Иосиф Грозный
(Историко-художественное исследование) - Никонов Николай Григорьевич - Страница 17

Когда человек, имеющий полноту страшной, карательной власти, основанной на силе и безнаказанности, имеет над собой кого-то еще более могущественного, он инстинктивно и люто ненавидит этого человека. Конфликт простейший, природный и даже примитивный всюду, всегда, даже в коровьем стаде. А над Генрихом Григорьевичем Ягодой (настоящее имя: Енох Гершалович Иегуда) было даже три или четыре таких начальника: непосредственный глава ОГПУ Вячеслав Рудольфович Менжинский, секретарь ЦК ВКП(б), ведающий административными и карательными органами, Николай Иванович Ежов, Сергей Миронович Костриков-Киров, занявший в Ленинграде место еще недавно всесильного Зиновьева (он же Радомысльский, «поляк», он же Апфельбаум, еврей). Киров, личный друг великого вождя (и в бане вместе парятся), Киров, второе лицо в партии, Киров, кому, как и вождю, стоя устраивают бурные продолжительные овации. КИРОВ. И, наконец, сам Вождь, хам, кавказское дерьмо, недоучка, семинарист, пахарукий ублюдок, чудом дорвавшийся до верховной власти! «Гениальное ничтожество!»

Так Генрих Григорьевич наедине с собой именовал Сталина, и не было дня, а точнее, часа, когда бы он не думал об устранении этого тирана, перебирая мысленно тысячи раз все возможные и невозможные способы избавиться от него, а их в арсенале зампреда ОГПУ было предостаточно: от банального «пищевого отравления», минеральной водички, кавказского вина до взрыва, «дорожно-транспортного» происшествия, выстрела в спину или броска гранаты в президиум. Самое трудное для Ягоды было выглядеть беспредельно преданным, внимательным, невысовывающимся, не выдающим своих мыслей-эмоций. Мысли, к счастью, тиран не мог подслушивать. (Вот здесь-то и была главная ошибка Генриха Ягоды! Ибо, отказывая Сталину в изощренном уме и сверхъестественной проницательности, какой не было даже как будто у самого Антихриста, не было у фанфарона Троцкого, Ягода совершил ошибку, обычную для всех хитрецов, — всякий, считающий себя хитрее других, бывает наказан за самонадеянность!)

Сталин умел читать мысли своих подчиненных, и можно смело утверждать: в этом чтении постоянно, ежечасно, ежедневно упражнялся. Тончайший физиономист, психолог-аналитик, изучивший тысячи людей, и в основном врагов, тех, кто таил злобу, плел интриги, готовил заговоры и просто презирал его с высот своей национальной «элитарности», «избранности», Сталин научился видеть и понимать их за любой маскировкой, а особенно за лестью.

Бывало, Ягода прикидывал: будь он руководителем той самой «царской охранки», гонявшей Сталина по тюрьмам, ссылкам, этапам, он давно распорядился бы убить будущего вождя простейшим способом — «при попытке к бегству». Да… Либеральничали тогда с «революционерами» «кровавые царские сатрапы». За то и поплатились… Теперь устранить Сталина было куда сложнее.

Сам Ягода шел к власти путем не очень тернистым. Родившись в городишке Рыбинске и отнюдь не в семье еврея-бедняка, Ягода однако быстро вошел во вкус преступно-революционной деятельности и за подготовку ограбления банка был осужден, отправлен в ссылку, а позднее, в 1915 году, — на фронт, где дослужился до звания ефрейтора. Он и на фронте бузил, вел «революционную пропаганду», и как только началась эта жуткая, обманная эпопея, тотчас примкнул к соплеменникам — «большевикам», влез в ЧК, вошел в доверие к Дзержинскому, а позднее, благодаря браку с племянницей палача Свердлова, занял в ВЧК прочное место. Никаким «фармацевтом» он никогда не был, но в ВЧК занимался и вопросами той «медицины», с помощью которой многим помогли занять место в кроваво-красной кирпичной стене. Нет данных, и, конечно, ничего не докажешь, но странная сверхскоропостижная смерть «рыцаря революции», «железного» Феликса (в сорок восемь лет!) наводит на мысль, что борьба за власть и в ВЧК шла отчаянная.

Итак, назначен зачем-то Менжинский. А затем, что фамилия его звучала почти так же, как и фамилия палача и «поляка». Да и из-за целого букета болезней, вывезенных из Швейцарии и Франции, был он неопасен, управляем й вполне приемлем для большинства в Политбюро: Троцкий, Каменев, Зиновьев, Бухарин и пр. и пр. Они ведь тоже боялись ОГПУ-ВЧК, а Сталин еще не был единовластен, еще только ШЕЛ, ему еще надо было спихнуть, свергнуть прежде всего «великого» Троцкого, а дальше и тех, кто обозначен выше.

