Божественная комедия - Данте Алигьери - Страница 31
- Предыдущая
- 31/38
- Следующая
Изменить размер шрифта:
31
Песня тридцать первая
Путники приближаются к краю глубокого рва, составляющего последний, девятый круг Ада. Немврод, Эфиальт и гигант Антей.
1 Речь, от которой я в одно мгновенье,
Стыд чувствуя, невольно покраснел,
Мне принесла потом и исцеленье.
4 Таким копьем, как говорят, владел
Ахилл: оно смертельно поражало,
И снова роковые язвы тел
7 Одним прикосновеньем заживляло1.
Мы перешли уже долину бед
И подвигались далее; лежала
10 Над нами мгла: то был ни мрак, ни свет;
Над бездной тьмы там поднималась бездна,
И не могло быть в сумраке полезно
13 Мне зрение, но слух был поражен:
Такой ужасный трубный звук раздался,
Что заглушил бы гром небесный он,
16 И сквозь туман я разглядеть старался
То место, где гремел незримый рог.
Ему внимая, втайне я сознался,
19 Что сам Роланд сильней трубить не мог
В печальную минуту пораженья
Святого, но несчастного сраженья,
22 Где Карл Великий битву проиграл2.
Едва очнулся я от удивленья
И в даль с усильем вглядываться стал,
25 Как вдруг мне в ту ж минуту показалось,
Что предо мной в тумане возвышалась
За башней башня. Тихо я сказал:
28 «Учитель! Это город, без сомненья,
Я вижу там?» Мне отвечал поэт:
«Обманчиво твое воображенье:
31 Сквозь эту полутьму и полусвет
Не может человеческое зренье
Проникнуть, и тебе я дам совет:
34 Иди вперед, чтоб ближе убедиться,
Как расстоянье может обмануть
Порой наш глаз. Так продолжай свой путь,
37 Но чтоб не мог ты очень изумиться, —
Взяв за руку меня, сказал певец, —
То должен ты теперь же убедиться
40 И истину проникнуть наконец,
Что там не башни видишь сквозь туман ты,
Нет, сын мой, это страшные гиганты,
43 Которые в колодезе стоят,
Погружены от пояса до пят…»
Как постепенно в поле начинает
46 Редеть туман, и глаз наш привыкает
Предметы постепенно различать,
Так точно сам я начал прозревать;
49 Но, сознаваясь в тайном заблужденье,
Невольный страх я начал сознавать,
Когда яснее стали выступать
52 Гиганты предо мной на темном фоне,
Как стены замка Монтереджионе3
Покрыты рядом башен по углам,
55 Так из колодцев стали видны нам
Громадные, как башни, исполины,
Открытые для глаз до половины,
58 Которым и доныне с облаков
Громами сам Юпитер угрожает.
Сквозь тьму, как сквозь таинственный покров,
61 Передо мной яснее начинает
Обозначаться первый великан:
Я различал лицо его и стан,
64 Часть живота и руки. Поступила
Природа очень мудро, что опять
Не хочет уже больше создавать
67 Таких чудовищ страшных и лишила,
О, Марс, тебя земных твоих врагов, —
И если вечно творческая сила
70 Природы создает еще китов,
Слонов творит, то, рассудивши здраво,
Природы мудрость я признать готов:
73 Лишь только тот жить не имеет права,
В ком действуют повсюду заодно
Ум, злость и сила. Людям суждено
76 Таких страшилищ в мире опасаться:
Никто не может им сопротивляться,
От них найти защиту нелегко».
79 К гиганту стал я ближе подвигаться.
Его лицо так было велико,
Что, кажется, могло бы показаться
82 Не менее верхушки золотой
Над куполом Петра Святого в Риме,
Я задрожал перед фигурой той
85 Представшего гиганта предо мной.
И остальными членами своими
Пугал он также. Если б за спиной
88 Гиганта, погруженного по бедра,
Троим фрисландцам разом бы пришлось
Друг другу стать на плечи очень бодро,
91 То все-таки коснуться б до волос
Того гиганта им не удалось4:
От плеч его до дна той ямы скверной,
94 Где он стоял, и меры ж не найти;
То расстоянье пропастью безмерной
Являлось глазу. Молча на пути
97 Остановился я пред великаном.
Он пасть раскрыл и прокричал тогда нам
Слова, но ни единый человек
100 Их не поймет: «Rafel mai amech
Irabi almi»5. Он своей гортанью
Безумной и бессмысленною бранью
103 Лишь разрешался только иногда.
К гиганту мой учитель обратился:
«Тень жалкая! Труби в свой рог, когда
106 Свой тайный гнев ты выразить решился.
