Государственный обвинитель - Зарубин Игорь - Страница 56

Юм уходил медленно, пока хватило выдержки. Но как только издали послышались милицейские сирены, бросился бежать со всех ног.

Он сейчас не думал ни о чем. Он искал безопасности.

Нырнул в одну подворотню, выскочил на другой улице, перебежал двор, перемахнул через забор, вскочил в трамвай, пересел в автобус и только тут сказал сам себе:

— Я ее должен убить.

Так выходило, что теперь ему надо было именно прокуроршу убить. Она стояла на его пути везде, всегда, во всем. Она вынюхивала его в самых дальних медвежьих углах, доставала в самых неожиданных местах, за ним охотилась и его настигала.

Но так быть не может. Теперь он будет охотником. А она будет от него бежать, пока он ее не настигнет.

Зачем он взял ее сумку? Ах да! Он теперь охотник, охотничий пес. Он теперь будет искать ее по запаху.

Юм раскрыл сумку и вывалил себе на колени овощи и фрукты. Это ни к чему. Это еще ею не пахнет. А вот сумка…

— Ваш билетик, прошу пана.

Он и забыл, что едет в общественном транспорте. Он вообще обо всем позабыл.

— Ваш билетик, — напомнил контролер, суровый дядька с седыми бровями.

— А, да, сейчас… Куда я его подевал…

И Юм, как школьник, стал сосредоточенно рыться по карманам.

— Уронил, что ли…

— Так поднимите.

Эту дурацкую игру надо было играть до конца. Конечно, он выйдет со стариком на остановке, двинет его в пах и уйдет. Но здесь он доиграет роль придурка.

Юм наклонился и увидел под ногами какую-то бумажку, похожую на проездной.

Но это был вовсе не проездной — это была гостиничная карточка на имя Клюевой Натальи Михайловны.

Через полчаса Юм постучался в номер. Он даже не проверял, есть ли за гостиницей слежка, он вообще потерял всякую бдительность. Охотнику нечего бояться.

— Хатка, ты? Я сейчас, я в ванной! — ответил мужской голос.

Юм отступил в сторону, а как только дверь открылась, ударил ногой мужчину в грудь, вошел и запер дверь за собой.

— Говори, сука, где твоя жена?! — зашипел он в самое ухо Виктору.

Тот помотал головой, приходя в себя.

— Кто вы?.. — сказал было он и осекся.

— Понял, сученыш, кто я? Ты все понял?

— Я-я не знаю…

— Твоя паскуда меня к «вышке» приговорила… А я сам ее к «вышке»… — Юм зло усмехнулся: — Понял теперь?

— Наташи здесь нет, — сказал Виктор. — Она уехала. Вы зря ее…

— Нет?

Юм метнулся к шкафу и распахнул его. Там висели Наташины вещи.

От удара в живот Виктор, который только успел подняться на ноги, снова упал.

— Где она?! Где, я тебя убью! Ты ведь знаешь, что убью!

— Она уехала, уехала, я клянусь!

— Ладно, подождем. Никуда она не денется, приползет. А я уже тут!

— А вы не подумали, что если она и придет, то не одна?

— Подумал, подумал… Ее я всегда успею грохнуть, а там…

В этот момент зазвонил телефон.

Это было как удар током.

Даже Юм вздрогнул.

— Сидеть, — рявкнул он на Виктора, который попытался подняться с пола. — Сидеть!

— Нет-нет, что вы, я ничего…

Но Юм уже переменил решение. Он схватил трубку и сунул Виктору.

— Зови ее сюда, понял? — прошипел он.

— Да-да…

Виктор прижал к уху трубку и сказал:

— Наташа, это ты? Да, это я, Виктор, твой муж. Наташа, беги, беги, Наташа! — закричал он вдруг.

Удар в голову свалил его снова на пол.

Самое печальное, подумал Виктор, теряя сознание, что я разговаривал с длинным гудком. Наташа уже положила трубку, если это была она…

В гостиницу Наташа не пошла. Перекусила в какой-то столовке, потом покормила Инну в сквере и пошла искать Витьку. В номере трубку никто не поднимал, значит, он еще не вернулся с этюдов… если он только жив. Хотя Юм не знает его в лицо. Самое страшное было в том, что Наташа боялась ходить по улице. Ей все время казалось, что Юм где-то рядом, что идет за ней по пятам. То и дело в потоке лиц мелькали его зловеще прищуренные глазки.

