Смертельный огонь - Кайм Ник - Страница 6

Допросчик начал обходить пленника по короткой дуге, не сводя с него глаз.

— Молот… — сказал Нумеон наконец, презирая себя за слабость в голосе. — Где он?

— Он заговорил, — проигнорировав вопрос, заметил Проповедник таким спокойным, непринужденным тоном, словно они просто завязывали знакомство. — Ксенут Сул сказал, что ты с ним не разговаривал. Но со мной же побеседуешь, Артелл Нумеон, погребальный страж Вулкана?

Нумеон оскалился, но не стал тратить силы и натягивать путы. На большее, чем этот жалкий акт неповиновения, он не был способен.

Проповедник не отреагировал. Он был высок, как все транслюди, и облачен в длинное багровое одеяние, покрытое колхидскими письменами. Лицо и лысая голова имели странный, неровный цвет, словно от сильного загара, и, когда Проповедник подошел ближе, Нумеон увидел, что его кожа испещрена умбровой клинописью.

— Ты Несущий Слово, — плюнул Нумеон.

— Значит, ты все-таки решил заговорить. Пусть и для того, чтобы сообщить очевидное.

Проповедник почтительно склонил голову.

— Предатель, — бросил Саламандра.

Раздражение Проповедника выдал лишь легкий тик под правым глазом.

— Преданность — это просто вопрос ракурса, Артелл. Твой не совпадает с моим, только и всего.

— Вы сменили тактику? — спросил Нумеон, продолжая искать глазами молот, но не находя ничего, кроме теней. Из них доносился слабый шелест сдавленного дыхания. — Думаете, я начну сочувствовать предателям и убийцам? Взгляну на мир с вашего ракурса и выдам все, что вам нужно?

Проповедник сплел пальцы и сложил руки на животе.

— Я знаю все, что ты знаешь, Артелл.

Нумеон не сумел скрыть удивление. Кладбищенский запах вернулся, и у него начало закрадываться тошнотворное подозрение насчет того, что это был за зал и кого в нем держали.

Проповедник нахмурился.

— Ты думаешь, тебя перевезли сюда, чтобы заключать с тобой сделки? Или чтобы подвергнуть очередному раунду бесполезных пыток? — Он коротко рассмеялся. — От Ксенута Сула не требовалось извлечь из тебя информацию, он просто хотел причинить тебе боль. Это моя сделка… с ним. Понимаешь?

Нумеон не понимал, но он был слаб и не пришел в себя до конца. Он даже не был уверен, что находится в сознании, и все всматривался в тени, пытаясь увидеть в них призраков потерянных товарищей. Их не было.

— Каким бы сильным ни был разум, если он неопытен, как твой, то не остановит темного апостола, — без гордости сказал Проповедник. — Да, я ищу Бартусу Нарека. Он истинный ренегат, и за то, что он сделал, мы достанем его с другого конца галактики.

Нумеон помнил снайпера Несущих Слово, но не знал, что собственный легион считает его предателем.

— Итак, — продолжил Проповедник. — Я дал тебе кое-что, и теперь ты должен мне отплатить.

Нумеон фыркнул:

— Ты обольщаешься.

Проповедник криво улыбнулся, что придало ему зловещий вид.

— Ты отплатишь, я знаю, потому что тебе это ничего не будет стоить. Не забывай, я уже заглядывал в твой разум. Я знаю все, что знаешь ты. Мне также известно, как дорога тебе та безделушка с брони твоего мертвого примарха.

— Вулкан жи…

— Да, — перебил его Проповедник, — ты это постоянно повторяешь, несмотря на все доказательства обратного.

Он машинально облизнул губы как человек, привыкший говорить подолгу.

— Я тоже верю, и я предан своей вере так же, как ты предан своему потерянному отцу. Мы пали с небес — все мы. На мгновение, в бесконечной саге космоса занявшее не больше места, чем удар сердца, мы отвернулись от истинных богов и обратились ко лжи. Твой Император, — Проповедник кивнул в сторону Нумеона, а затем коснулся рукой груди, — мой бывший Император. И теперь наказание пришло. Эта война — не за религию, не за превосходство нашего вида. На кону стоят наши души, и это наша кара за грех неверия.

Нумеон нахмурился, устав от речей Проповедника и надеясь, что Ксенут Сул скоро вернется.

