Певчая: Ярость (ЛП) - Батлер Гринфилд Эми - Страница 22

Гадание. Об этом нужно было думать. И Сивилла. Мне все еще нужно было найти ее. Норри упоминала, что она может быть с королем и управляющим, но я не знала, где они встречались. В перемещенном парадном зале? Мне стоило спросить направления?

Пока я размышляла, стоя у лужи, я заметила знакомую фигуру с серебряной бородой у одного из факелов. Пенебригг. Может, он знал, где парадный зал. Обрадовавшись ему, я поспешила туда, но вблизи радость растаяла. Его бархатная шляпа пропала, черное одеяние застыло от грязи. Он выглядел так, словно стал на десять лет старше с нашей прошлой встречи.

Он вздрогнул, когда я позвала его.

— О, милая, я тебя не заметил.

Он с замиранием коснулся моего железного браслета. И тогда я заметила, что его очки, изящные, ставшие его неотъемлемой частью, с линзами, которые он подобрал сам, пропали.

Я коснулась его.

— Дорогой Пенебригг, что с вами случилось?

Он моргнул, словно прочищал зрение.

— Стена у старого дворца Брайдуэлл рухнула. Мой дом недалеко от нее, — его голос был разбитым, как и весь его облик. — Я задержался там, пытаясь найти книгу. Боюсь, я потерял почти всю свою библиотеку. И книги Ната с его бумагами. Он будет расстроен…

— Он будет рад, что вы живы, — твердо сказала я. — Как и я. Скажите, у вас есть место для сна?

Он моргнул, как сова.

— Не уверен, милая. Страж направил меня в главный зал, но я не захотел занимать кровать, там еще много нуждающихся. У Ната комнаты здесь, и я думал, что смогу остаться с ним. Я так порой делаю, у меня есть ключ. Но я плохо вижу без очков. Я вряд ли найду лестницу.

Я вспомнила, как Пенебригг помог мне в мои первые дни в Лондоне, когда я была близка к ужасной смерти. Я могла выделить время, чтобы помочь ему найти укрытие.

— Идемте, — сказала я.

Поиски Сивиллы подождут.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ:

НАРУШИТЕЛЬ

Я не осознавала, что у Ната есть свои комнаты в Уайтхолле, но Пенебригг помнил, где они были расположены, и я смогла легко найти их. Глубоко внутри замка, без вида на реку. Значит, они все еще были доступны.

Мы шли туда, и я видела, как несколько человек шарахнулось от нас. Они избегали меня? У них были железные крестики?

Неведение и суеверия. Не принимай близко к сердцу. Но меня все равно это волновало.

Мы добрались до комнат Ната, Пенебригг возился с ключом, и я дала ему фонарь и отперла дверь сама. Пенебригг прошел туда, но я задержалась на пороге. Учитывая отношения с Натом, я не была уверена, что он хотел бы видеть меня здесь. Но, когда Пенебригг оглянулся, и на его лицо упали тени в свете фонаря, я отбросила предосторожность.

— Я разведу огонь, — сказала я.

Полчаса спустя угли радостно горели, я устроила Пенебригга в кресле рядом с ними. Я брала вещи Ната: стеганое покрывало с кровати, груши из корзинки, сидр и сыр из отполированного шкафа. Пенебриггу стало заметно лучше.

А я? Я разрывалась между эмоциями. Казалось, я здесь нарушитель, Нат не приглашал меня, но при этом ощущалось правильным помогать человеку, что был важен для нас обоих.

Роль Ната означала, что он часто в дороге, так что было понятно, что его комнаты были аккуратными, но простыми, их редко использовали. Но я видела следы его присутствия: книги по астрономии, микроскопы, философия; трактат о картофеле, письмо, написанное его почерком. И когда я взяла одеяло, я уловила его запах, свежий, как во время объятий.

Пенебригг доел груши с сыром и опустил тарелку на столик рядом.

— Вам нужно что-нибудь еще? — спросила я.

— Нет, нет, дорогуша, — он потер переносицу, где обычно были его очки. — Я уже много получил, спасибо. И у тебя есть много других дел, кроме ухода за стариком. Куда ты шла, когда мы пересеклись?

