По локоть в крови (СИ) - Мансурова Екатерина Ивановна - Страница 8

Сама не своя от радости, я забыла обо всем на свете и просто таращилась на друга, словно не видела его целую жизнь. Лина уехала пару месяцев назад, оставив меня совершенно одну, других друзей у меня не было и я не обладаю счастливым умением заводить их достаточно часто из-за излишней разборчивости в характерах. Мне неважно было, какой человек ориентации, какого социального положения, как он разговаривает или во что одевается. Единственное, что имело значение — его мировосприятие, его отношение к другим людям, к друзьям, его душа. А у Нефрита она была светлая, но безнадежно запутавшаяся и потерянная. Нефрит и Лина совершенно противоположны моей натуре, но мы вместе, даже несмотря на огромные расстояния между нами. Все потому, что дружба связывает не внешне. Дружба связывает души, а эти нити лишь растягиваются, но не рвутся. Никогда, иначе это не дружба.

Все-таки он безумно хорош собой. Чтобы подчеркнуть мышцы груди он всегда надевал либо футболку в обтяжку, либо майки и увешивал грудь разными цепочками и талисманами. Эти приемы сводили с ума всех девчонок округи, ничего не подозревающих о его пристрастиях. Я заметила на шее друга зеленоватый камушек и аккуратно прикоснулась к изделию.

— Ты все еще его носишь? — почти с щенячьей радостью воскликнула я.

— Это мой талисман, — гордо подмигнул мне друг. Прозвище Нефрит он получил благодаря камню на обыкновенном шнурочке, подаренному мною лет 15 назад. С тех пор все называют его Нефритом, и уже мало кто вспомнит его настоящее имя — Кевин. — Он помог мне добиться успехов и… оберегает в трудную минуту.

Когда я думала, что подарить Нефриту на его день рождения, то сразу же вспомнила книгу, которая произвела тогда на меня большое впечатление. В ней было написано об этом камне. Китайские философы приписывали нефриту пять основных достоинств, отвечающих шести душевным качествам; его мягкий блеск олицетворяет милосердие, его твердость — умеренность и справедливость, полупрозрачность — символ честности, чистота — воплощение мудрости, и его изменяемость олицетворяет мужество. Старинная китайская пословица гласит: «Золото имеет цену, нефрит же бесценен». И во все времена считалось, что он хранит его владельца от темных сил. Посчитав, что такой подарок будет особо дорог Кевину, и, вспомнив, что как-то давно я нашла небольшой камушек нефрита, который всегда хранила в шкатулке, я смастерила из него кулон. Было приятно видеть, что этот символ нашей нерушимой дружбы по-прежнему занимает свое почетное место у его сердца.

Наступила минута молчания, когда хотелось сказать так много, и непонятно было, с чего начать. Все-таки мы не виделись два года после того содержательного письма!

— Ты надолго к нам? — нашлась я.

— Думаю перекантоваться тут какое-то время, — он закатил глаза и подошел к платьям, которые я разглядывала.

— В последний раз, когда ты решил перекантоваться какое-то время в Рантоне, ты пропал на два года и от тебя ни слуху, ни духу не было.

— Эй, женщина, я прислал тебе письмо! — добродушно усмехнулся он, прикладывая ко мне красное платье с огромным декольте.

— О да, целое предложение! — улыбнулась я.

— Я счел это изысканным жестом.

— И как твои успехи? Что заставило тебя вернуться? — складывая на руку наряды, которые выбирал Нефрит, поинтересовалась я.

— А почему бы мне не вернуться просто так? — он улыбнулся своей голливудской улыбкой, но по голосу я поняла, что что-то случилось. — Рантон мне надоел. Со всеми его гламурными сучками и вечно обдолбаными пидорасами. Я хоть и гей, но у меня есть свои ценности и идеалы, ты меня знаешь. Иди, переодевайся.

Что мне всегда нравилось в Нефрите — он неизменно знал, что мне необходимо и никогда не задавал лишних вопросов. А уж на его мнение в области моды я могла полностью положиться. Он смог даже из 60-летней миссис Норрисон, жены местного фермера сделать сексуальную блондинку, вслед которой оборачивались даже молоденькие парни, не говоря уже о том, чтобы придать достойный вид девушке, не обделенной природною красотой.

