Подвиги бригадира Жерара - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 38

• Предыдущая
• 38/60
• Следующая

Сами понимаете, я не поверил ни единому слову этих негодяев. Я послал с одним из них Папилета, и он, вернувшись подтвердил, что все правда. Теперь надо было подумать о живых.

– Если я освобожу вашего главаря, отпустите ли вы тридцать семь драгун? – Мы освободим десять.

– Вздернуть его! – приказал я.

– Двадцать! – крикнул егерь.

– Довольно слов, – сказал я. – Тяните веревку!

– Всех! – закричал парламентер, когда петля захлестнулась на горле маршала. – С конями и оружием?

Они поняли, что со мной шутки плохи.

– Со всем, что у них есть, – угрюмо буркнул егерь.

– И графиню Ла Ронда тоже? – спросил я. Но здесь я столкнулся с куда большим упорством. Никакие угрозы с моей стороны не могли заставить их отпустить графиню. Мы затянули петлю. Тронули с места лошадь. Сделали все, только не вздернули маршала. Если б я сломал ему шею, ничто не спасло бы драгун. Поэтому я дорожил ею не меньше, чем они.

– Да позволено мне будет заметить, – учтиво сказал маршал, – что вы подвергаете меня риску схватить ангину. Не кажется ли вам, что, поскольку мнения по этому вопросу разделились, лучше всего будет узнать желание самой графини? Никто из нас, я уверен, не захочет действовать вопреки ее воле.

Лучшего нечего было и желать. Сами понимаете, я сразу ухватился за столь простое решение. Через десять минут она была уже перед нами, величественная дама, у которой из-под мантильи выглядывали седые букли. Лицо у нее было совсем желтое, словно отражало бесчисленные дублоны ее состояния.

– Этот господин, – сказал маршал, – желает препроводить вас в такое место, где вы больше никогда нас не увидите. В вашей воле решить, отправитесь ли вы с ним или же предпочтете остаться со мной.

В один миг она очутилась у его стремени.

– Мой дорогой Алексис, – воскликнула она, – ничто не может нас разлучить! Он взглянул на меня с насмешливой улыбкой на красивом лице.

– Кстати, вы допустили маленькую оговорку, дорогой полковник, – сказал он. – Кроме титула, носимого в силу обычая, не существует никакой вдовы Ла Ронда. Дама, которую я имею честь вам представить, – моя горячо любимая жена госпожа Алексис Морган – или вернее назвать ее мадам маршал Одеколон?

В этот миг я понял, что имею дело с самым умным и неразборчивым в средствах человеком, какого мне доводилось видеть. Я посмотрел на несчастную старуху, и душа моя исполнилась удивления и отвращения. А она, не отрываясь, смотрела на него с таким восторгом, с каким юный рекрут смотрел бы на императора.

– Что ж, пусть будет так, – сказал я наконец. – Отпустите драгун, и я уйду. Их привели вместе с лошадьми и оружием, и мы сняли петлю с шеи маршала. – До свидания, дорогой полковник, – сказал он. – Боюсь, что когда вы вернетесь к Массена, рапорт об исполнении его приказа окажется далеко не блестящим, хотя, насколько мне известно, у него будет слишком много забот, чтобы думать о вас. Готов признать, что вы выпутались из трудного положения с ловкостью, какой я не предполагал. Кажется, я ничего не могу для вас сделать, прежде чем вы покинете эти места? – Только одно.

– Что же именно?

– Похоронить достойным образом молодого английского офицера и его людей. – Обещаю вам.

– И еще одно.

– Говорите.

– Уделить мне пять минут с обнаженной саблей, верхом на коне.

– Ай-ай! – сказал он. – Ведь тогда мне придется либо пресечь вашу блестящую карьеру в самом начале, либо проститься навек со своей костлявой супругой. Право, неразумно обращаться с такой просьбой к человеку, которому предстоит медовый месяц. Я собрал своих кавалеристов и построил их в колонну.

– Прощайте! – воскликнул я, помахав ему саблей. – В следующий раз вы от меня так легко не ускользнете.

• Предыдущая
• 38/60
• Следующая