Штурм дворца Амина: версия военного разведчика - Кошелев Владимир Алексеевич - Страница 42

Впоследствии один из братьев Алемьяр (Ареф) был репрессирован, а другой занимал пост министра планирования в правительстве Х. Амина. Таким образом, согласно этой версии, именно Х. Амин своими действиями создал условия для свержения М. Дауда, а если предположить, что Х. Амин действительно сотрудничал с ЦРУ и действовал по его указанию, то становится очевидным, кто на самом деле явился организатором военного переворота в Афганистане, а в последующем провёл стратегическую операцию по втягиванию Советского Союза в региональный конфликт на Среднем Востоке. Но это лишь версия»[69].

Последняя оговорка свидетельствует о том, что и сам А.А. Ляховский сомневался в истинности приведённой им гипотезы. Тем не менее подобная точка зрения, как говорится, имеет место быть. Однако, по нашему мнению, она выглядит слишком упрощённо и слишком выгодно для определённой части исследователей.

Что же касается роли Хафизуллы Амина в последовавших за этим событиях, то её действительно можно было бы в значительной мере сравнить с ролью Л.Д. Троцкого (Бронштейна) в ходе российской революции 1917 года. И это относится не только к исполнению ими организаторских функций в ходе этих двух широко известных революций-переворотов. Но и к тому, что со временем эти два крупных менеджера революционных потрясений были исключены из официальных хроник событий, отредактированных под углом зрения ставших у власти новых партийных вождей.

После похорон М.А. Хайбара президент Мохаммад Дауд осуществил ряд репрессий в отношении организаторов антиправительственных демонстраций. В этой связи утверждение о том, что к принятию данного рода мер М. Дауда стимулировал посол США Д. Элиот в ходе закрытой встречи в штабе центрального корпуса (Кабульского военного округа), состоявшейся 24 апреля 1978 года, выглядит вполне логичным. Вполне объяснимым представляется и то, что выступления афганских «левых сил» М. Дауд мог воспринять, как вмешательство Москвы во внутренние дела суверенного государства, хотя на самом деле такового не было.

В ночь с 25-го на 26 апреля по приказу М. Дауда кабульской полицией были арестованы многие руководители НДПА, в том числе Н.М. Тараки и Б. Кармаль. Однако Х. Амин, у которого этой ночью полицией производился обыск, был оставлен под домашним арестом, и за его домом стало осуществляться наблюдение. Это странное обстоятельство до сих пор вызывает вполне естественные сомнения и разного рода предположения у многих авторов, пишущих по афганской политической проблематике. При этом значительная часть из них пытается сделать хотя бы намёк на то, что не препровождение Х. Амина в тюрьму было тогда не случайным и в той или иной степени связано с ЦРУ.

Действительно, предположение о том, что старые американские «контактёры» Хафизуллы Амина решили как-то использовать его в данной ситуации, выглядит вполне допустимым. Но не хотели же они использовать Х. Амина для организации халькистского государственного переворота («социалистической революции») в Кабуле. Впрочем, история Афганистана (точнее, развития англо-афганских отношений) свидетельствует, что подобного рода комбинации ранее осуществлялись. Примером чего может служить свержение с престола в 1929 году афганского эмира Аманну-лы-хана в результате мятежа, в значительной мере инспирированного британцами. И предоставленные английским посольством самолёты для спасения коронованного «на три дня» его младшего брата Инаятуллы-хана. Для чего им даже пришлось несколько придержать пыл афганцев, восставших под предводительством Бача Саккау.

Тогда же, в апреле 1978 года, той небольшой отсрочки от препровождения в тюрьму Х. Амину вполне хватило для того, чтобы через служащего кабульского муниципалитета Ф.М. Фахира и младшего офицера ВВС С.М. Гулябзоя передать оставшимся на свободе членам военной организации «Хальк» приказ о вооружённом восстании. Очевидно, план действий «халькистов» на этот случай был подготовлен заранее, и Хафизулле Амину оставалось только определиться с указанием точного времени начала переворота. Самого же его вечером 26 апреля полицейские власти доставили в тюрьму.

