Танец для двоих - Романовская Ольга - Страница 23

Жена!

Оборотница остановилась и поняла, что прогулка по парку отменяется. Вряд ли ректор проводит время иначе, нежели его заместитель.

— Идемте!

Тарья вздрогнула, когда на плечо легла тяжелая мужская рука. Первая реакция — поднырнуть и ударить. Вторая — усилившееся раздражение.

— Куда?

Оборотница скинула руку проректора и смерила его взглядом «лучше не подходить».

— На ковер. Лорд Шалл закончился, начался заместитель руководителя академии. Давно пора вывести вас на чистую воду и покончить с Роншами. Я не позволю им портить учебный процесс.

Тарья промолчала, нутром почувствовав: возражать не стоит. Заложив руку за спину, она, как пансионерка, последовала в квартиру Нормана.

Тьюзди исчезла. Может, ушла, может, притаилась пламенем одной из свечей.

Оборотнице стало немного не по себе. Женское общество и женское же заступничество бы не помешало.

Из кухни перебрались в гостиную — дурное предзнаменование, особенно, если не зажигают света и не предлагают чаю. Повсюду ощущался холод, причем, исходил он не от мебели, а от хозяина квартиры. Он остался стоять, нависая над Тарьей суровой тучей. Сама она устроилась на краешке дивана, снова став выпускницей Высшей школы, которую, словно муху, рассматривала госпожа Ноэль.

— Снимите иллюзию, — потребовал Норман.

Оборотница мотнула головой.

— Иллюзия или помощь, — искушал проректор. — Напоминаю, лорд ти Онеш — мой друг, о чем вы, несомненно, осведомлены. Сами понимаете, к чьим словам он прислушается.

Удар попал в точку.

Тарья сама понимала, что ректору легче избавиться от опасного сотрудника, нежели вникнуть в его проблемы. Раз так, требовался защитник. Вот он, стоит, ухмыляется, ощущая свою власть, силу. Такой же, как все Шаллы. С некоторых пор оборотница ненавидела это семейство.

— Поклянитесь! — Молодая женщина не собиралась так просто сдаваться.

Ее тайна слишком опасна, слишком многие погибли, чтобы она, Тарья, осталась жива. И если бы не глупая случайность, не слишком глазастый адепт… Но прошлого не изменишь.

Насмешка сошла с лица проректора. Он ощутил изменившееся настроение собеседницы, ее тревогу, сомнения и впервые задумался: а не выслушать ли строптивую сотрудницу?

— Не стану, — Норман тоже придерживался определенных принципов. — По-моему, это вам нужна помощь, не мне.

Лорд Шалл уселся в кресло и взмахом руки зажег камин.

Заплясало пламя, напоминая о Тьюзди. Норман мог бы нежиться с ней в постели, но вынужден тратить время на упрямую девицу. К ее чести, работала Тарья хорошо, впервые за пять лет первокурсники не срывали уроки теории.

Проректор хотел закинуть ноги на стол, но, вспомнив о халате, не стал. Пришлось просто расслабленно развалиться в кресле. Тарью подобная поза раздражала, но она смолчала, прикрыла глаза и решилась.

— Хорошо, я сниму иллюзию, — приглушенным шепотом, словно что-то сдавило грудь, произнесла оборотница, — но, — в голосе прорезалось рычание, — хоть одно слово, убью. Я не шучу!

— Слово оборотня, — сам не понимая, зачем, пообещал Норман и выпрямился.

Тарья удовлетворенно кивнула и отвернулась. Руки плавно скользнули по телу, словно смывая иллюзию. Ее фигура действительно постепенно менялась, стала чуть стройнее. Платиновые волосы заструились по пояснице. Лорду Шаллу никогда прежде не доводилось видеть женщину с абсолютно белыми волосами. Затаив дыхание, он ждал, когда Тарья обернется. В мозгу зародилось подозрение, и Норман жаждал его подтвердить или опровергнуть.

Странное дело, пахло от госпожи Снеф по-прежнему. Выходит, легкий запах меда вовсе не от мыла — его источала кожа.

— Довольны? — хитрая Тарья не спешила показать лицо.

— Пока нет, — протянул проректор.

И голос не изменился. Странно.

Оборотница засопела и развернулась.

— Кьядаш! — против воли сорвалось с губ лорда Шалла.

