Наследие Артанов - Лихачев Всеволод - Страница 9

Очень медленно, пядь за пядью, сонный морок отступал, освобождая место для существующей реальности. Сейчас самое время возблагодарить Господа за то, что это был всего лишь сон, а моя благоверная и ее маразматическая мать остались в далеком-далеком прошлом.

– Алло, я к тебе обращаюсь! – голос из сна по какой-то непонятной причине все еще продолжал раздаваться в моей голове.

– Антонина Семеновна?

– Подумать только, какой идиот! Говорила я Танечке: не стоит связывать жизнь с таким ничтожным убожеством!

– Антонина Семеновна, где вы? – волосы на моей голове встали дыбом. Неужели это призрак, и старая истеричка нашла меня даже здесь, на этой проклятой планете?

– Илья, тебе нехорошо?

– Эльвианора?

Я был несказанно рад, когда неясная тень соскользнула с соседних нар, и теплая ладонь коснулась моего лба, проверяя, уж не пышет ли тот жаром.

– Мне показалось, что ты говорил во сне.

– Говорил.

Я не знал, как описать Эльвианоре все то, что сейчас происходит со мной и стоит ли это делать вообще.

– С кем? Тебе что-то приснилось?

– Как бы тебе это сказать…

– Как есть так и говори, хватит мямлить! Каким был рохлей по жизни, таким и остался! Господи, ума не приложу, что моя девочка нашла в этом куске…

– Антонина Семеновна! Да заткнитесь вы, наконец!!!

Голос обиженно смолк, даруя блаженное облегчение смешанное с легким чувством вины за то, что я позволил себе накричать на эту старую женщину, обремененную при жизни не одним десятком болячек, которая неведомо каким образом измыслила способ изводить меня даже будучи бестелесным невидимым призраком.

– Кто такая Антонина Семеновна? Илья, расскажи мне всю правду, или я ничем не смогу тебе помочь.

Я видел, что Эльвианора не на шутку встревожена и потому, скрипя сердцем, решился-таки поведать историю моего неудавшегося первого брака. Первого – и последнего, ибо ни один нормальный человек не станет наступать на одни и те же грабли дважды. Девушка слушала очень внимательно, не перебивая, и лишь время от времени задавала уточняющие вопросы. После того как я закончил свое повествование, она довольно долго молчала, сидела подле меня задумчиво, накручивая на палец локон своих некогда прекрасных волос, а затем, когда я отчаялся уже получить от нее вразумительный ответ на вопрос что же все-таки со мной происходит, начала издалека:

– Илья, ты помнишь, что случилось с тобой сегодня вечером?

– Конечно помню! Этот плоскомордый уродец опять привел ораву своих дружков и… – я наморщил лоб, силясь припомнить череду дальнейших событий и вдруг с ужасом осознал, что остальные мои воспоминания покрывает плотная пелена забвения.

Эльвианора правильно истолковала мое молчание:

– Понятно. Не помнишь, значит.

– Не помню, – я виновато вздохнул.

– Ну ладно, тогда я начну с самого начала. С ними был доктор, он-то и внедрил в твой мозг самку лингвина.

– Правда? Так, значит, я смогу теперь общаться не только с тобой, а и со всеми остальными узниками?

– Все не так просто, – Эльвианора едва не плакала. – То есть общаться ты, конечно, сможешь, но…

– Говори уже, не томи, – какое-то прескверное предчувствие клещами сжало мою глотку, заставив разразиться приступом сухого лающего кашля. Неужто ко всем прочим своим невзгодам я умудрился еще и простудиться?

– Дело в том, что разумным существам в изведанной части вселенной внедряют только самцов лингвина, а самки служат лишь для продолжения рода и носителями их, в основном, являются особи без малейших зачатков интеллекта. Крупный рогатый скот, например.

– Это еще почему? Чем они хуже?

– С функциональной точки зрения – ничем. Просто у самок лингвина… не очень хороший характер.

– Правда? И в чем это выражается?

– Они несносны, – Эльвианора с трудом подобрала наиболее подходящее, как ей показалось, по смыслу слово. – Да, несносны. Выдержать их просто невозможно. Даже животные, не говоря уже о существах разумных, в девяносто восьми случаях из ста заканчивают свою жизнь самоубийством еще до того, как самка лингвина успеет обзавестись потомством. Вот почему лингвины настолько дороги, далеко не каждый может позволить себе роскошь иметь его. Теперь ты понимаешь?

