Похитители - Крамной Николай - Страница 12

К небольшому книжному магазину, где работала мать Нины Злотовой, капитан приехал вскоре после его открытия. За широкими деревянными прилавками, тянущимися по периметру стен, скучали две продавщицы среднего возраста в одинаковых фирменных халатах. Несколько ранних покупателей неторопливо просматривали книжные новинки, выложенные на прилавок. «Вот черт! Я ведь не знаю, кто из них Злотова, — подумал капитан. — Вчера к ней мой оперативник ездил». Подойдя к ближайшей продавщице, которая была не занята с покупателями, Григорий Петрович негромко спросил:

— Как мне увидеть Ирину Матвеевну?

— Это я, — едва улыбнувшись, ответила продавщица. — Что вы хотели спросить?

— Мне надо с вами поговорить, — обрадовался капитан безошибочности своего выбора. — Я из милиции, — достал Стрекалов из кармана удостоверение. — Вчера к вам мой сотрудник заходил, — напомнил он.

— Заходил, — кивнула Ирина Матвеевна.

— Спрашивал насчет моей дочери… Я же ему сказала, что она у кого-то из подруг. Обещала мне позвонить, но что-то молчит. Наверное, зайдет к концу дня сюда ко мне. Сколько же можно гостить? А может, уже дома, — отвела мать Нины взгляд в сторону.

«Врет! — убежденно подумал Стрекалов, наблюдая за смущением женщины. — Потому и в глаза не смотрит».

— А мы не могли бы поговорить с вами в подсобке? — спросил капитан, заметив, что ближайший покупатель прислушивается к их разговору.

— Почему же не можем? Пожалуйста, — неохотно согласилась Ирина Матвеевна. — Вон там у нас откидная секция, — показала она. — Идемте, я вам открою. И, обратившись к своей напарнице, попросила:

— Зина! Побудь одна: мне с товарищем ненадолго в подсобку пройти надо.

— У вас одна дочь, Ирина Матвеевна? — задал капитан продавщице вопрос, когда они сели в конторке у небольшого письменного стола.

— Одна, — ответила собеседница.

— И вы ее, конечно, очень любите? — продолжил Стрекалов.

— Свой ребенок, кого же мне еще любить?! — с недоумением посмотрела продавщица на капитана.

— Обманываете! — огорошил Злотову капитан. — Какая любящая мать будет спокойно работать несколько дней, не зная толком, где ее дочь? Да еще после таких событий… Любая женщина на вашем месте давно бы подняла на ноги всех соседей и милицию, а вы… — помедлил капитан, — спокойно ходите на работу и молчите, делая вид, что у вас в семье все в порядке. Знаете, я буду вынужден вас задержать и допросить как следует, — предупредил капитан.

— За что меня задерживать? — испуганно спросила Ирина Матвеевна.

— За что? Я подозреваю, что с вашей дочерью случилось что-то нехорошее, а вы намеренно скрываете это.

— Да вы что?! — охнула продавщица. — Я же мать! — заплакала Ирина Матвеевна.

— Плакать не надо, — поморщился капитан, — я вас ничем не обидел. Единственное, что я хочу узнать: где Нина?

— Зачем она вам вообще понадобилась? — утирая слезы, спросила продавщица. — В чем вы ее подозреваете?

— Абсолютно ни в чем! — искренне заверил капитан собеседницу. — Но мне с ней надо обязательно поговорить. Она единственный человек, который может нам многое рассказать о жизни Шарфиной и помочь найти преступников.

— Вот этого мы с ней и боимся! — призналась Ирина Матвеевна.

— Чего вы боитесь? — не понял Стрекалов.

— Найдете вы грабителей, потом на суде заставите ее выступить свидетельницей. А тогда что? Ходи и жди, пока тебе кто-нибудь в толпе нож в бок сунет?

— Но ведь она не присутствовала при ограблении! — возразил капитан. — О чем ей свидетельствовать? «А вообще-то еще неизвестно: запасные ключи были только у нее», — смущенно подумал он.

— Все равно, — упорствовала мать Нины. — Назовет вам знакомых Шарфиной, которые у нее часто бывали, а они вдруг окажутся виноваты… Вот тебе и свидетельница!

— Хорошо, — встал капитан со стула. — Я вам обещаю, что в любом случае она не будет свидетельницей. А сейчас мне надо с ней поговорить. Все равно мы ее рано или поздно найдем, — продолжил Стрекалов. — Только тогда уже будем с ней разговаривать как с подозреваемой.

