По локоть в крови (СИ) - Мансурова Екатерина Ивановна - Страница 12

Спазм и видение прошли, а я в панике обернулась по сторонам. Времени на извинения не было, а мужчина, что делало ему честь, не подал вида, лишь ободряюще сжал мою руку.

— Нужно убираться, — взволнованно констатировала я, озираясь по сторонам и стараясь не обращать внимания на пристальный и сосредоточенный взгляд Александра.

— Тс-с-с, — он накрыл мои губы ладонью, и стал вслушиваться в темноту. Показав, чтобы я спряталась за лавочкой, мой спутник взволнованно оборачивался на шорохи, вероятно слышимые ему одному. Стараясь не убить в хлам платье, я присела на корточки, аккуратно подобрав подол и поглядывая по сторонам. Шпильки в этой ситуации далеко не самая удобная обувь, но спасение бегством в мои планы не входило.

Мужчина встал и обеспокоенно вглядывался в темноту, но он явно не понимал, откуда идет источник звука, потому что резко оборачивался в разные стороны. На мгновение он замер и резко пригнулся. Пуля просвистела как раз у него над головой, и он определил, откуда исходит источник опасности. Но вдруг прозвучал еще один выстрел, с другой стороны и пуля, слегка задев рукав пиджака, просвистела в опасной близости. Мужчина явно был сбит с толку и, схватив меня под руку, в мгновение ока перенес нас за ближайшую живую стену из кустарника. Здесь начинался вход в знаменитый Октавианский лабиринт, созданный из плотного кустарника, высотою в два с лишним метра. В этот момент я осознала, что Александр не человек. Мой мир разбился…

Люблю наблюдать за тем, как Валентин спит. Он очень рано ложится, потому что зачастую уходит на всю ночь по этим своим «важным делам». А возвращается с рассветом, израненный, встрепанный и в запале. Многое изменилось с тех пор, как я узнала, что вот уже 50 лет Валентин не человек. И что почти все 50 лет он ведет войну с вампирами, потому что они убили его семью. Сознание того, что существует, помимо нашего, нормального мира, еще один, мир в котором мне все настолько чуждо и непонятно, не могли оставить меня в покое. Я очень болезненно переживала эту новость. Когда Валентин поведал о ней, первые несколько дней я не могла с ним общаться и смотреть на него. Теперь же, примирившись, я каждую ночь провожу в страхе за жизнь своего любимого, молю Бога, чтобы он вернулся живым, а те немногочисленные ночи, когда мы проводим вместе, я стараюсь провести так, будто это последняя наша встреча.

Отчасти, я даже завидую ему, что он может позволить себе беззаботно валяться пол дня в кровати, не заботясь о том, что нужно сдать все проекты в срок. Признаться, я жутко измоталась за эти месяцы. Работать по 20 часов в сутки без выходных и праздников, с часовым перерывом на обед это тяжкий труд. Горько улыбнувшись, я принялась дальше читать договор.

— Родная, ты слишком много работаешь, — сладко потянувшись, как ребенок, заметил Валентин.

— Мм, предлагаешь бросить ее к чертовой матери и пойти просить милостыню? — улыбнулась я, подчеркивая положение, вызывавшее у меня подозрение, — не понимаю, кто вообще составлял этот бестолковый договор?

— Ты же прекрасно знаешь, что с моими доходами ты можешь позволить себе не работать, — он сел на край кровати и пристально смотрел на меня.

— Конечно. А в одну из ночей, когда я узнаю, что тебя убили, то останусь и без любимого, и без работы, и без опыта, и без средств к существованию. Знаешь — отличный план! — я гневно швырнула договор в сторону, отчего он разлетелся на 40 исчерканных листов по комнате, — а еще лучше, я буду жить в постоянном страхе, что они придут и за мной, а я не в силах буду что-то с этим сделать! Ведь я человек! Валентин!!! Ты понимаешь это? Я просто смертный. Я девушка, которая боится за свою жизнь!

— Любимая, я прекрасно понимаю, — он был нежным и искренним. С любовью сжимал мои руки в своих и целовал щеки, по которым текли горячие слезы.

— Тем не менее, сегодня ты опять уйдешь?

Он молчал, но понимал, что было бы нечестно обманывать.

— Да. Ты же знаешь, я должен отомстить.

