Всеобщая история искусств. Искусство эпохи Возрождения и Нового времени. Том 2 - Алпатов Михаил Владимирович - Страница 13

Ботичелли не обладал юношеской силой, как Мазаччо или Брунеллеско. В искусстве его чувствуется творческое утомление. Его образы несколько литературны и уступают созданиям такого «чистого живописца», как Пьеро делла Франческа. И все же «Венера» и «Весна» Ботичелли обладают притягательной поэтической силой.

В мадоннах Ботичелли, особенно в поздних мадоннах, созданных под впечатлением проповеди Савонаролы, оболочка античного мифа отпадает (3): у них бескровные, бледные лица, заплаканные глаза, детский широкий рот, стройная шея. Их можно сравнить со средневековыми образами богоматери (ср. I, 12), но в них нет торжественного величия небесной царицы. Это люди нового времени, много изведавшие и пережившие. В своих поздних картинах Ботичелли почти отказывается от светотеневой лепки ранних флорентинцев и Пьеро делла Франческа (ср. 2). Он пользуется тонкой, нервной, беспокойной линией, почти как сиенские мастера (ср. 44). Свою «Мадонну с ангелами» («Магнификат», Уффици) он заключает в круглое обрамление (так называемое тондо) и сплетает стройные фигуры в подобие венка, заполняющего круг.

Творчество Ботичелли знаменует последнюю ступень в развитии флорентийской живописи XV века. В истории итальянской живописи XV века он не играл решающей роли, к тому же он отступал от многих достижений флорентинских реалистов XV века и не оказал большого воздействия на дальнейшее художественное развитие Италии. Но XV век был такой благодатной порой для искусства, а сам Ботичелли был таким прирожденным поэтом, что, даже не разделяя восторженного поклонения Ботичелли, получившего распространение в XIX веке, нельзя отрицать, что он полно и страстно выразил в своем искусстве те искания, которые характеризуют переломную пору культуры Возрождения.

Итальянцы XV века считали себя наследниками древних и были уверены, что они возродили доброе старое искусство. Они имели для этого основания, так как античное наследие вдохновляло лучших итальянских мастеров XV века. Но, конечно, это не было, да и не могло быть воскрешением древности в том смысле, в каком об этом мечтали гуманисты. Со времени античности прошло слишком много веков, и этот многовековый опыт не мог быть вычеркнут из истории. Человек Возрождения — это не человек древности, то трепетавший перед всесильным роком, то отдававшийся во власть беспредельных сомнений. Человек Возрождения был полон большой уверенности в своих силах; перед ним стояли широкие задачи и в жизни и в творчестве. Коллеони с его пронзительно напряженным взглядом в Афинах V века был бы принят за безумца, которому боги в отместку за гордость помутили рассудок. Искусство Возрождения в отличие от греческого не было связано с древним мифом, не составляло его части и не служило его выражением. Наоборот, искусство эпохи Возрождения умело подчинить своим задачам христианские легенды, подвергая их смелой художественной обработке. Место мифа заняло в эпоху Возрождения научное познание, недаром многие теоретики не видели разницы между наукой и искусством. Перспектива Возрождения, вероятно, показалась бы античным мастерам слишком стеснительной. Преобладание фасада в архитектурной композиции зданий вряд ли вызвало бы одобрение даже со стороны римлян; пониманье ордера мастерами XV века не нашло бы признания со стороны греков V века.

Хотя люди Возрождения не всегда это сознавали, но они были связаны и с Византией и со всем средневековым Западом. Купольные храмы, искусство монументальной живописи, спокойное величие в торжественных исторических композициях — все это было унаследовано итальянцами от Византии. Правда, художники Возрождения боролись со средневековьем и называли его варварским. Но оно все же наложило свой отпечаток на все искусство XIV–XV веков. Не только романское искусство с его пониманием архитектурного объема было близко к архитектуре Возрождения, но и готика с ее движением пространства, членением стены, одухотворенностью образов. Итальянские мастера XV века не видали Реймского собора, но многие из них шли путями, впервые проложенными французскими мастерами XIII века. И это касается не только так называемого готизирующего-направления в Италии — сиенской школы или искусства конца XV века, но и ведущих мастеров XV века, как Мазаччо, Донателло, Брунеллеско. Вполне естественно, что и художественное развитие, которое протекало в XV веке в Нидерландах, должно было найти отклик в Италии. Итальянские живописцы XV века учились у нидерландцев пейзажу, портрету и благодаря работавшему в Венеции южноитальянскому мастеру Антонелло да Мессина познакомились с основами масляной живописи.

3. Сандро Ботичелли. Мадонна, окруженная святыми. Часть картины. 1483 г. Флоренции. Уффици.

При всем том итальянское искусство XV века — это самостоятельная ступень в развитии мирового искусства. На основе бурного хозяйственного расцвета, в условиях значительного раскрепощения общества уже давно созревшие потребности культуры получили в итальянских городах такое осуществление, какого они в то время не могли получить ни в одной другой стране. Здесь возникает новое искусство, новая эстетика. Человечество, прошедшее сложный путь самопознания, уверенное в силе человеческого разума, исполненное лучших намерений принести освобождение людям, как бы вновь открывает внешний мир во всем богатстве его проявлений, видит жизнь соразмерной, согласной с человеком, жизнь как арену его неутомимой деятельности. Первая ступень этих исканий была исполнена особенной радости. Искусство должно было выразить новое мировосприятие. Отныне художник приобретает права творческой личности. Теперь складываются формы круглой статуи и живописного рельефа, принципы ордера в архитектуре, и хотя основные виды живописи — портрет, бытовой жанр, пейзаж еще не обособились и существовали преимущественно в рамках исторической живописи, они достаточно развились и значительно обогатили искусство.

В сравнении с позднейшими эпохами искусство XV века кажется несколько незрелым, порой даже угловатым и жестким (aspro a vedere, по выражению Вазари). Многое, начатое мастерами XV века, было доведено до совершенства только в XVI веке. Но, как и всякая значительная ступень в истории, искусство XV века обладает своей неповторимой привлекательностью. Новый угол зрения на мир дал особенную свежесть восприятию художников XV века, повысил зоркость их глаз, развил в них жадность до впечатлений, наделил их такой чуткостью к гармонии, какая была недостижима для многих последующих поколений.

На рубеже XV и XVI веков итальянские городские коммуны уже утратили свою ведущую роль. В Италии повсюду возникают крупные княжества. Их резиденции становятся главными очагами гуманизма, вокруг них собираются поэты, мыслители, художники и всякого рода просвещенные люди.

Для развития итальянского искусства особенно большое значение имела столица папского государства — Рим, на украшение которой тратятся большие средства. Здесь работают преимущественно художники, выходцы из городов Средней Италии. Среди них особенно отличаются флорентинцы. Еще в 1485 году папа Сикст для росписи своей капеллы приглашает лучших мастеров: Ботичелли, Гирландайо, Пьеро ди Козимо, Перуджино и др. В начале XVI века многие флорентинские мастера в поисках приложения сил покидают родные места. Но, работая в княжеских центрах, художники остаются верны лучшим заветам гуманизма; они дают им наиболее полное, возвышенное выражение.