Мент - Константинов Андрей Дмитриевич - Страница 38

• Предыдущая
• 38/107
• Следующая

— Давай подброшу до дому, — предложил Лысый.

— Спасибо, сам доберусь, — ответил Зверев.

Из дому он позвонил Насте, но к телефону подошел Тихорецкий. Слегка измененным голосом Сашка попросил Эдуарда Валентиновича. Ошиблись, буркнул Павел Сергеевич, нет здесь таких. Настя, вопреки ожиданиям, не перезвонила… Сашка ждал минут пятнадцать, потом принял душ и лег спать. Он долго ворочался, не мог заснуть. Пытался снова прокрутить в голове завтрашнее дело, но никак не мог сосредоточиться. Перед глазами стояла Настя. Воспаленное воображение ревнивца рисовало одну и ту же сцену: Тихорецкий положил трубку, вернулся в спальню, по-хозяйски распахнул на Насте халат… Она улыбнулась, завела руки за спину и, расстегнув лифчик повела плечами. Невесомая кружевная вещица соскользнула с груди, упала на пол, к ногам полковника.

Звереву было очень больно. Невыносимо больно.

Ночью Сашке приснился человек с фотографии. Во сне он поворачивался к объективу камеры. Вот-вот он обернется и Зверев увидит его лицо. Он был почти уверен, что знает этого человека. Знакомый незнакомец оборачивался медленно… очень медленно. Зверев напрягал глаза, вглядывался. Сжималось сердце от тревоги, от странного тоскливого предчувствия.

Человек обернулся, и Сашка увидел улыбающееся лицо Насти.

Утром опер и бандит встретились и подтвердили свои планы. До начала операции осталось около десяти часов. Невыспавшийся опер отправился на службу, а бандит по своим делам.

Заместитель директора лакокрасочного Магомед Джабраилов ехал домой. Рабочая неделя кончилась, предстояли выходные. Он чувствовал себя очень усталым, возраст уже давал себя знать. Уже пора бросить бы все к чертовой матери, уйти на покой. Ему, собственно, ничего и не нужно было. Уехал бы с матерью на родину, в Дагестан. Там у Магомеда есть хороший дом, там можно тихо и достойно провести остаток жизни… Если бы не Мириам, он так бы и поступил. Но судьба племянницы была Джабраилову небезразлична. Своих детей у него не было. А дочь погибшего младшего брата стала и его дочкой. Брата вместе с женой убили на родине, в Дагестане.

Магомед нашел убийц и свел с ними счеты сам. Но девочка все равно осталась сиротой. Еще тогда Магомед решил, что обеспечит ей самую лучшую жизнь, какую только сможет, что Мириам будет знать языки, что будет учиться за границей, а если захочет, то и жить там. Именно для этого он и зарабатывал деньги. Именно поэтому он и рисковал.

«Волга» повернула с Московского проспекта на Благодатную. До дома оставалось всего с полкилометра. В припаркованной у тротуара пятерке молодой мужчина поднес к лицу коробочку радиостанции и сказал:

— Проехали мимо меня. Через минуту будут на месте.

— Понял, — ответила рация. — Подтягивайся следом за ними.

Из темной шестерки в глубине двора дома, где жил Магомед Джабраилов, вышли трое мужчин. Двое вошли в подъезд, третий — это был Кент — остался на улице. От Кента изрядно пахло водкой.

Из салона другой машины — девятки Лысого — за этими перемещениями наблюдали Лысый и Зверев. Спустя несколько секунд в арку сталинского дома въехала «Волга»… Помощник, он же телохранитель Магомеда Джабраилова, бывший боксер-полутяжеловес, привычно осмотрел двор. Ничего бросающегося в глаза не обнаружил. Колбасился около подъезда какой-то доходной синяк, но он интереса не представлял. Так, по крайней мере, считал бывший боксер.

«Волга» остановилась около подъезда.

— Спасибо, Володя, — сказал Джабраилов водителю. — Отдыхай до понедельника. Вот премия за отличную работу.

Магомед протянул водителю конверт. Еженедельно он доплачивал своему водиле и охраннику премию из собственных денег. Это справедливо, считал делец, это стимулирует личную преданность… Конверт для охранника лежал во внутреннем кармане пиджака. Он будет вручен у двери квартиры. Магомед Джабраилов еще не знает, что до двери квартиры дойти ему не дадут, что двое мужчин в подъезде ожидают его, сжимая в сильных руках резиновые дубинки.

— Спасибо, Магомед Магомедович, — сказал водитель.

Охранник распахнул дверцу и вышел. Следом вышел Джабраилов. Оба не ощущали никакой опасности. Тускловатая лампочка была в целях сохранности измазана желтой краской. В ее свете лица Джабраилова и охранника казались гепатитными масками мертвецов. Скрипнула дверь, подъезд поглотил обоих. Водитель смог наконец-то закурить. В присутствии хозяина он в машине не курил…

Джабраилов и охранник скрылись в подъезде. Водитель щелкнул зажигалкой, с наслаждением затянулся. В эту секунду пьяный Кент пробил толстым шилом правое заднее колесо. Зашипел воздух, но за звуком работающего двигателя водила ничего не услышал. Кент расхлябанной походкой нетрезвого человека прошел дальше, остановился, затем, долго ломая спички, прикуривал. Колесо просело.

В девятке Лысого пискнула рация.

— Слушаю, — быстро отозвался он.

— У нас все, — доложили боевики из подъезда. — Готовы оба.

— Ждите, — ответил он. — Охранника закиньте в подвал. Он не нужен.

Кент, пошатываясь и матерясь, вернулся к «Волге». Остановился напротив спущенного колеса и несколько секунд бессмысленно пялился на него. Потом постучал по стеклу. Водитель Джабраилова посмотрел на Кента отсутствующим взглядом, что-то сказал. Слов было не слышно, но смысл понятен. Кент приоткрыл переднюю дверь.

— Пошел на хер отсюда, — повторил водила равнодушно.

— Чего орешь? — пьяновато спросил Кент. — Вон у тебя колесо спустило. Я к нему как к корешу, а он: на хер…

Поколебавшись несколько секунд, водитель вылез из машины. По просевшему правому заднему крылу понял: синяк не врет.

Ругнувшись, водитель открыл багажник, вытащил запаску и домкрат.

— Давай, братан, помогу, — суетился рядом Кент.

— Тебе сказано: вали отсюда, помощник.

Кент не уходил, продолжал давать какие-то советы. Водитель, не обращая на него внимания, быстро поменял колесо. Когда он кинул колесо в багажник, Кент коротко ударил его по затылку самодельной резиновой дубинкой. Короткий обрезок шланга, набитого песком, обрушился на голову водилы. Кент ловко забросил тело в просторный багажник, захлопнул крышку.

• Предыдущая
• 38/107
• Следующая