Так продолжалось до позднего вечера. Наташа наматывала круги вокруг гостиницы, каждые полчаса звоня в номер. Инна все время плакала. Пришлось заскочить в какой-то магазин, купить там простыню и прямо у прилавка разорвать ее на пеленки. Но подняться к себе в номер Наташа не решалась.

— Что же он делает, гад? — бормотала она, не зная сама, к кому больше относятся эти слова — к Юму или к Виктору. — Уже начало десятого, все пейзажи давно закончились. Ну почему он не возвращается?

В десять она решила попробовать в последний раз. И опять никто не поднял трубку.

— Ну ладно, ну ладно, — доказывала она сама себе, шагая к трамвайной остановке. — Он ведь знает, где меня искать, мы ведь с ним об этом говорили, и не раз. Так что все нормально, все нормально. Инночка, ты не волнуйся, наш папа нас обязательно найдет. Он у нас хороший, он у нас знаешь какой умный?.. Да он ни за что не даст нас в обиду.

А Инна и не думала волноваться, спала себе спокойно — как-никак, целый день на свежем воздухе.

Билеты были только в СВ и в общий. И то только потому, что за час до отправления сняли последнюю броню. Денег было мало, но Наташа решила ехать в СВ. Там хоть, по крайней мере, можно будет запереть купе, забаррикадироваться и не волноваться, что среди ночи тебя прирежут.

— А что, в купе больше никто не сядет? — спросила она у проводницы, когда поезд тронулся.

— Не, вряд ли. — Та пожала плечами. — Если тут не сели, то теперь до самой Одессы одна поедете. Чаю хотите?

— С удовольствием. — Наташа протянула ей свой билет.

Напившись жидкого вагонного чаю, она заперла дверь на замок, на всякий случай привязала ручку полотенцем и только потом улеглась спать, перепеленав на ночь Инну. Как ни странно, но уснула почти сразу, будто провалилась в колодец. Приятно стучали колеса, напоминая ей какой-то звук, который она слышала совсем недавно. Вот только какой — Наташа никак не могла вспомнить. Только потом она вспомнила и улыбнулась:

— Дрижжи-пэрэць-амонек-дрижжи-пэрэць-амонек…

Что за амонек такой?..

Ой, а ты ж сказала, что позвонишь, — оправдывалась соседка, краснея и бегая глазками по сторонам. А я подумала, что вы уже и не приедете. Ну и что же теперь делать?

Этого Наташа не ожидала — соседка Полина, которой она отдала ключи от дома отца, просто взяла и сдала его на все три месяца каким-то туристам. Причем насовала их туда, как сельдей в бочку. В каждой комнате жила или семья, или по двое-трое однополых одиночек. Даже на веранде поселила парочку каких-то бедных студентиков из Днепропетровска.

— Ну хорошо, а где мне теперь прикажешь жить? — Наташа была вне себя от возмущения. — Может, тоже снимать, как они?

— А чё ты разобиделась? — вдруг закричала Полина, полезла в шкаф и достала из-под простыней пачку денег. — На тебе, подавись! Она меня стыдить будет, тоже мне нашлась какая!

— Никто тебя стыдить не собирается. — Наташа повертела пачку в руках и положила на стол. — У тебя молоко есть дочку покормить?

— Нет у меня молока… Сейчас посмотрю. — Полина обиженно встала и ушла на кухню.

Наташа взяла деньги, выдернула из пачки, перетянутой резинкой для волос, половину, и сунула в карман куртки.

— Вот. — Она положила деньги перед Полиной, которая кипятила на плите молоко. Половина тебе. Приберешься там, когда они съедут, может, что-нибудь починить надо будет… Сама разберешься.

— Ой, конечно, конечно, Наташенька. — затараторила та радостно. — Какой разговор? Я и сама хотела. И ты не подумай, что я эти деньги думала себе в карман положить, я бы обязательно тебе отдала.

— И в следующий раз перед тем, как сдавать, сначала узнай у меня. Половину денег можешь себе брать, но чтобы в доме был порядок. И чтобы никто не жил в отцовском кабинете. Если книги пропадут, то потом таких не достанешь. Там сейчас кто живет?