Нет, если бы у Тарьи оказались острые клыки, алые глаза или рваный рот, Норман бы так не удивился. Теперь же на него взирала взволнованная и крайне недовольная ожившая иллюстрация из фолианта.

— Снежная кошка? — Норман констатировал очевидное.

Оборотница промолчала.

Как же давно она не показывалась в истинном облике! Пожалуй, не узнала бы в зеркале собственное отражение.

А лорд Шалл, затаив дыхание, рассматривал, возможно, последнюю Хранительницу во всех мирах. Пронзительные голубые глаза, тонкий алый рот, словно кто-то пролил на лицо кровь, светлые, напоминающие крылья, брови и лицо, по белизне способное соперничать со снежными вершинами. Воистину, тайна Тарьи стоило того, чтобы ее скрывать.

— Налюбовались? — дымка иллюзии вновь скрыла оборотницу.

— Вопрос, — ошеломленный Норман не утратил возможности думать. — Как вам удавалось скрываться от всех? Молодняк не контролирует оборот, а вы…

— А я справилась, — прежняя зеленоглазая блондинка уже иначе сидела на диване — как хозяйка.

— Но вы не волчица, — покачал головой проректор.

— Разумеется, однако иллюзии — великое дело. Так что, лорд Шалл, мы идем к ректору?

— Безусловно, — мрачно подтвердил Норман.

Теперь он понял, отчего Ронши так стремились заполучить бесприданницу.

Тарья криво улыбнулась. Оставалось надеяться на нерушимость слова оборотня.

В кабинете ректора ярко горели свечи. За каминной решеткой плясал огонь. Где-то там, среди оранжевых языков, наверняка притаилась Тьюзди, но она не спешила показываться.

Мужчины устроились в креслах, сосредоточенные, мрачные. Лорд ти Онеш успел облачиться в шлафрок и домашние штаны, когда как его друг до сих пор смущал покой Тарьи. Однако внешний вид Нормана в данную минуту волновал ее меньше всего. Она нервно расхаживала по кабинету, бросая косые взгляды на вершителей судеб. Либо придется снова бежать, прятаться от Роншей, либо Академия колдовских сил станет долгожданным спасением.

— Сядьте! — лорд ти Онеш пресек мельтешение перед глазами и на всякий случай обновил заклинание против подслушивания.

Малица, увы, отличалась неуемным любопытством, вряд ли она мирно спит в постели. Дело серьезное, не для женских ушей. На кону — жизнь.

Тарья, поджав губы, опустилась в предложенное кресло, которое любезно освободил Норман. Он предпочел отойти к окну, приоткрыл его и принюхался.

— Ну, есть кто? — нетерпеливо осведомился ректор.

Лорд Шалл помедлил с ответом, окунулся в ночную свежесть и покачал головой.

— В парке их нет, госпожа Снеф может вздохнуть с облегчением.

— На сколько миль вы чувствуете? — неожиданно заинтересовалась Тарья.

Проректор никогда не задавался подобным вопросом.

— У вас ведь отлично развито обоняние, — не отступала оборотница.

— Разве у вас?.. Ну да, — спохватился лорд Шалл и закрыл окно.

На ковре блестели снежинки. Их нанесло ветром с соседнего дерева. Жар камина быстро превратил их в воду.

— Заверяю, в пределах двух миль чужаков нет, — успокоил проректор. — А теперь, — он резко обернулся к Тарье и оперся руками о стену за спиной, — перейдем к делу.

Оборотница сразу напряглась, будто застегнулась на все пуговицы.

— Ничего не скажу, — ощетинилась Тарья.

Ее тайны — ее тайны, слишком многие умерли, чтобы сохранить их.

Губы дрогнули. По щеке скатилась слеза. Молодая женщина быстро утерла ее и заморгала, чтобы постыдная слабость не повторилась. Просто вспомнилась мама. Она так не хотела расставаться, но бабушка убедила и оказалась права.

Мрех выбрали неслучайно: там родился дед и успел многое рассказать о местных обычаях. Именно поэтому маленькая Тарья так легко смогла стать частью мира клана Шаллов.

— Послушайте, госпожа Снеф, — ректор неодобрительно покосился на друга и пробурчал: — Хоть бы переоделся! Тут дама!

— У меня тоже была дама, — сердитым шепотом ответил Норман. — Красивая дама, — он злобно зыркнул на виновницу переполоха, — с которой мы отлично проводили время, пока не явилась она.