Черная книжка - Паттерсон Джеймс - Страница 22

— Вы просто задаете вопросы — только и всего, да? А можете что-нибудь сказать в утвердительном тоне?

— Хотите утверждений? — Она позволяет себе слегка улыбнуться, хотя вообще-то выражение лица у нее абсолютно бесстрастное. Но сейчас она, по крайней мере, чуть-чуть пошутила.

— А что за фамилия такая — Ягода? — издеваюсь я.

Она откидывается на спинку стула и скрещивает ноги.

— Польская, — говорит она.

— Знаете, сколько нужно поляков, чтобы вкрутить лампочку? — спрашиваю я. — Трое. Один будет держать лампочку, а двое других — вращать стул, на котором он стоит.

— А знаете, сколько для этого нужно полицейских? — парирует она. — Трое. Один будет вкручивать лампочку, а двое других — нарушать гражданские права стоящего рядом чернокожего.

Ну что же, она неплохо отшутилась.

— А знаете, какая самая тоненькая книга из всех, когда-либо написанных? «Полный перечень польских героев-воинов».

— А вот ирландцы — те на славу послужили человечеству.

Я мог бы упомянуть пиво и картошечку, но сдерживаюсь.

— Может, вы просто поставите диагноз и отправите меня восвояси? — предлагаю я. — Давайте сойдемся на посттравматическом стрессе. Выпишите мне рецепт, и я обещаю, что буду принимать лекарства.

Она наклоняет голову набок.

— Я неплохо выполняю свою работу, детектив, но почему-то сомневаюсь, что готова поставить полный диагноз после того, как пообщаюсь с вами в течение пяти минут и прочту вашу медицинскую карту.

— Меня вполне устроит и неполный диагноз.

— Ага, устроит и неполный? Это легко, — говорит она. — Вы — конченый псих.

Я смеюсь. Смеюсь впервые за довольно долгое время. Ну ладно, разговор с ней может заставить меня пару раз хихикнуть, но он все равно представляет собой пустую трату времени.

Я поднимаюсь со стула.

— Еще увидимся, доктор, — прощаюсь я.

— Вы необычайно умный, — отзывается она, когда я уже направляюсь к двери. — Намного умнее, чем пытаетесь продемонстрировать. Вы эмоционально травмированы — вероятно, в результате трагедии трехлетней давности, а также недавних событий, — но вы прячете свое нутро за имиджем остряка и комика. Юмор — ваш щит. Вы за ним прячетесь. Возможно, прячетесь так долго, что уже сами этого не осознаете.

Я ничего не отвечаю. Стою неподвижно.

Она поворачивается и смотрит на меня, приподняв брови. Я отвожу взгляд.

— Вы сломлены, разбиты на части, — продолжает она. — Вы это знаете, и я это знаю. Но я могу помочь вам собрать себя в единое целое. Кто знает, возможно, даже могу вернуть вам память.

Я бросаю взгляд на дверь и даже протягиваю к ней руку.

— Давайте, уходите, если хотите. Я не буду вас останавливать. Примите решение, Билли.

Я убираю руку от двери, неспешно поворачиваюсь и бросаю взгляд на психиатра. Затем возвращаюсь к своему стулу и медленно сажусь.

— Вы можете вернуть мне память?

— Этого я не гарантирую, — признается она. — Но я — ваш единственный шанс.

— Для нас опять плохие новости, — сказала Кейт, сидя за рулем «Тахо» и попутно разговаривая со мной, сидящим на пассажирском сиденье.

Я зашел через свой смартфон на веб-сайт и сразу же увидел это. Еще одна статейка в интернет-издании «Чикаго-П-П», причем написанная все той же Ким Бинс — дискредитировавшей себя женщиной-телерепортером, которая теперь пытается создать себе новый имидж и вернуться на телевидение при помощи обнародования фотографий людей, посещавших особняк-бордель.

Статья называлась «КУ-КУ, ФРЭНСИС!» На имеющейся фотографии был запечатлен мэр Фрэнсис Делани, поднимающийся вверх по ступенькам ставшего уже печально известным особняка, только теперь без простыни и наручников: он был одет в легкую курточку и бейсбольную кепку. Съемки проводились в теплую погоду, то есть не в тот вечер две недели назад, когда мы устроили облаву. Из этого следовало, что в тот вечер, когда я застукал мэра Чикаго со снятыми штанами, он посещал особняк-бордель не в первый раз.

— Ты права, тут имеет место жуткое безобразие, — сказал я. — Ну где это видано, чтобы мэр носил кепку с эмблемой команды «Чикаго Кабс»?

Кейт бросила на меня взгляд. Отнюдь не веселый.

Дело в том, что Кейт считала фотографию мэра плохой новостью потому, что любая новость, относящаяся к нашей истории, казалась ей плохой. И она была права. За две недели, прошедшие с момента, когда мы арестовали мэра и остальных посетителей особняка, средства массовой информации всей страны подняли шум, и как только кто-то сделал первый шаг, все они сразу же вцепились в информацию, как питбуль в штанину почтальона. А когда круглосуточные информагентства: «Си-Эн-Эн», «Фокс», «Эм-Эс-Эн-Би-Си», «Блумберг» и прочие — впиваются зубами в какую-нибудь историю, им требуются дальнейшие «вкусные» подробности, и они проглатывают любую деталь — большую и маленькую, проверенную и непроверенную. Не упускают из виду никого, кто оказался под микроскопом.

Можно взглянуть, например, на прокурора штата — Маргарет Олсон. На прошлой неделе какой-то репортер из «Си-Эн-Эн» проанализировал информацию о средствах, собранных в поддержку ее кандидатуры, и понял, что она обязана своим избранием на пост мэру Делани, который оказал ей существенную финансовую помощь. Затем в своей статье под названием «Конфликт интересов?» репортер задал вопрос, а не сделает ли Максималистка Маргарет поблажку мэру, поскольку он в свое время ей сильно помог.

Это подтолкнуло прокурора штата к тому, чтобы провести пресс-конференцию и объявить, что она не пойдет на компромиссные сделки с тем или иным лицом, которое обвиняется в пользовании услугами проституток в особняке, — будь то человек весьма респектабельный (тут явно имелись в виду мэр Делани, архиепископ Фелан и квотербек из команды «Грин-Бей Пэкерс») или же заурядный Джо. Она, по ее словам, будет добиваться максимально возможного наказания для всех.

Дело о секс-клубе скоро должно было рассматриваться в суде, и все, кто когда-либо имел хоть какое-то отношение к злачному месту, напряженно ожидали очередного разоблачения, надеясь, что объектом станут не они.

Информационные агентства и репортеры, освещающие громкое дело, искали маленькую черную книжку, которая в тот вечер таинственно исчезла из особняка.

В общем, ситуация была напряженной, но Кейт все-таки следовало усматривать в ней и некоторые плюсы. Имелись ведь и хорошие новости. Дисциплинарный комитет, который рассматривает дела, относящиеся к полицейским, принял решение допустить меня и Кейт к выполнению служебных обязанностей, пока мы ждем рассмотрения дела о приписываемом нам должностном правонарушении. Суперинтендант полиции Тристан Дрискол своим решением отстранил нас от работы немедленно, но комитет заявил, что мы имеем право исполнять свои обязанности, пока не будет доказана обоснованность выдвинутых против нас обвинений.

Поэтому после незапланированного двухнедельного отпуска я снова стал полицейским — по крайней мере, пока. То же самое произошло и с Кейт.

— Не могу поверить, что нам придется общаться и даже вести себя вежливо с той сучкой, — пробормотала она.

Она имела в виду Эми Лентини, которой поручили заниматься расследованием дела о секс-клубе и которая в течение последних двух недель пыталась доказать, что кто-то из нас двоих — я или Кейт или мы оба — украл маленькую черную книжку, содержащую сведения о клиентах особняка-борделя. Поскольку именно мы с напарницей производили аресты, нам предстояло давать показания в суде и готовиться к процессу заранее вместе с Лентини. Лично я предпочел бы, чтобы мне удалили все зубы мудрости без новокаина, но моим мнением никто не поинтересовался.

— Это будет не так уж и ужасно, — предположил я.

— О-о, я даже уверена, что ты не будешь иметь ничего против. — Она снова бросила на меня колючий взгляд. — Итальянская красотка, которая таращит на тебя свои глазищи.