Четвертый с Фринагара. Ад во мне. Дело вкуса. Пропавший Ромни. Охота за сокровищем. - Куин (Квин) Эллери - Страница 15

— Ясно, Хип!

Вероятно, Хип имя или кличка бородача, но мне в настоящий момент это было совершенно безразлично. Бок, в который он меня ударил в последний раз, болел больше, чем все остальные места, зато туман перед глазами совсем рассеялся, и я ясно представлял себе, что меня ждет.

Мозг лихорадочно работал, мысли обострились от предчувствия неизбежного конца, я отчаянно пытался что-нибудь придумать, но ничего не мог… Ничего!

И тут я вспомнил об Элейн. Осталась она в зале или ушла? Возможно, видела, как Хип вошел в комнату после меня… А может быть, ее тоже выследили, и она находится в еще худшем положении?

Тем временем Брандт и его помощник вытолкнули меня за дверь, в темноту. Когда мои глаза немножко привыкли, я начал различать силуэты автомобилей. Это была автостоянка, но свет на ней предусмотрительно погасили, чтобы без помех дотащить меня до одной из машин.

Вскоре мы остановились, у черного седана — того самого, из которого в меня стреляли утром, — и Хип взялся за ручку дверцы. Я знал, что стоит мне оказаться в машине, со, мной все будет кончено.

Пока Брандт открывал дверцу, держал меня только его сообщник. Нужно действовать! Резким движением я выдернул плечо и бросился на него. Но в тот же момент что-то сдавило мне шею словно петлей.

Это Хип схватил меня сзади за воротник и дернул с такой силой, что ворот рубашки и галстук врезались мне в шею. В следующее мгновение он уже развернул меня и нанес сильный удар в челюсть.

Я успел немного отвести голову, что смягчило удар, но все-таки отлетел к машине. Хип подошел, и я заметил тусклый блеск вороненой стали в его руке. Ткнув пистолетом мне в живот, он сказал:

— Еще один трюк, Скотт, и ты получишь свою пулю прямо здесь!

Он убрал пистолет я собрался стукнуть меня еще разок. Я широко расставил ноги, чтобы было легче уклониться от удара, и втянул голову в плечи, но вдруг раздался чей-то крик.

Кричали сзади со стороны двери, из которой мы вышли:

— Брандт, подожди!.. Подожди, тебе говорят!

Почти одновременно с этим где-то недалеко от нас вспыхнул яркий свет, и вокруг стало светло как днем. Брандт удивленно повернулся в сторону света. Я тоже посмотрел в ту сторону и заметил автомобиль, внезапно вынырнувший из темноты и резко развернувшийся на стоянке. На крыше автомобиля горел прожектор, направленный прямо на нас.

Тот же голос прокричал:

— Полиция! Бросай оружие, Брандт!

Мгновение Хип колебался. Но пока я ломал себе голову над тем, откуда здесь появилась полиция, он решился. Я заметил, как сжались его губы, а рука с пистолетом вытянулась в сторону полицейского.

Когда я ударил его, он уже успел прицелиться и, возможно, даже нажать на курок. Поскольку руки мои были связаны, я влепил ему удар правой ногой. Удар, который свалил бы и корову.

Я особенно и не прицеливался, но попал в такое чувствительное место, что наверняка вывел его из строя на целый вечер, а то и на целую неделю. Пистолет сразу выпал у него из руки, а сам он с душераздирающим криком повалился на асфальт.

В следующую секунду полицейский агент в штатском был уже рядом со мной. Он нагнулся, поднял пистолет и что-то коротко сказал своему напарнику. Сообщник Брандта стоял согнувшись около машины и опирался на нее обеими руками. Вокруг него уже толпились полицейские.

Через несколько секунд один из них подошел ко мне, вытащил кляп и помог освободиться от веревок, которыми были связаны мои руки.

Я сказал:

— В честь этого, приятель, куплю тысячу билетов на полицейский бал!.. Откуда вы взялись?

— Как ты себя чувствуешь, Шелл?

Я обернулся.

Это был сержант Свен Юргенсен, здоровенный добродушный датчанин. Сейчас он показался мне самым красивым датчанином на свете. Да и вообще мне хотелось расцеловать всех присутствующих здесь полицейских.

