Эпизод 1. Странник и Судьба (СИ) - Светлов Юрий Алексеевич - Страница 1

Известный сатирик Михаил Задорнов напоминает нам, что буква «ё» не просто так сохранилась именно в русском алфавите. Она отражает в себе мощь бытия, восторг жизни, превосходство души — качества, наиболее присущие настоящему русскому мужику и прекрасной русской женщине. Ведь неспроста любимые песни, отражающие всю полноту жизни, у них были и будут: любить, так любить, стрелять, так стрелять!..

И.В. Сталин в 1942 году запретил использовать во всех официальных документах букву «е» вместо «ё», в связи с особой энергетикой, которую давала буква «ё» печатному слову для всего советского народа в то тяжёлое время.

26.04.2007. Юрий Светлов.

Книга предназначена для молодёжи, умеющей читать.

Все события и персонажи данного повествования являются вымышленными, и никакого отношения к реальной действительности не имеют.

Странник это человек, который странничает, или по-современному странствует. А что значит странствовать? Это значит путешествовать, то есть «путём шествовать». Когда-то это означало, что человек должен идти по жизни своим путём, чтобы найти её истинный смысл и впоследствии полностью реализовать себя в этом мире.

Но всегда следует помнить слова из песни группы «Машина Времени»: «Не стоит прогибаться под изменчивый мир, пусть лучше он прогнется под нас». Все мы знаем, что личность человека формирует среда его проживания, но ведь среду то, день за днем, год за годом, век за веком, создают люди! Почему не я?

Давным-давно было сказано: «Пути господни неисповедимы, и мы лишь следуем тому пути, который предназначен нам сверху». «Судьба, — говорим мы. — Жить или умереть, уже давно решено за нас…»

Или всё-таки нет?!

Год 2008 от Рождества Христова.

Семен проснулся от яркого света, бившего прямо в глаза. Сквозь неплотно закрытые портьеры на окне, пробивались острые лучики весеннего солнца и падали ему прямо на лицо. Он рывком вскочил с кровати, с размаху распахнул тяжёлые шторы и ужаснулся — день был в самом разгаре. По проспекту в обе стороны, то замедляясь, то ускоряясь, тянулись нескончаемые вереницы машин, рядом с ними по тротуарам, как неутомимые муравьи, безостановочно сновали туда-сюда люди. Жизнь большого города текла своим чередом. И не только у людей. Не обращая ни малейшего внимания на несносный шум улицы, где-то неподалеку, невидимые воробьи без устали, чирикали свои незатейливые песни. Довершало картину дня Солнце, которое одаривало сегодня всех теплом и светом, без всякой пощады. Со сна Семёну даже показалось, что оно светит настолько ослепительно ярко (во многие миллионы и миллиарды свечей), что спрятаться от его лучей просто невозможно. «От такого Солнца никакие занавески не спасут, — со вздохом подумал Семен. — Оно сегодня, с доставкой РА-дости для всех, просто ошалело».

«Так, на занятия в институт, я уже опоздал», — понял Семен и незамедлительно, сам собой, возник вопрос, — а почему сегодня он проспал? Ответ, на традиционный утренний вопрос, нашелся очень быстро, буквально через секунду, когда он почувствовал, что во рту кошки нас… и голова гудит, как телеграфный столб на ветру. Да, бодун вещь серьёзная. Лучше уж совсем не просыпаться…

Следующий вопрос новизной не отличался: зачем он вчера так набрался? А за ним следом стали появляться и другие: по какому поводу? с кем?

Весьма смутно вспоминались какие-то отрывки ночного веселья: музыка, танцы, море коктейлей и незнакомые, без особых комплексов, девчонки, с которыми они познакомились там же в клубе… «Девчонки — это хорошо! — с лёгкой, тёплой иронией, сразу же пронеслось в голове. — Вот неплохо было бы ещё вспомнить, что же они там отмечали? А главное, как попали туда?… Помнится, какой-то молодой парень привел его в клуб…. Или он сам привел туда этого парня?..»

Картинка прошедшей тусовки, в голове у Семена была бесконечно смутной, хаотичной и в понятную ему мозаику, никак не складывалась.