— В чем ее подозревать? — в очередной раз испугалась Ирина Матвеевна. Немного поколебавшись, спросила: — Вы с машиной?

— Да, — кивнул Григорий Петрович. — Недалеко от вашего магазина стоит.

— Ну, идемте, — решилась продавщица. — Я с вами проеду, покажу, где она спряталась. Она у моей двоюродной сестры живет. Идите, я сейчас подойду, только напарницу предупрежу.

— Вы скажите адрес, я сам проеду, — предложил капитан.

— Она не откроет никому, кроме меня, — ответила Ирина Матвеевна, распахивая дверь подсобки.

Капитан Стрекалов уже открыл дверцу машины, собираясь подождать Злотову за рулем, но внезапно раздумал. Внимание его привлекла светлая «волга», стоявшая неподалеку, в салоне которой со скучающим видом сидели двое молодых мужчин. Григорий Петрович вспомнил, что эта «волга» все время держалась сзади, пока он ехал в книжный магазин, а теперь ее пассажиры явно дожидаются его. «Значит, они меня пасли от самого райотдела! — с досадой подумал он. — А теперь им интересно, куда я дальше поеду». Вынув из кармана пиджака блокнотик, капитан демонстративно записал номер «волги» и, подойдя к открытому окну передней дверцы, сдержанным тоном сообщил ее пассажирам:

— Если вы сейчас поедете следом за мной, гарантирую крупные неприятности. Лучше будет, если вы уедете отсюда первыми.

Сказал это, даже не нагибаясь к открытому окну, и зашагал обратно к своим служебным «жигулям». Сев за руль, с удовлетворением увидел, как мимо на малой скорости проехала светлая «волга» с неизвестными преследователями и вскоре растворилась в транспортном потоке улицы.

…Разговор с Ниной Злотовой поначалу не вязался: смущенная неожиданным приходом капитана, девушка была скована, на вопросы Стрекалова отвечала скупо и неохотно. Но постепенно разговорилась, интонация утратила холодок отчужденности, а во взгляде перестала сквозить настороженность.

— Нет, я никого из знакомых Зои Федоровны не знаю, — отвечала девушка. — Они называли по телефону свои фамилии, когда просили передать трубку Шарфиной, но я их не запоминала. Мне это было ни к чему…

— А когда они приходили к ней домой? — задал очередной вопрос капитан. — Не открывали же вы дверь кому попало…

— Она обычно давала мне список, кого сегодня ждет и на какое время. Потом я отдавала эту бумажку ей, — ответила Нина.

— А к чему такая предосторожность? — удивился Григорий Петрович. — Она что, кого-то боялась?

— Не знаю, — пожала девушка худенькими плечиками. — По-моему, нет. Просто не хотела, чтобы к ней приходили все, кому вздумается. Многие ведь считали, что она занимается лечением рака или… других болезней… Мужских, — смутилась девушка. — Ведь к ней в основном мужчины приходили, — пояснила она. — И еще не старые — лет сорока, пятидесяти… Особенно соседи злились, — припомнила Нина. — Чужих, говорили, лечит, а своих не хочет, потому что стыдно большие деньги брать. Видели, в прихожей плакатик висит? — улыбнулась Нина. — Это ей знакомый художник его написал, а я на стенку повесила.

— А художник у вас часто бывал? Какой он из себя?

— Худой! — рассмеялась Нина. — Длинный и худой. Волосы светлые и все время рассыпаются в разные стороны, — припомнила девушка приметы неизвестного художника. — Наверное, мыл их часто, — предположила она, — вот они и не держались. И взгляд у него какой-то странный: в себя смотрел.

— В себя? — удивился капитан.

— Это я так сказала. А вообще-то… Вот разговариваешь с ним и вдруг замечаешь, что он тебя совсем не видит, а думает о чем-то другом, точно свои мысли со стороны рассматривает. Зовут его Владимир Михайлович. А вот фамилию не знаю, — извиняющимся тоном закончила Нина.

«Вообще-то она, наверное, знахарством занималась, — подумал капитан о Шарфиной, вспомнив, что водном из шкафов книжные полки были набиты многочисленными холщовыми мешочками с неизвестными травами. — Но помогала она только избранному кругу лиц. Вот только кому?»