– Понимаю что? – я никак не мог взять в толк, к чему вообще понадобился моей подруге по несчастью весь этот экскурс в историю. – Причем здесь лингвины, если я тебе толкую о занудливом призраке моей усопшей тещи?

Эльвианора посмотрела на меня так, словно это я был блондинкой, а не она:

– Попадая в мозг своего хозяина, симбионт получает полный доступ ко всем видам его памяти, включая мгновенную, кратковременную, оперативную и долговременную память. Антонина Семеновна показалась самке лингвина наиболее близким по духу существом, поэтому нет ничего удивительного в том, что для налаживания связи со своим носителем она выбрала именно этот образ.

– То есть Антонина Семеновна не призрак, и я не сошел с ума?

– Нет. Пока нет. Но в скором времени это неминуемо произойдет.

Нечего сказать, приятная перспектива. Теперь, когда Эльвианора разложила все по полочкам, я наконец-то прозрел, но лучше мне от этого почему-то не стало. То, что в голове моей поселился какой-то червяк – еще куда ни шло, но теща… теща это уже слишком, это уже перебор.

– Попробуй договориться с ней, возможно, у тебя получится.

– Ага, сейчас. Да я этой старой мегере слова не скажу!

– Ну как знаешь, – тяжко вздохнув, Эльвианора полезла опять на свои нары, оставив меня прозябать в гордом одиночестве.

– Эта безмозглая фифа… Надеюсь, что у тебя ничего с ней не было?

– Антонина Семеновна!!!

Так я и провел весь остаток ночи: в пререканиях с призраком некогда безвременно ушедшей, а теперь вновь возвращенной к жизни по прихоти господина-случая зловредной старухи.

Утро следующего дня принесло новые разочарования: проклятая лингвиниха в упор не хотела переводить то, о чем говорили остальные мои сокамерники. Отказывалась – и все тут. Никакие увещевания, никакие доводы здорового рассудка не помогали. Что с ней, что без нее я то и дело натыкался на стену непонимания и сделать с этим ничего уже не мог. Да еще и карлик, мой мучитель, ходил теперь за мною без конца, с жадным любопытством наблюдая за всеми телодвижениями своего подопытного кролика.

Ближе к вечеру всех заключенных буквально всколыхнула следующая новость: прибытие грузового транспортника, долженствующего вывезти награбленное. С ним прибыла также и новая смена охранников, что лично меня, несомненно, не могло не радовать. Об этом мне только что поведала Эльвианора, сейчас она сидела подле меня на нарах и терпеливо ожидала, когда же я, наконец, скажу что-нибудь дельное по поводу создавшегося положения.

– Мы должны завладеть этим транспортником. Сегодня. Иного выхода просто нет.

– А как же мой гелиостроп?

– От твоего гелиостропа одни проблемы. Надеюсь, ты помнишь, что именно из-за него мы здесь и застряли? Да и вообще, всех желающих вместить он явно не в состоянии, – окинув взглядом камеру, я заметил, что остальные узники внимательно прислушиваются к нашему разговору. – Я хочу, чтобы ты поговорила с сокамерниками. Мне нужно знать, есть ли среди них пилоты, умеющие водить суда подобной модификации.

– Хорошо, я спрошу. Прямо сейчас, – блондинка упорхнула, но очень скоро вернулась с крайне удрученным видом. – Илья, среди них нет пилотов. Ни одного, – губы ее мелко подрагивали, еще миг – и она разрыдается, тем самым окончательно выводя меня из равновесия.

– Ну на нет и суда нет. Кто-то в курсе, хотя бы где именно приземлился транспортник?

– Гуамотарин знает, сейчас я его позову. Он дольше всех находится на этой планете.

Повинуясь повелительному взмаху ее маленькой ручки, со своего места поднялся чешуйчатый рыбоголовый монстр с ничего не выражающим взглядом извечно выпученных оловянных глаз и пухлыми женственными губами. Когда он приблизился, я обратил внимание на то, что от него здорово несло тухлятиной. Но вида не подал, улыбку даже кривую изобразил, стараясь не смотреть на его покрытое язвами могучее тело. Гигант, судя по его внешнему виду, доживал последние дни, – вот он, яркий пример перед глазами. То же самое очень скоро будет и с нами, если мы не измыслим способа убраться отсюда побыстрее.