Тёмная потерна (СИ) - "Луми Йоханнес" - Страница 16

— Хорошо, что обошлось всё, — заметил мой приятель. И тут же сообщил: — А Зинуля-то запала на тебя!

— С чего ты взял? — немного удивился я.

— Да чтобы она про кого-нибудь меня спросила? — воскликнул Дима. — А тут! Да, кто, да откуда, да куда устроился? А, Кость?

Он дружелюбно пихнул меня кулаком в бок.

— Да ладно, — отмахнулся я.

— А, я понял, не в твоём вкусе, да?

— Ну, типа того, — не стал я вдаваться в подробности.

— Эх, а я бы загнал ей пару раз, — мечтательно произнёс он и тут же засуровел. — Тебя на счёт баб предупреждали тут?

— Э-э, нет, — покопался я в памяти, — только что ПМС годами может длиться.

— Это понятно, а о главном, конечно, не сказали! Короче, с презиками тут беда. Они как бы и есть, но… В общем, по ощущениям, всё равно что через трусы и колготки разом.

— Резинотехническое изделие номер два? — хмыкнул я.

— Не, это не наши, импортные, или немецкие, или американские.

— Погодь, а импорт тут откуда? — изумился я.

— Так с войны, — Дима снова с сочувствием глянул на меня. — Или у вас ленд-лиза не было?

— Был, — с сомнением ответил я, — но что-то не помню, чтобы презервативы нам гнали.

— Так они так, заодно, у амеров они в сухпай входили, ну и от немцев трофейные, типа. В общем, про залёты ты в курсе?

— Это что забеременеть сложно и… не желательно?

— Ага! Тут предохраняется кто как умеет. Но нельзя забывать о ЗППП* [*ЗППП — заболевания, передающиеся половым путём]. Сам понимаешь, народ попадает разный и есть о-очень специфичные болезни. Лечение дорогое, сложное и не каждому по силам.

Я прикинул уровень тогдашней отечественной медицины и засомневался, что оно, лечение это, вообще тут возможно. Хорошо, если пенициллин есть.

— И как же лечат?

— А у Тьмы! — огорошил меня Дима.

— В смысле?

— В прямом. Тебе про самый главный эффект Тьмы не сказали ещё? Нет? Ну так вот. У Тьмы время течёт иначе и кое-где даже и вспять.

Я с сомнением посмотрел на приятеля.

— Вспять это как?

— А вот так. Никто не может понять. Может, Милославский покойный знал, но… Да, сразу скажу — покойников не оживляет, не надейся.

Уж не знаю, откуда он взял, что я решил поднимать умерших, на самом деле меня другое интересовало.

— То есть там, типа, омолодиться можно?

— Можно, — убеждённо кивнул он, — можно омолодиться, можно вылечить рак, можно вылечить «венеру» любую, даже, хе-хе, мужские проблемы поправить. Никакое йогимбо не понадобится.

Слово было смутно знакомым, потом вспомнил — «Йохимбе»! То ли БАД, то ли предшественник Виагры, был у нас на прилавках годы в девяностые, наверное.

— А тут и это есть? — удивился я.

— Не, это у нас было, самый сильный препарат, его запретили потом, мужики не выдерживали, мотор, — он постучал по правой стороне груди, — отказывал. А тут, говорят, дедушки прямо прыть проявляют, не хуже молодых.

— Так и в чём проблема? — снова не понял я.

— Во-первых, — разогнул Дима указательный палец, — Тьма далеко, триста вёрст почти. Во-вторых — чем ближе к Тьме, тем сильнее воздействие, но это, как сказать-то? Короче, надо минимум километров на десять подъехать. И тут уже начинается воздействие.

— Лечение?

— Лечение тоже, но, — Дима покрутил кистью у виска, — давит она, понимаешь. На мозг давит, на душу, выть хочется, и бежать, бежать без оглядки. И это на всех, не только на тебя же! То есть, прикинь сколько денег нужно заплатить людям, чтобы добровольно ждали, пока у тебя хрен нормально заработает, не сломались, не бросили тебя, а вывезли оттуда, да ещё и защитили, случай чего.

— А защитили от Тварей?

— От Тварей, от адаптантов. Я один раз там был и скажу тебе так — ну только за о-очень большие деньги снова поеду. Вот, если мародёрить там, то тогда…

— А оно стоит? — засомневался я снова.