Потратив на наряды минут двадцать, я все-таки услышала:

— Даже в Рантоне я не видел таких потрясных сисек. Пожалуй, сегодня ты уйдешь в этом.

— Всегда знала, что модели ты шил на меня, — улыбнулась я. У Нефрита действительно были свои идеалы красоты, а потому его модели не были анарексичными и рахитичными, он предпочитал вполне грудастых девушек, немного отклоняющихся от стандартов 90-60-90.

Я посмотрела в зеркало и невольно улыбнулась. Все-таки Нефрит прав. На мне было то самое красное платье, которое первым протянул мне друг, и которое я примерила последним. Его подол едва касался пола, разрез до середины бедра кокетливо оголял мою ножку, материал приятно обтягивал ягодицы, эффектно подчеркивая формы, дарованные природой, и совсем отсутствовал на спине, которую едва касалась пара прохладных тонких цепочек. Спереди, ткань волнами спускалась до солнечного сплетения, эффектно, но без пошлости подчеркивая грудь, и заканчивалось это великолепие красивым бантом, завязанном на шее сзади, который и держал на мне всю эту невесомую красоту.

— Нефрит, чтоб меня, — это все, что смогло сорваться с уст.

Друг надел на меня белые, выше локтя, ажурные перчатки, украсил уши серьгами с двумя яркими и крупными жемчужинами, которые хорошо красовались на фоне забранных кверху рыжих кудрявых волос, и размахивал босоножками, придирчиво оглядывая меня с головы до ног. Лишь когда мужчина удовлетворился своим новым творением, он задал вопрос.

— Так куда ты собралась, принцессочка? — я рассмеялась. Он поинтересовался об этом только тогда, когда я собралась уходить, потому как мое опоздание грозило затянуться более, чем на отведенные по этикету 15 минут.

— О, в Октавианский дворец, там какая-то выставка мазни очередного новоявленного художника, — надевая изящные босоножки, с открытыми пальчиками, небрежно бросила я. Радовало, что погода в Мелфриде всегда была теплой, и не было нужды таскать с собой кучу верхней одежды. О прохладном вечере можно не беспокоиться.

Нефрит от души рассмеялся:

— Это когда ты стала интересоваться искусством?

— Да я теперь вроде как журналист, — гордо протянула я, достав красную помаду и стараясь не размазать ее по всему лицу. — И мне предстоит писать статью об этой выставке. Видимо, придется прийти к тебе за вдохновением, — улыбнулась я.

Мужчина прислонился к стене возле моего отражения в зеркале и загадочно протянул:

— Я слышал, хозяин этой выставки недурен собой. Судя по описанию, он та еще штучка, так что если ты не охомутаешь его в первый же вечер, не обессудь, подруга, если на следующий он будет разъезжать по Мелфриду в моем Лексусе.

Мы оба от души рассмеялись.

— Так, мне пора бежать, иначе я облажаюсь куда раньше, чем я на то рассчитываю. Держи, — я протянула другу конверт, в котором был аванс за не написанную мной статью, — здесь половина, остальное верну с первой зарплаты.

— Женщина, еще раз сунешь мне деньги, я забуду, что джентльмен и пущу в ход кулаки, — он скрестил руки на груди и ослепительно улыбнулся. Конечно, Нефрит достаточно добился в жизни, чтобы позволять себе необдуманные расходы.

— Я верну тебе вещи, все равно это не в моем стиле, — чмокнув Нефрита в щечку, я повернулась задом. Какая оплошность. Друг шлепнул меня по ягодицам и кинул вдогонку:

— Если он не разденет тебя прямо во дворце, значит, мои шансы обречены на успех!

Вот так сюрприз, совсем не ожидала, что как только я полюблю жизнь, она мне ответит тем же. То, что Нефрит вернулся в Мелфрид — почти невероятно! За что такое счастье свалилось на мою голову, представить сложно. Видимо, не только Кайл, но и жизнь выдала мне аванс. Хотелось радоваться, но внутри меня грызло сомнение. Приезжать спустя такое короткое время после ошеломительного успеха… что-то мне подсказывало, что триумфальное возвращение на самом деле скоропостижный побег. Он явно бежал от чего-то, и я непременно это выясню. Но начну журналистское расследование завтра.