под глазами круги от недосыпа. Она в бесформенном халате, и по размеру живота кажется, что ребенка ей еще только предстоит родить, но все это не имеет никакого значения, как только я вижу, с какой лаской и любовью она смотрит на сына.

Вот бы однажды, когда-нибудь… и мне так же… быть уставшей, но довольной. Со своим малышом рядышком.

Я радуюсь за нее. Сердце сжимается от умиления, когда смотрю на Ксюшу в роли молодой мамы. От всей души желаю им крепкого здоровья. Очень надеюсь, что в материнстве эта женщина, наконец, найдет себя, ей больше не понадобится завоевывать десятки мужчин, чтобы чувствовать себя полноценной.

Она меня не замечает, смотрит исключительно на Егора. Окликает его, он вздрагивает, словно пробудившись ото сна, поднимается с лавки и подходит к прозрачной стене, разделяющей его и малыша с Ксюшей.

Он задорно улыбается, рассматривая мальчика, машет ему, говорит что-то, не разобрать с моего расстояния.

Если ребенок окажется его, и он этому обрадуется, я встану и уйду, и больше ни разу не заговорю с ним. Возможно, моя роль заключалась в том, чтобы не дать ему спятить за время ожидания. Моя совесть в этом плане чиста, потому что справилась с ней. Впиваюсь ногтями в ладони. Я ведь люблю его по-настоящему, и как бы сильно ни хотела находиться рядом, сделаю все, чтобы он был счастлив.

Главное — не умереть от разрыва сердца…

Ксюша светится от осознания собственной значимости. Малыша она оставляет в кроватке, а сама выходит к Егору. Он что-то говорит ей — по-видимому, поздравляет, после чего они обнимаются. По-дружески. Он треплет ее по макушке, посмеивается. Рад за нее. Может, мне хочется так думать, но сейчас передо мной Егор-хороший-Ксюшин-друг.

Она что-то ему рассказывает, жалуется, он смеется и одновременно с этим — жалеет ее. А потом к ним выходит женщина в белом костюме с бейджем и показывает конверт. Они оба в замешательстве, в первую секунду никто не решается протянуть руку за результатом.

Врач смеется, прячет его за спиной, и могу предположить, что говорит: может, не нужно?

Ксюша кивает и соглашается с ней, жестом просит уходить, но Егор отрицательно качает головой. Он не злится, но становится серьезнее. Просит отдать ему бумагу.

Не в силах справиться с эмоциями, я поднимаюсь и делаю несколько шагов в их направлении. Беспокоюсь, как бы меня не заметили, но ничего не могу поделать. Мне нужно увидеть его реакцию.

Ксюша обнимает его. Она такая маленькая ростом, оказывается. Прячет лицо у него на груди. Он ее тоже обнимает одной рукой, пока разворачивает конверт и пробегает глазами результат.

О Боже.

Он улыбается. Первая реакция, неконтролируемая эмоция, — улыбка. Искренняя. Он рад тому, что видит. Получил именно тот результат, на который рассчитывал. Без сюрпризов.

Я прижимаю ладони к стеклу. Касаюсь прохладной стены лбом. Позади шаги, в коридор заходят еще люди, голоса которых кажутся знакомыми, но я не могу отвести глаз от лица Егора.

Непонятно почему, но ни единой секунды не сомневаюсь — он не отец. И рад этому. Мужчина с диагнозом «бесплодие» радуется тому, что ребенок не его, чему может быть только одна причина. И толпящиеся позади люди называют ее вслух:

— Вероника? Привет! — удивляется Санни. — А что ты здесь делаешь?

Я быстро оглядываюсь: вся семья Санниковых в сборе. Взволнованная Леся, которая смотрит на меня, затаив дыхание, сам Коля с воспаленными глазами и бледными розовыми пятнами на лице, а также его родители.

Егор тоже замечает движение. Теперь он смотрит на нас, сдержанно улыбается и быстрым движением показывает мне большой палец. Кивает подождать его.

Вежливо со всеми здороваюсь и отступаю к выходу. Егор вновь дает знак — ждать. Он отстраняет от себя Ксюшу, подмигивает ей, произносит какие-то слова поддержки. Касается пальцем ее носа, кажется, просит держать его выше. Она сейчас расплачется, но послушно кивает. Он совсем на нее не злится, эта женщина больше не вызывает у него абсолютно никаких эмоций. Этот этап в его жизни закончился вместе с последней строчкой его потрясающей книги, но… дальше следует вовсе не смерть, а еще один этап. Новый. Если Гриша (зачеркнуто) Егор захочет, конечно, стать счастливым. Переход в будущее — это пара предложений, которые Озерскому только предстоит дописать.

Я тоже улыбаюсь, но почему-то сквозь слезы.

Напоследок Егор еще раз крепко обнимает Ксюшу, даже приподнимает ее от земли, прощается, машет младенцу за стеклом и направляется к нам.

Ксюша испуганно наблюдает за тем, как Егор сообщает ее родителям результат анализов, говорит, что он не отец, поэтому с этого момента снимает с себя любую ответственность за будущее этой женщины и ее потомства. Сообщает, что готов остаться в хороших отношениях, зла не держит, — именно так. Он считает себя стороной уязвленной, но великодушно простившей, сообщает это уверенно и четко, дабы ни у кого не осталось сомнений. Леся сцепляет пальцы, она впивается взглядом в свекра, и тревожность девушки невольно передается мне. Леся хорошо знает эту семью, у меня нет поводов не доверять ей. Санни просто в шоке, он то открывает рот, то закрывает. Не верит, что происходящее — правда.

Санников-старший багровеет от гнева, он рычит на весь коридор: «убью суку!» и бросается в сторону дочери, которая расторопно соскакивает с места, забегает за стеклянную дверь к малышу, которая защелкивается на замок. Снаружи открыть ее может только врач с помощью электронного ключа. Он орет:

— А ну вернись! Я лишу тебя наследства! Здоровьем клянусь, ни копейки больше не получишь! Доченька, называется! Позор на всю семью! Да я… — и так далее в том же роде.

— Спасай ее, Коля, — тихо командует Егор. Санни смотрит на него со злостью, обидой, непониманием, но мгновением позже кидается за отцом. У спортсмена достаточно сил защитить сестру от отца.