— Опять эта месть!!! У меня складывается ощущение, что это единственное, что поддерживает в тебе жизнь. Ты живешь не ради любви, а ради ненависти! К чему это приведет? Разве за свои 50 лет ты недостаточно отомстил? Что тебе нужно? Когда ты уже, наконец, насытишься, и что мне делать? Мне нет места в твоей борьбе… в твоей жизни, которая кишит одной лишь ненавистью…. я хочу спокойствия… любви, понимания и своего любимого, который каждую ночь спит со мной в обнимку в постели…

Я видела, что он прекрасно понимал мои чувства, и они разрывали его сердце, отчего мне становилось в десятки раз больнее. Я понимала, что мне никогда не пережить, если однажды утром он не вернется. Не в силах сдерживать слезы, я зарыдала, закрыв лицо руками. Он крепко прижал меня к себе, так крепко, что я чувствовала, как бьется в его теплой груди большое сердце. Поцеловав меня в макушку, он ушел, а внутри все съежилось от такого ледяного холода, что я едва не умерла.

Пару минут я сидела молча, слушая биение своего сердца и тиканье настенных часов в соседней комнате. Пустота, которая царила в этой квартире, переселилась в мою душу. Уже неделю я не могла спокойно жить. Почему любовь неизменно несет с собой столько страданий? Почему когда ты один — тебе плохо, а когда вас двое, то становится в два раза хуже? Становится в десятки раз больше проблем, вопросов, мучений, противоречивых чувств и подозрений, которые не дают жить спокойно и умиротворенно. Как же все осточертело. Если бы Катилина была в этот момент рядом…. Мне так не хватало плеча подруги. Но я не могла свалить на нее весь этот груз информации. Она не обязана знать все зло, что творится на земле. Если я в силах уберечь ее от этого тягостного знания и оставить жить в мире, в котором самое худшее — это эгоизм и зависть, то я так и сделаю.

Немного придя в себя, я заметила на прикроватной тумбочке лист бумаги, свернутый вдвое. Мое сердце заныло еще сильней, чем прежде, а к глазам подкатили слезы. Записка на прикроватной тумбочке после такого разговора… вряд ли в ней может быть что-то хорошее. Промелькнула даже мысль, что это прощальное письмо Валентина. Я кинулась к столику и, зажав в руках листок, не решалась его открыть и прочесть. Наконец, пройдя на кухню и выпив таблетку, я немного успокоилась и расслабилась. Ну вот, все отлично.

Письмо оказалось инструкцией на тот случай, если однажды утром Валентин не вернется. Бумага была исписана мелким почерком с обеих сторон. Мужчина рассказал то, что знал о вампирах, и как я могла уберечь себя от них. Как я могла распознать вампира и что делать при встрече с одним из имподобных. Мы часто беседовали об этом, и мне довелось знать гораздо больше, чем известно любому исследователю мира сверхов, но это было руководство, где собрана самая ценная информация. Едва сдержавшись, чтобы вновь не зарыдать, я свернула лист бумаги и убрала его в кухонный стол, спрятав под поддоном с серебряными ножами.

В этот момент раздался стук в дверь и, не веря себе от радости, я полетела в прихожую.

— Валентин!!!

На пороге стоял мужчина, аккуратно причесанный, плотного телосложения, высокий, в красивом бежевом костюме в зеленоватую полоску и с коричневым шарфом на шее.

— Значит, вашего возлюбленного дома нет, — галантно заключил он, окинув меня с ног до головы. Зареванную, растрепанную, в небрежно застегнутом на голое тело коротком халате. Я рефлекторно прикрыла себя руками, закрывшись, и нахмурилась, пытаясь понять, кто передо мной.

— Я не приглашаю вас в дом!

— Мне этого и не требуется, — улыбнулся он, медленно и демонстративно перешагивая через порог.

Валентин рассказал, как вести себя с вампирами, однако, он и словом не обмолвился о людях…

— Вы…

— Расслабьтесь. Я не причиню вреда, — он снял шарф, тщательно вытер ноги о постеленный в коридоре коврик и прошел на кухню, — не предложите гостю чашечку чая?

— Да, конечно, — спохватилась я, закрывая дверь и проходя на кухню. Не знаю почему, но мне не было страшно. Было лишь любопытно, что этот элегантный и вполне воспитанный мужчина делает в столь поздний час у меня дома?