Труби, чтоб этот гнев утихнуть мог.
К твоей груди привязан этот рог…
109 На собственную шею посмотри ты…
Иль все соображения убиты
В тебе давно, бессмысленная тень?
112 На шее у тебя висит ремень,
А на ремне и самый рог повешен!..»
И мне сказал Вергилий: «Ночь и день
115 Здесь страждет он, для всех бессильно бешен,
И сам себя проклятью предает.
Он совершил когда-то преступленье;
118 О нем ты слышал. Это сам Немврод.
От дикого его столпотворенья
Не понимать народа стал народ,
121 И языков узнали мы смешенье.
Не тратя слов, пойдем вперед пока:
Не может никакого языка
124 Он понимать теперь в своем томленье.
Да и его никто уж не поймет».
И совершив затем другой обход,
127 К гиганту мы приблизились другому;
Который мне по своему объему
Казался и ужасней и страшней
130 И поражал громадностью своей.
Не ведал я, чья воля и чья сила
Гиганта так мучительно скрутила:
133 Одна рука привязана к груди,
Другая точно так же назади
Привязанная цепью; цепь сходила
136 От шеи вниз и тяжело пять раз
Вкруг тела великана обвилась.
«Перед тобой стоит титан надменный, —
139 Так мой путеводитель мне сказал. —
С Юпитером, царящим над Вселенной,
Помериться он силами желал,
142 И вот за то наказан здесь, презренный.
Ты Эфиальта6 видишь пред собой.
Его деянья много прославляли
145 В те времена, когда своей борьбой
Титаны всех богов перепугали.
Его рука, готовая на бой
148 В иные дни и грозная когда-то,
Теперь в цепях, недвижностью объята».
И я сказал поэту: «Если мне
151 Возможно посмотреть на Бриарея7,
То укажи его мне поскорее».
Поэт сказал: «Здесь близко, в стороне
154 Увидишь ты громадного Антея8,
Свободен он и может говорить;
Он нам с тобой поможет, может быть,
157 На дно скорбей ужаснейших спуститься.
А тот, о ком ты спрашивал сейчас,
В другом вертепе должен находиться
160 Закованный, и вид его в сто раз
Страшнее Эфиальта…» В то мгновенье
Титан зашевелился и потряс
163 Руками вдруг. Едва ль землетрясенье
Сильнее может башни потрясти,
Как этого чудовища движенье
166 Меня перепугало на пути.
О смерти мысль тогда меня смутила
Сильней, чем прежде; далее идти
169 Не мог бы я, – вся кровь моя застыла, —
Когда б не знал, что связан был титан.
Идти вперед во мне явилась сила.
172 Мы подошли к Антею. Великан
Из мрачного колодца поднимался
На полторы сажени, но скрывался
175 В колодезе его громадный стан.
И молвил мой учитель исполину:
«О, ты сходивший в славную долину,
178 Где десять сотен львов завоевал,
Где Сципиона слава увенчала
И в бегство обратился Аннибал…
181 О, ты, о ком молва не перестала
Еще доныне громко толковать,
Что мог бы ты победу даровать
184 Сынам земли, сражаясь с ними рядом!
Не откажись помочь нам и спусти
В ту бездну нар, где скован вечным хладом
187 И льдом, Коцит недвижен на пути…
Нет, не смотри на нас суровым взглядом,
Не говори, что мы должны идти
190 К Тифею или к Тицию9… Смотри же
Без гнева ты на смертного и ниже
Теперь нагнись. Вот этот человек
193 Еще живет и кончит, вероятно,
Еще не скоро жизненный свой век.
Прославит он тебя неоднократно,
196 Воздаст тебе он похвалу и честь,
Чтоб в светлом мире будущие внуки
Могли твою историю прочесть».
199 Учитель смолк, и, протянув к нам руки,
Гигант Антей (всю силу этих рук
Изведал Геркулес сам в тяжкой муке)
202 И моего учителя взял вдруг.
«Скорей приди теперь в мои объятья,
Чтоб мог тебя с собою вместе взять я», —
205 Сказал поэт. В минуту ту Антей
Мне башней Гаризендой10 показался,
Когда несется облако над ней.
208 На миг один я так перепугался,
Что всякий спуск другой бы предпочел,
Который бы нас свел в пучину зол;
211 Но проводник наш тихо подвигался
И, наконец, на дно той бездны снес,
Где в пропасти холодных, вечных слез
214 Сам Люцифер с Иудою томился…
Над этой мрачной бездною склонился
Антей недолго: голову вознес
217 И корабельной мачтой распрямился.
31
- Предыдущая
- 31/38
- Следующая
Перейти на страницу:
