Государственный обвинитель - Зарубин Игорь - Страница 16

— Пусть он сам решает, — перебила Наташа. Попробуй ты ему запретить. — Она обернулась к брату и увидела, что тот глядит в пол.

— Наташ, — сказал он еле слышно, — я не поеду… И правда, еще напьюсь…

На следующей станции пришлось выйти, потому что Мент заблевал весь вагон и потерял сознание.

— Брось его, — нашептывала Юму Женя. — Он нам теперь не нужен. Нам теперь никто не нужен.

Но Юм сказал коротко и ясно:

— В больницу.

И никто не посмел возразить. Целков побежал к телефону и вызвал «скорую».

— Я тоже поеду, — сказал Юм, повиснув на Женином плече. — Кажется, ногу сломал. Остальные пускай ждут на станции. И пусть никто не подходит, когда «скорая» приедет. Только Женька…

Женя поехала в больницу вместе с ними. У Юма оказался вывих стопы с растяжением сухожилий. А Мент получил грандиозное сотрясение мозга. Даже нашатырем пришлось откачивать, чтобы мог сам выйти из машины.

— А вы кто будете? — спросила медсестра-регистраторша у Жени, когда та попыталась пройти с Юмом на перевязку. — Вы вместе с ними?

— Да, я вместе с ними.

— Жена? Сестра? Родственница?

— Нет. Мы даже не знакомы, — соврала Женя.

— Как это? — удивилась женщина. — А что ж вы тогда?..

— Как это — что? Как это — что? — Женя отчаянно забегала глазами по полу. — Они же меня защищали.

— В смысле? — не поняла сестра.

— В электричке. — Женя устало опустилась на кушетку. — Хулиганы.

— Подростковая преступность, — понимающе закивала женщина.

— Вот именно, — вздохнула Женя. — Целых пять человек.

— Куда смотрит милиция?

— Да-да. А они вступились.

— Беспокойные сердца, — выплюнула тут же регистраторша вычитанную где-то газетную фразу.

— И ведь не испугались, что тех пятеро, в драку полезли.

— Дали достойный отпор наглецам!

— И никто больше не вступился. Ни одна живая душа.

— Обывательское равнодушие.

— А они вот вступились. И вон что получилось.

Регистраторша уже открыла рот, чтобы высказать очередную крылатую фразу, но, видно, не нашла подходящей. Поэтому просто спросила:

— Может, чаю хотите?

— Ой, если можно. — Женя благодарно улыбнулась. — А долго их тут продержат?

— Не знаю. — Медсестра пожала плечами и пошла за стаканами. — В милицию надо сообщить.

— Да не надо! — встрепенулась Женя. Эти хулиганы уехали уже. Где их теперь искать?!

— Да, теперь уже не найти, — вздохнула женщина и протянула Жене стакан обжигающе горячего чаю.

Нужно было идти обратно на станцию, но Жене вдруг ужасно не захотелось выходить на улицу. Тут тепло, светло и приятно пахнет лекарствами. Как в кабинете у того гинеколога. С Венцелем они как раз и познакомились, когда он делал ей аборт. Классно сделал — ничего не скажешь. Действительно, золотые руки врач. Потом вот их сына обучала музыке…

Женя решила дождаться, пока Юм вернется из перевязочной и скажет, что делать дальше.

Сняла туфли, поджала под себя ноги, устроилась поудобнее, прислонившись спиной к теплой стене, и закрыла глаза.

Всего на минуточку, чтобы расслабиться.

А когда открыла снова, уже вовсю светило солнце. И первое, что увидела, — серую милицейскую форму.

— Здравия желаю, с добрым утречком.

Это был пожилой милиционер, кажется, капитан. В знаках различия она, как и всякая женщина, разбиралась довольно плохо.

— Доброе утро. — Женя быстро встала с кушетки и сунула ноги в сырые, не успевшие просохнуть за ночь туфли.

— Капитан Анисимов. — Милиционер козырнул и приветливо улыбнулся: — А вы и есть та самая пострадавшая?

— В каком смысле? — не сразу поняла Женя. — Ах да… Да, та самая.

— Слышал, слышал. — Анисимов покачал головой. Ну дела-а. Меня Василием Петровичем зовут.

— Очень приятно. Женя. — Женя нащупала через толстую крокодиловую кожу сумочки «браунинг» и нервно сглотнула.

Но Анисимов галантно помог ей надеть плащ и сказал:

— Надо будет вам, Женечка, со мной в отделение пройти. Экскурсия не из приятных, я понимаю. Вот ведь несправедливость. Эти негодники сейчас небось еще дрыхнут после вчерашних похождений, а вам в милицию. Но вы не волнуйтесь, тут недалеко. Да и времени это много не займет. Только заявление напишите, и мы вас больше задерживать не станем.

