Мастер оружейных дел - Кузнецова Дарья Андреевна - Страница 40

— Слабая версия, но всякое может быть.

— Может, ты попробуешь узнать это у самого существа? — предложил я. — Если ты способен с ним как-то взаимодействовать.

— Вряд ли оно согласится, но — почему бы не попробовать? — все так же задумчиво и неопределенно согласился Таллий.

— Расскажи потом, если что-то получится, а я попробую познакомиться с местным руководством. Не хочу ждать бала. Даже если там не произойдет ничего страшного, все равно будет не до спокойных разговоров. Только хорошо бы, чтобы кто-то составил мне компанию…

— Боишься? — вопросительно вскинул брови Таллий.

— Разумно опасаюсь, — возразил ему. — Во-первых, я не уверен, что во второй раз это нечто на площади мной не заинтересуется, а во-вторых, хочется, чтобы кто-то прикрывал спину.

— Тогда я вызовусь пойти добровольцем, раз уж все равно пообещал рассмотреть это существо поближе, — предложил северянин. Я кивнул и вопросительно посмотрел на Ойшу, ожидая ее ответа.

— Нет, я лучше займусь своей работой. Поосторожнее там, — напутствовала она и вышла. Причем от меня не укрылось, каким тоскливым взглядом проводил ее Анатар.

Хм. А не так уж он сейчас уверен в себе, как я привык думать.

— Как-то странно ты девушку завоевываешь, — не удержался от шпильки.

— Что? — Таллий обернулся ко мне, будто очнулся от некоего транса, нахмурился, а через пару мгновений резко огрызнулся: — Это не твое дело.

Честно говоря, вот тут я всерьез встревожился. По большому счету мне, конечно, без разницы, как именно сложатся отношения этой парочки и сложатся ли вообще. Таллий прав, это не мое дело, а совесть моя чиста, потому что о возможных опасностях я Ойшу предупредил. Но…

Было странно и даже обидно видеть северянина в подобном состоянии. Его неизменная выдержка и снисходительная улыбочка, конечно, раздражали, но этот сын Северного края вызывал уважение своими личными качествами. Умные враги опасней глупых, зато с ними гораздо интересней. Служи мы одному сюзерену, я с полной ответственностью мог бы утверждать, что горжусь таким коллегой.

— Согласен, — кивнул ему. — А все-таки?

— Пойдем. — После двухсекундной заминки собеседник раздраженно тряхнул головой и поднялся, а в уголках губ затаилась знакомая усмешка. — Ты, кажется, хотел вновь обняться с Рыночной площадью.

— Не хотел, — возразил я, не настаивая на продолжении разговора, — и именно поэтому беру тебя с собой.

Короткий путь до ратуши мы преодолели в молчании Я раздумывал и пытался решить, так ли уж мне любопытно и так ли я хочу знать причины странного поведения старого знакомца, и все больше склонялся к мысли, что — да, так. Потому что Таллий явно находился в серьезном замешательстве, причин которого я не знал, и это с ним на моей памяти произошло впервые. Когда к любопытству прибавилось вполне логичное соображение о том, что знание слабых мест противника — всегда большой плюс, и если я сейчас нащупаю какую-то слабость северянина, мне же будет лучше, мысли несколько изменили направление. Я начал прикидывать, каким вообще образом можно вывести Анатара на откровенность?

Нет, обязательно надо выяснить, почему он так странно реагирует на Ойшу. Никак влюбился с первого взгляда?! Да я же себе не прощу, если упущу такой замечательный повод для шуток!

Впрочем, все эти рассуждения пришлось вскоре отбросить: мы вступили на темно-зеленую брусчатку.

Тагренай Анагор

Предположения Ойши оправдались: один раз как следует «ощупав», обитатель ратуши потерял ко мне интерес, и чувствовал я себя рядом с ним достаточно комфортно. Даже магия отзывалась — нехотя, лениво, но я все равно ощутил облегчение. Пожалуй, не думай я так сосредоточенно о твари, живущей на площади, и не помни предыдущую встречу, вполне мог и не заметить этой странности, списав все магические отклонения… скажем, на близость сильного артефакта — Недреманного Ока. Потому что присутствие странного существа, а точнее — его личности, ощущалось как легкий, едва уловимый флер, который можно было заметить только случайно или, напротив, точно зная, что именно следует искать.