В тот же день, но несколько ранее, по приказу министра национальной обороны Афганистана М.Х. Расули в воинских частях проходило празднование «по случаю победы над коммунистами». Конечно, М. Дауд и его сторонники явно поспешили с торжественными ужинами и увеселительными мероприятиями, чем «халькисты» не преминули воспользоваться для подготовки к вооружённому выступлению.

Утром 27 апреля состоялось заседание военно-революционного штаба НДПА для координации действий частей сухопутных войск, ВВС и ПВО. Об этом сообщалось в ранее процитированных нами официальных документах НДПА. Но в них было упущено то существенное обстоятельство, что на самом деле здесь, в районе кабульского зоопарка, собрались именно «халькисты».

А «парчамистов» на заседание военно-революционного штаба НДПА просто-напросто не приглашали. Другая деталь, опущенная в официальном документе 1987 года, это существование для установленного халькистами «революционного пароля» («Саид Мохаммад». — Примеч. В.К.) весьма, так сказать, символичного отзыва — «Миг-21»…

Очевидно, непосредственные организаторы военного переворота в Афганистане хотели тем самым показать причастность к нему Советского Союза. Должно быть, этим они хотели убедить самих себя и сотоварищей в том, что действуют в соответствии с пожеланиями Москвы. Вряд ли зачем-либо другим нужно было указывать в «революционном» пароле-отзыве марку самолёта-истребителя иностранного производства, то есть «Миг-21», что в принципе выглядело не очень-то патриотично.

Позволим здесь же провести и такую параллель — если и сегодня в некоторых эскадрильях американских ВВС лётчики носят на своих мундирах шевроны с надписью «Убийца МИГОВ», то они четко себе представляют: как, зачем и почему название этих моделей советских самолётов отразилось в их военной символике. Поэтому нам становится более очевидным и смысл вполне схожих действий «халькистских» заговорщиков в апреле 1978 года.

Живописуя «революционные» события, произошедшие в 4-й танковой бригаде, источники НДПА также сознательно упускают ряд существенных подробностей. И прежде всего то обстоятельство, что вывод из пункта постоянной дислокации танков этого соединения и получение боеприпасов стало возможным только путём обмана командира бригады майором Мохаммадом Асламом Ватанджаром.

Как активный сподвижник М. Дауда по предшествовавшему военному перевороту он «убедил» комбрига в необходимости отправки его батальона к президентскому дворцу в Кабуле для оказания помощи… правящему режиму. Действуя, как заправский мошенник, М.А. Ватанджар к скромной цифре, указанной в накладной на получение снарядов, приписал «ноль» и получил таким способом требуемые боеприпасы.

Кроме этого в официальной версии НДПА сознательно упущены имена некоторых офицеров, активных участников событий апреля 1978 года, упоминать о которых в 1987 году было уже как-то неловко. Речь идёт прежде всего о таком деятельном сподвижнике М.А. Ватанджара из числа военнослужащих 4-й танковой бригады, как С.Д. Тарун. Это становится легко объяснимым, если знать дальнейшую карьеру этого офицера, ставшего после апреля 1978 года личным адъютантом председателя Революционного совета и премьер-министра ДРА Н.М. Тараки. Забегая несколько вперёд, заметим, что С.Д. Тарун сыграет во время другого (сентябрьского 1979 года) государственного переворота в Кабуле, в ходе которого Н.М. Тараки будет отстранён от власти, весьма примечательную, хотя до сегодняшнего дня не совсем чётко прояснённую роль.

Но о значении этой роли можно будет судить хотя бы по тому факту, что «благодарный» Хафизулла Амин тут же переименует один из крупных провинциально-административных центров Афганистана (город Джелалабад) в Тарун. Правда, это новое название надолго не приживётся и просуществует всего немногим более трёх месяцев. После нового государственного переворота в Афганистане, осуществлённого советскими спецслужбами совместно с некоторыми представителя внутренней оппозиции в Кабуле 27 декабря 1979 года, прежнее название городу и провинции будет возвращено. Но факт остаётся фактом.