— Ха! Спрашиваешь? У Тьмы весь цимус! Ну, что адаптанты не разграбили. Они же как люди типа, только другие, наоборот, негативы, короче. Но так всё как у людей, и из винтовок палят, и из пулемётов. И хлеб сеют, и пашут. Но их мало, адаптантов этих, а пустой земли много. Тем более, что у нас Тьма отступила.

— Это как? — стало мне интересно.

Про это на инструктаже тоже не говорили.

— Тьма не стоит на месте. Она, ну, типа ледника, что ли, прёт с севера, медленно, иногда по километру в год, но иногда и отступает, причём сильно, вёрст на пятьдесят разом. И вот там нетронутого добра видимо-невидимо! Прикинь, оно же всё как новое, муха не сидела (Дима использовал более сочную идиому)! Ну, не догнал? Время назад идёт, понимаешь?

Он даже пальцем изобразил движение стрелки часов в обратную сторону.

— Всё, что сгнило под дождями, заржавело и испортилось, снова как новое! Тачку прямо там можно завести и уехать! Вот где Клондайк! Но…

Тут он с досадой впечатал кулак в ладонь.

Я его восторгов по поводу грабежа чужого имущества не разделял, так что вернул разговор к истокам.

— Так что там с женщинами-то?

— Что? А! — вспомнил приятель. — В общем, я чего хотел сказать. Ты осторожней с этим делом, если не уверен, то лучше не это… Ну, ты понял, короче.

— Понял, спасибо что предупредил.

Вот уж действительно, не хватало ещё экзотическую форму сифилиса подхватить.

— И ещё, Кость, — придержал он меня, когда до общаги оставалось метров десять, — ты бы бабками не сверкал. Не, народ у нас в комнате нормальный, крысятничества нет, но… сам понимаешь, общага, замок плёвый. В общем, ты, как завтра расчётку и полис на работе получишь — иди в банк, в обед сходи прямо, не поленись, у нас там отделение есть, всё равно завтра первый день, балду пинать будешь. В общем, заведи книжку и бабки положи, оставь, я не знаю, сотню. Если что, снять всегда можно.

— Ладно, спасибо, так и сделаю.

— Ага, ну давай, — подтолкнул он меня в поясницу, — пошли знакомиться с соседями.

Соседи были уже «дома» и в комнате сразу стало тесно. Тут и так было не сказать, что очень свободно, но это было именно общежитие, не перестроенное или переделанное здание, а натуральная общага Рабфака. Первый этаж предназначался, как мне объяснили, семейным, раньше, разумеется, а второй — холостякам. Понятие семьи здесь, в отсутствии детей, несколько нивелировалось и о «ячейке общества» уже никто не говорил, да и нелепо было бы пускать сюда парочки. Так что сейчас тут ютилось, в общей сложности, человек шестьдесят, наверное. Внизу уже действовал «особый режим», ответственный за который был комендант — вооружённый револьвером пенсионер по имени Антон Степанович. Нам посветили в глаза, затем железная дверь отворилась и мы, предъявив картонные документы, были милостиво допущены до своих коек. В общаге было шумно, где-то бренчала гитара, слышался громкий хохот, и сильно несло табачищем. Несмотря на предупреждающие грозные надписи «НЕ КУРИТЬ!».

К чести соседей, в нашем «нумере» накурено не было, Дима кстати, тоже следил за здоровьем. Моя койка, естественно, находилась прямо напротив входа, на самом, так сказать, неудобном месте, но что делать — я тут последний появился. Через тумбочку от неё, рядом с окном была кровать, которую занимал мужчина лет сорока пяти, представившийся Михаилом Мартыновичем. Невысокий, с заметным животиком и странно непропорциональными кистями рук, словно он работал ими всю жизнь и они распухли и удлинились. Но вот рукопожатие было неожиданно вялым. Напротив него, на самом «козырном» месте ночевал угадайте кто? Ну а через проход от меня жил четвёртый наш сосед — Андрей. Так и буркнул угрюмо — Андрей, и тут же упал на кровать, углубившись в чтение. «Пятнадцатилетний капитан» Жюля Верна, прочитал я на обложке. Надо же, тут и книги есть. Внешность у Андрея была под стать характеру. Или настроению. Лет тридцати пяти, наверное, чуть выше среднего роста, обычного телосложения, тёмные волосы, сведённые в постоянную складку чёрные густые брови, довольно длинная щетина, тоже чёрная и от того более заметная, да и сама кожа смугловатая, может у него в роду цыгане или молдаване были?