Переживая из-за всего, через что он прошел, я начала возражать, а потом поняла, что так его обижу. Без очков он выглядел хрупким, рассеянным, но его разум все еще был проницательным, а дух — любопытным. И я рассказала ему не только то, что ищу Сивиллу, но и причину.

— Гадание? Удивительно, милая моя, — его щекам вернулось немного цвета. Магия всегда восхищала его. — Помню, ты упоминала, что делала нечто подобное раньше, но, боюсь, я мало об этом знаю. Что за картинки ты видела, если не секрет?

Я была не против поведать. Возможно, Пенебригг мог бы их разгадать. Хотя у него не было знаний Сивиллы о магии Певчих, он был хорошим ученым, много читал, и его интерес к магии приводил к тому, что он читал редкие книги, некоторые из них уже не существовали, а сгорели при правлении Скаргрейва. Я села на скамейку у огня и тщательно описала то, что видела, надеясь, что он подскажет значение. Потому я рассказала ему и о Мелисанде, о ее украшении на шее и словах о стене и Матерях.

— И теперь ты видишь стену с дырой в ней, а на другой стороне зеленый свет, — Пенебригг погладил бороду, он делал так, когда был встревожен. — Может… это стена между мирами?

— Что?

— Я тебе не рассказывал? Это было уже давно, когда мы впервые встретились, когда ты спросила меня, что я знал о Певчих. В старых историях так произошел твой вид. Я слышал несколько разных версий, но они сводятся к одному: это есть — или была — стена между миром фейри и нашим, и мы с ними использовали ее, чтобы переходить в другой мир и находить пару. В семьях, где женами были женщины-фейри, дочери были Певчими.

Если он и говорил такое, я забыла, пока пыталась понять больше об угрозе Скаргрейва и тенегримов.

Я медленно сказала:

— В старых историях? То есть, это только легенда?

— Да, легенда. Но это не значит, что в ней нет правды.

Крестная предупреждала меня, что историям Пенебригга о Певчих не стоит верить, она не упоминала никакую стену. Но мне было любопытно.

— И люди могут пересекать ее? Но больше так не делают?

— Так говорится в историях. Что-то запечатало ее ото всех, я не слышал, что, когда и как. Но, видимо, Мелисанда верит, что это была магия Певчей, хотя зачем Певчим отрезать себя от мира фейри, я не знаю. Помню, как-то я читал, что Певчие пересекали стену, чтобы обновить силы. Тот мир явно усиливал их, хотя они говорили, что нельзя снимать там камень, потому что ужасные вещи могли с ними случиться.

Я покачала головой. Я никогда не слышала такого от леди Илейн или кого-то еще.

— Такое я читал, — сказал Пенебригг. — Мое мнение: мы можем иметь дело с дырой в стене и какой-то ужасной магией с другой стороны. Свет был зеленым?

— Да.

— В старых историях зеленый — цвет фейри. И их можно отогнать железом.

— Но мы видели не их, — возразила я. — Это были морские змеи и кракен.

— Так они выглядели, — Пенебригг протяну ладони к голубовато-оранжевому огню. — Ты думаешь о фейри, как о маленьких крылатых существах, танцующих в лесу. Но они не такие. Они — мастера иллюзий. В старых историях говорится, что они могут быть всем, чем хотят.

Я подумала о том, как увидела двух королей. Может, Пенебригг в чем-то был прав.

— И это не все, — он выудил из рукава потрепанный лист бумаги. — Я поискал про ундин, и ты захочешь увидеть то, что я нашел. Это из старого нормандского манускрипта, но я перевел кусочек для тебя, — он придвинул бумагу ближе, моргнул, растерявшись без очков. — Я сейчас не могу толком читать. Может, ты можешь, дорогуша?

Я взяла листок и прочитала вслух:

— Широко известно, что эфемерные духи воздуха никогда не были очень сильными, а духи земли и огня ослабли из-за людей, которые завладели их стихиями. Но водные духи по природе сильны и самолюбивы, в их владениях океаны, что покрывают большую часть земного шара. Они принимают разные облики, и они — самые опасные элементали, которых сильно боятся даже Певчие.

— Элементалей, — сказал Пенебригг, — думаю, можно заметить словом «фейри». Их Мелисанда могла звать Матерями.

Я смотрела на потрепанный лист бумаги. Это было объяснение? Мы воевали с водными существами? И Мелисанда тогда была их агентом… или лидером?