— Чего ты хочешь?

— Скажи, какой он был?

— Я по-прежнему ничего не понимаю, предатель.

Глаза Проповедника жадно вспыхнули.

— Я про фульгурит — каменное копье, наполненное земной мощью Императора.

— Он был… — Нумеон вспомнил первую встречу с человеком, который называл себя Джоном Грамматикусом, его описание копья и рассуждения о том, что оно олицетворяло, — непримечательный.

На самом деле он видел его лишь мельком, но было приятно помучать своего допросчика.

— Любопытно, — сказал Проповедник, становясь к нему спиной.

— Это просто кусок камня.

— А я думаю, что это гораздо большее.

Нумеон пожал бы плечами, если бы путы не стягивали слишком крепко.

— Тебе-то какое до него дело? Ты же сам сказал, что могущество Императора — ложь.

Проповедник вновь повернулся к нему.

— Лживо его кредо, но не его могущество. Фульгурит нужен мне, потому что он убил бессмертного примарх а и обратил нашего брата против нас. Обычный камень на такое не способен.

Нумеон распахнул глаза.

— Убил?

Проповедник медленно кивнул.

— Ты лжешь, — фыркнул Нумеон, прищурившись, и гневно заявил: — Вулкан жив, и ты никогда не убедишь меня в обратном, так что можешь прикон…

Комната внезапно затряслась с такой силой, что Нумеон почувствовал дрожь сквозь стол.

Проповедник несколько секунд смотрел через плечо, словно разговаривал с кем-то у него за спиной. Нумеон не разобрал слов, как ни вслушивался, но видел, что Проповедник взволнован.

— Что происходит? — требовательно спросил Нумеон. — Кто ты?

Проповедник перевел на него взгляд и внезапно покрылся рябью, когда сквозь него прошел другой человек, разъединив гололит. Нумеон разговаривал с копией Проповедника, однако приближающийся Ксенут Сул был вполне материален.

В комнате вспыхнули лампы, ослепив магниево-белым светом. Нумеону потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть к сиянию фосфорных трубок, одновременно включившихся с глухим металлическим щелчком. А затем он увидел, что был прав в своих догадках, и закричал от ярости и горя.

— Братья мои!

Почти все помещение заполняли бессчетные металлические столы, выставленные плотными рядами, словно солдаты перед боем. При другом освещении зал мог показаться апотекарионом, но он им не был.

Помещение пропиталось кровью и смертью, бывшими отнюдь не плодами воображения. К столам были привязаны легионеры Девятнадцатого, Десятого и Восемнадцатого легионов, жестоко избитые, как Нумеон.

— Что это? — взревел он, обретая силу в гневе и срывая одну из пут.

— Камера пыток, — кратко ответил Ксенут Сул. — Не беспокойся, Саламандра, твои только начинаются.

В челюсти Нумеона вспыхнула кинжально-острая боль. Из-за периферии зрения поползли черные тени, и Ксенут Сул исчез за облаком тьмы. Прежде чем потерять сознание, Нумеон успел услышать, как Несущий Слово выкрикивает приказы.

— Всему экипажу, отразить абордаж. — Голос звучал спокойно, словно Несущий Слово ожидал этого. — Они нас нашли. Ни один Ультрамарин, ступивший на борт, не должен остаться в живых.

Слова растворились в тумане забытья, и Нумеон погрузился в благословенную тьму, где были только гул сирен и топот ног…

Переборка с грохотом рухнула на палубу. Раскалившиеся добела края несколько мгновений светились, но вскоре начали гаснуть, пока снова не стали тусклым черным металлом. Из образовавшегося неровного отверстия вышел Инвиглио, ведя за собой ударный отряд Отмеченных Красным.

В узком коридоре перед ними стояла кромешная тьма. Ультрамарины сами отключили основные источники энергии, проникнув на корабль Несущих Слово, а резервных мощностей не хватало, поэтому продвижение в сумраке входило в их планы.

«Демагог» был гораздо меньше «Темной клятвы», он принадлежал к классу эсминцев и имел куда меньший экипаж. Пропустить его было легко, и Инвиглио так и не понял, как госпоже капитану на борту «Вызова Калта» удалось его обнаружить. Но, несмотря на размер, предателей на нем было достаточно.