— А с этими ребятами что? — спросила Женя, с тоской глядя на входную дверь, через которую она могла вчера спокойно уйти, но поленилась. — Ну с теми, которые за меня заступились.

— А что с ними? — Капитан пожал плечами. — Спят они еще, в палате. Я к ним первым делом зашел, но будить пожалел. Уж больно крепко спят, молодцы. Так как, пойдем?

— Да, конечно… Только мне в туалет надо. Можно?

— Ну, конечно, можно! — засмеялся он. — Что спрашивать, вы же не задержанная.

В туалете не оказалось даже самого маленького окошка. Женя лихорадочно металась по кабинкам, пока вдруг не сообразила, что нужно выбросить пистолет. Хотела сунуть его в сливной бачок, но тут хлопнула входная дверь. Женя быстро вышла из кабинки и чуть не столкнулась со вчерашней регистраторшей.

— Ой, доброе утро, — приветливо улыбнулась та. — А я думала, вы ушли уже. Вас только что защитник ваш спрашивал. Чернявый такой, на китайца похож.

— Как он? — Женя за спиной лихорадочно пыталась всунуть «браунинг» в бумажник, который вчера отдал ей на хранение Мент перед тем, какого погрузили в «скорую». — Что-нибудь серьезное?

— Да нет, ерунда. — Медсестра махнула рукой: — До свадьбы заживет.

Пистолет наконец влез достаточно глубоко.

— Вы передайте ему, что я к нему зайду попозже. В участок сейчас схожу, заявление на этих подонков напишу и потом загляну.

— А-а, так это вас Петрович дожидается? Хорошо, передам. — Регистраторша двинулась было к кабинке, но Женя вдруг воскликнула:

— Ой, я и забыла совсем! Он вчера выронил в драке. — Она Протянула медсестре бумажник: — Не могли бы отдать? А то он волнуется небось, думает, что потерял.

— Конечно передам. — Женщина сунула бумажник в карман и нырнула в кабинку, пока ее не задержали снова.

— Спасибо большое! — крикнула Женя через дверь, облегченно вздохнула и открыла кран с холодной водой.

Анисимов сидел на кушетке и, казалось, спал. Женя уже хотела проскользнуть мимо него и убежать, но в последний момент он вдруг открыл глаза. Посмотрел на нее, зевнул сладко и встал:

— Ну что, пошли?.. Вот, ёксель-моксель, старость не радость. По ночам бессонница мучает, а как утро, так в сон клонит. Ну прямо хоть в ночные сторожа иди работать.

От вчерашнего дождя на улице не осталось и следа. Даже лужи куда-то подевались. Ярко светило солнце, и неистово чирикали воробьи.

— Вот тут недалеко, через улочку. — Капитан семенил рядом, щурясь от яркого света. — Придем, я вас чайком напою с ватрушками. У меня жена в пекарне работает, каждый вечер с работы полную торбу ватрушек домой приносит, горячих еще. Прямо уже не знаю, кого ими угощать, ватрушками этими.

Больше вокруг милиционеров видно не было, и Женя немного успокоилась. Значит, он про вчерашние дела еще ничего не знает. А даже если и знает, на Женю и Юма никак не думает. Хорошо, что хоть удалось сбагрить пушку и одновременно не потерять ее насовсем.

— Ну вот, уже пришли. — Капитан отпер дверь ключом. — Один я тут. Молодые, они все в столицы сбежать норовят, никто тут оставаться не хочет. Не знаю, что будет, когда я на пенсию уйду. Вы, Женечка, проходите пока в ту комнату, а я чайку заварю, липового. Вам с сахаром или, может, с медом хотите? Мед у нас свой, гречишный. Запах от него — помереть не жалко.

— Лучше с медом. — Женя улыбнулась. — И покрепче, если можно.

— Конечно, можно, почему нельзя? — Василий Петрович прикрыл за собой дверь, оставив Женю одну.

Жене вдруг захотелось в туалет. Надо же, так перепугалась с самого утра, что в больнице забыла сходить. Она выглянула в окно и увидела во дворе кабинку. Хотела уже выйти, но тут за дверью зазвонил телефон. Женя инстинктивно оглянулась и увидела, что в этой комнате телефона нет. Здесь вообще ничего не было. Только стол, два стула и кушетка, точно такая же, как в больнице. Наверняка списали оттуда пару лет назад. И на окнах, вдобавок ко всему, были решетки. Правда, была еще одна дверь. Женя метнулась к ней и подергала ручку. Так и есть — заперта.