Для начала хорошо было бы вспомнить, кто был этот парень, где и как он познакомился с ним. Ускользающие воспоминания сверкающими искорками, как стробоскоп вчера на танцах, стали вспыхивать в голове у Семена.

«Кажется, звали его Гриша, — с невероятным скрежетом неупорядоченной логики заработала мысль и стала подсказывать ему дальше: — А познакомились мы с ним… в читалке. Я туда пошел, поскольку у меня, горел курсовик и срочно надо было…. Не очень помню, что было надо… Там я и познакомился с этим Гришей. Он, кажется, аспирант из универа и он помогал мне с этим дол… курсовиком (ну, это-то я помню!), начали мы курсовик в читалке, а закончили его у меня дома. Григорий соображает что надо, просто Ас. После чего, мы, кажется, чуть-чуть выпили за знакомство, затем ещё по чуть-чуть, а уж потом, естественно, как белые люди, решили отметить это так вовремя завершенное дело в клубе. Там мы, судя по всему, и познакомились с этими «мировыми» девчонками. Наверно… Но опять, же точно не помню», — воспоминания в голове никак не хотели выстраиваться в более-менее правдоподобном направлении. Так, а почему он вчера так сильно перебрал и почему сегодня утром проснулся один? Что, совсем никто не хотел согреть его озябшее молодое тело этой ночью? Помнится, усилия для того, чтобы не остаться на ночь одному, он прилагал немалые.

Голова сама, без посторонней помощи в виде «антипохмелина» или хотя бы маленькой банки пива, вспоминать вчерашнее веселье отказывалась и незатейливо, но настойчиво напоминала: пить надо меньше! Сёма был, конечно, далеко не ботаник и отдыхал от нудной учебы не раз, и, бывало, по крупному. Жизнь есть жизнь, а тем более студенческая… Правда, к слову сказать, зачем ему нужно учиться, он знал. И учился. И совсем неплохо. А в свободное от учебы время подрабатывал, иногда даже на двух работах сразу. Хотя, конечно, ничто человеческое ему было совсем не чуждо…. Но, это лирика, хорошо бы вспомнить, что, же было вчера. Если были девочки, то почему всё-таки сегодня он проснулся один: после клуба они же все вместе поехали продолжать веселье к нему домой… Дальше в памяти был полный провал. По спине, как сильнейший ожог, стремглав проскочил леденящий холодок предчувствия. «Обнесли?!» — озарила страшная догадка. Семен начал лихорадочно осматривать всё вокруг…

«Да нет, вроде бы всё на месте… даже любимые носки вон «стоят» под стулом… А вот и какой-то ноутбук лежит на столе… помнится, ноута у меня не было, значит не мой, чужой чей-то…. Интересно, откуда он здесь взялся… Наверно, того парня… Прикольный такой нотик». И тут же, сама собой, промелькнула и затаилась где-то в глубине подсознания паскудная мысль: «Ну, если вдруг ещё и хозяин ноутбука не найдется (выпили мы немало, значит и он ничего не помнит), то мне сказочно повезло…»

Крепкий чай и две таблетки аспирина вернули Семена к жизни.

«Ладно, метнусь сейчас на последние лекции, — решил Семен, — а вечером разберусь и с тем, что было вчера, и Гришкиным ноутом. Объявится хозяин агрегата — отдам, не объявится — мне крупно повезло: тратиться на комп не надо будет! И совесть моя будет чиста».

Этим вечером хозяин ноутбука так и не обнаружился и на следующий день тоже. Ни телефона, ни адреса он не оставил…. Расстраиваться из-за того, что он не появился, Семен особенно не стал (ну не повезло парню), а просто начал потихоньку влюбляться в чужой ноутбук и привязываться к нему всей своей широкой душой всё больше и больше.

И решился он всё-таки, наконец, посмотреть, что ему досталось в наследство от Григория. Ноут был, конечно, далеко не новый, экран не самый большой, да и вообще он был слабоват: в компьютерные игры на таком не поиграешь, но как пишущая машинка, даже очень вполне. Самое то, для студенческих работ. Операционка только стояла немного странная — вроде и похожа на «ХР», но совсем непривычная и поэтому интуитивно непонятная. На винчестере, кроме его курсовика, находились какие-то вордовские файлы — аж, целых четыре.