— Со мной все в порядке, Свен, — сказал я. — Но если бы не вы, то через несколько минут я вообще навсегда потерял бы способность разговаривать. Как вы здесь очутились?

— Позвонила какая-то девица. Сказала, что тебя собираются убить или что-то в этом роде. Навела большую панику, а вот имени своего не сообщила. Ты, случайно, не знаешь, кто бы это мог быть?

Я покачал головой.

— Понятия не имею…

В тот момент я действительно не знал, кто это. Я еще не окончательно пришел в себя от случившегося в последние минуты, и мне понадобилось какое-то время сообразить, что это была Элейн. Второй раз за сегодняшний день эта милая девочка не позволяет мне отправиться на тот свет!

Юргенсен не стал настаивать. Он только сказал:

— Ну что ж, нет так нет! Хорошо еще, что на этот раз приехали не зря. Дамочка оказалась права!

— Да, права, — сказал я. — И мне придется помочь тебе составить обвинение на этого парня. Поверь, я буду просто счастлив сделать это. — И указал на Хипа, все еще корчившегося на земле и стонавшего сквозь зубы.

Я подписал обвинительный акт, и Хип Брандт вместе со своим напарником по имени Хукин был препровожден в камеру предварительного заключения.

Правда, они так и не сознались. Твердили только, что я был пьян и затеял Драку. При других обстоятельствах я и сам мог бы оказаться в положении обвиняемого (за то, что ворвался в кабинет Хипа), но Брандт никак не мог объяснить, почему связал меня и с какой целью пытался запихнуть в автомобиль.

Гораздо серьезнее было то, что в его кабинете обнаружили труп. Поэтому он продолжал твердить: «Я хочу видеть своего адвоката! Я имею право видеть своего адвоката!»

Я со своей стороны сообщил полиции о докторе, которого видел выходящим за кабинета Брандта. Его личность тоже нужно было установить. Еще утром я рассказал полиции о вечере на «Фринагаре», с которого началась эта история. Специальная группа занялась проверкой моих сведений; побеседовали с Госсом и его гостями, но не добились никаких положительных результатов. Никто не видел таинственного незнакомца — высокого седого джентльмена с аристократической внешностью. Госс начисто отрицал, что у него был такой гость, а доказательств обратного у полиции не имелось.

Зато Наварро, наконец, попал в переплет. В связи с его реакцией на мое появление в «Красном петухе», а также для установления цели визита Джо в погребок к Брандту, было дано распоряжение допросить его как следует.

Яхту Госса полиция посетила до того, как я побывал на ней второй раз, так что мне пришлось рассказать в управлении обо всем, что произошло там, умолчав лишь о пикантных подробностях. Я также подчеркнул, что перестрелка перед моим домом произошла почти сразу же после моего возвращения с «Фринагара».

Но самое главное — пока я торчал в полицейском управлении, мне удалось дозвониться до Элейн. Я дважды звонил ей в «Стью-Везент» и наконец все-таки услышал ее голос.

Молодчина, Элейн! Она заметила, как бородач вошел в комнату вслед за мной, услышала шум, который ее встревожил, и немедленно вызвала полицию. После чего, поймав такси, отправилась к себе в отель.

Я не мог ей рассказать по телефону, тем более, что время было ограничено, насколько важным для меня оказался ее звонок, но Элейн любезно согласилась выслушать меня у себя, и я пообещал приехать, как только освобожусь.

Закончив разговор, я почувствовал большое облегчение и, вернувшись в кабинет, охотно продолжил беседу со Свеном Юргенсеном и другими офицерами, в особенности с Сэмом.

Сэм — это Фил Сэмсон, полицейский капитан, работающий в комиссии по расследованию убийств. Как только ему сообщили о событиях в погребке, он сразу же примчался в управление. И не только потому, что это хороший, исполнительный полицейский, но и потому, что он мой самый лучший друг, которого я когда-либо имел в Лос-Анджелесе.

Сейчас он сидел в дежурной комнате со своей неизменной черной сигарой в зубах.

— Кажется, мне до сих пор не удалось тебя убедить, — сказал я Сэмсону, — что тех парней к Спартанскому отелю подослал Роберт Госс. Он же угрожал мне и говорил, что этот день будет днем моей смерти, если я откажусь от взятки и не успокоюсь.