Вблизи стало понятно, что ратуша не так уж высока, скорее, кажется таковой из-за монолитных стен на фоне двух-трехэтажного города. «Не так уж высока» по столичным меркам; например, здание Сечения Сферы, где я учился, больше раза в два.

А вот вход действительно заслуживал особого внимания: проем шириной метра в два, совсем невысоко над которым — если подпрыгнуть, я вполне мог бы дотянуться кончиками пальцев — нависала, без преувеличения, скала. То есть дверью служила огромная толстая каменная плита, на вид совершенно монолитная. Стены входной арки были гладко отполированы, а в полу поблескивали короткие рельсы. Похоже, опускаясь, плита подавалась вперед и закупоривала вход, становясь вровень со стенами. Механизм, удерживавший эту громадину на весу и приводящий ее в движение, скрывали тени и тонкая вязь защитных чар, оплетающих камень, но без магии там явно не обошлось.

Если такая громада рухнет на голову, размажет тонким слоем. И самое паскудное, что никакая магия при этом не спасет бедолагу, оказавшегося внизу, от превращения в омерзительную лужицу. Когда мы проходили под плитой, от этих мыслей сделалось не по себе, но я все-таки сумел сдержаться, не втянуть голову в плечи и вообще сделать вид, что ничего не случилось. Мой спутник покосился наверх заинтересованно, но, похоже, не впечатлился.

За этими своеобразными воротами обнаружилась небольшая комната-колодец, отделенная от остального здания тяжелой частой стальной решеткой. Сейчас та, впрочем, тоже была поднята. Видимо, в этом тамбуре предполагалась очередная линия обороны, как и в здании следственного отделения. У боковых стен навытяжку стояли караульные в парадных мундирах — не то для красоты, не то именно они должны были опускать при необходимости дверную плиту.

Клянусь боевой лопатой Белого, жители Приграничья действительно все поголовно больны паранойей.

— Доброго дня, сары, — поприветствовал нас, устремляясь навстречу, какой-то тип средних лет и незапоминающейся наружности, одетый в безликий наряд столичного образца. Держался он уверенно и достойно, подобно старшим слугам королевского дворца: вежлив, почтителен и при этом еще умудрялся не пялиться. За последнее я его, кроме шуток, зауважал. Ладно я, но Таллий и его сородичи — ребята приметные и редкие. — Чем могу служить?

— Я бы хотел встретиться с лаккатом, — прямо сообщил ему. Лаккат-то у них в любом случае один. К стыду своему, фамилию его я благополучно забыл, заглянуть в шпаргалку заранее — не сообразил, а делать это сейчас было верхом неприличия.

— Вам назначено? — прагматично поинтересовался встречающий.

— Нет, но думаю, он согласится меня принять. Тагренай Анагор, аркаяр Лестри, эмиссар по особым поручениям его величества Ерашия Третьего, — назвался, не оставив служащему выбора. Выдворить меня, услышав имя короля, — значит плюнуть монарху в лицо. Короля здесь, может, и не уважают, но надо быть полным идиотом, чтобы заявить об этом его эмиссару, находящемуся при исполнении.

— А ваш спутник? — уточнил местный, учтиво склонив голову.

— Он со мной, — спокойно отмахнулся от этого вопроса, не глядя на северянина.

— Прошу следовать за мной. — Еще один тщательно отработанный поклон, и мужчина жестом предложил нам пройти под решеткой. На мгновение опять стало не по себе, как будто та вот-вот должна была рухнуть и то ли проткнуть меня, то ли закрыть мышеловку. Причем, увы, последнее ощущение имело под собой вполне серьезные основания и право на жизнь…

За решеткой уходила вправо достаточно крутая и узкая винтовая лестница, втиснутая меж стен, а дальше располагался большой полукруглый холл со сводчатым потолком примерно на уровне второго этажа. Напротив входа в центральной опоре виднелась еще одна лестница, также отделенная арочным проемом, оскаленным остриями решетки и напоминающим открытую пасть. По обе стороны от новой двери поблескивали изящные ажурные клети подъемников, к одной из которых нас и привели.