И Ягода прекрасно понимал дальний ход Сталина — до поры Генрих Григорьевич был в ВЧК-ОГПУ как бы «сталинской картой». (Так Ягода полагал — и не без основания.) Вечно больной Менжинский лечился, отдыхал, чудачил, музицировал, а все дела и власть стекались в руки Ягоды. И вскоре он решил, что пора убирать первую властную фигуру над собой, и Менжинский был благополучно отравлен…

В 1934 году обстановка прояснилась. Ягода убедился: врачи могут все! Он получил наконец желанный пост председателя ОГПУ и стал готовиться к захвату власти, «узурпированной Сталиным». За границами рвал и метал жаждавший вернуться в Россию Троцкий, тряслись от ярости растерявшие все былое свое могущество Зиновьев, Каменев, Рыков, Бухарин, приглядывалась к обстановке еще целая плеяда высших командиров Красной Армии, выдвинутых в Гражданскую Лениным и Троцким. Кто они такие? Тухачевский, Дыбенко, Якир, Уборевич, Гамарник, Путна, Примаков, Блюхер, Штерн, Шмидт… Ждали… Перешептывались. И все как один ненавидели великого вождя и второго, стремительно идущего вверх коренастого крепыша Кирова.

Итак, на очереди встали перед Ягодой и компанией либо сам Вождь, либо Киров. Устранить крайне осторожного и подозрительного Сталина было нелегко. Он имел отдельную независимую охрану. И, кроме некоего комиссара Паукера, еврея-парикмахера, выдававшего себя за венгра, иных порученцев у Ягоды не было. А Паукер был отчаянный трус и не шел на риск ради устранения вождя (это и стоило Паукеру жизни вместе с еще несколькими заговорщиками, включая коменданта Кремля Ткалуна и даже друга Сталина Енукидзе).

С 1928 года на Сталина начали готовить покушения. Сначала вооруженный террорист-фанатик Яков Охотников, посланный якобы с поручением к Сталину на первомайскую трибуну. Обезоруженный охраной, он все-таки прорвался сквозь нее, поднялся на мавзолей и ударил Сталина кулаком в затылок. Был схвачен, признан невменяемым, отправлен в дурдом, а впоследствии расстрелян.

В 1933 году не без ведома Ягоды подготовили обвал моста по дороге на озеро Рица, где Сталин, сопровождаемый Берией, тогда секретарем ЦК Грузии, собирался выбрать место для строительства дачи. Второй «Паккард», на котором и должен был ехать вождь, упал в реку. Сталин меж тем, предупрежденный Берией, ехал в предпоследней, четвертой машине и уцелел. И в том же тридцать третьем был обстрелян катер, на котором Сталин и Берия плыли вдоль побережья. Берия заслонил собой Сталина. Катер рванул из зоны обстрела. А стрелявших задержали. Ими оказались пограничники под командой сержанта НКВД Лаврова. Какой был национальности Лавров, автору неизвестно. Арестованные заявили, что стреляли холостыми, чтобы остановить судно, так как катер не значился по документам. По тому, как Ягода старался выгородить Лаврова, было нетрудно заключить: стреляли прицельно, не холостыми — просто не попали. В 37-м посаженного в лагерь сержанта снова судили и расстреляли.

В мае 1934 года террористу-зиновьевцу Богдану было поручено проникнуть в зал на партконференцию и бросить в Сталина гранату. Богдан успешно пронес гранату в зал, но струсил, и взрыва не произошло. На следующий день террорист был найден убитым на своей квартире.

Вероятно, Генрих Григорьевич скрипел зубами. Сталин оставался неуязвим. И тогда Ягода и все иже с ним решили убрать Кирова. Расчет был прост: если даже удастся убить Сталина, генсеком обязательно станет Киров, а тогда Ягоде и компании несдобровать. К тому же было продумано и покушение на Сталина. Кирова убьют в Ленинграде. Сталин поедет на похороны. И тогда… Очередь явно была за Кировым. Ягода просчитал варианты и был доволен: с одной стороны, устранялся опаснейший для него человек, с другой, Ягода знал, что после 17-го съезда Сталин перестал доверять Кирову (если он вообще кому-то доверял!) и, значит, вряд ли будет тяжко преследовать убийц. Кирова предполагалось устранить и без всякого участия его будущего убийцы Леонида Николаева. Вел себя Киров беспечно, часто ходил без охраны, любил работать на публику — простой, душевный, свой, на заводы являлся «без стука», по магазинам ходил, на охоты ездил — за утками на Маркизову лужу. Подослать убийцу не составляло труда, и эту задачу Ягода поручил решить одному из своих особо доверенных — Запорожцу.