Кукла (СИ) - "Stashe" - Страница 18

— У тебя какое-то поручение? — Наивно спросила я, полагая, что иначе ноги бы ее здесь не было.

Кира окатила меня ледяным взглядом и ее губы чуть дрогнули, выказывая мне презрительное снисхождение:

— А похоже, что я девочка на побегушках?

Я отвела взгляд. Ее темно-коричневые, как перезревшие вишни глаза ни о чем не рассказывали. Непроницаемы и тем страшны.

— Тогда зачем? — Понимание, что если открываешь рот, потом бесполезно тупо молчать, надеясь, что она просто уберется, пришло с запоздалым раскаяньем. Я сама дала повод. Если она шла сюда с определенной целью...

Кира огляделась, начисто игнорируя меня. Рассмотрела ростки на столе, скользнула взглядом по рядам посадок, висящих аккуратными рядами в силовых коконах. Уверена, она успела оценить и питательный состав, пробу которого я как раз проверяла на баланс веществ.

— Потому что здесь сердце корабля. И часть его легких. Хотела убедиться, что у тебя все содержится в порядке.

Ага. Как же:

— Спустя три месяца? Не играй со мной в игры, Кира. Думаешь, куклы ничего не могут чувствовать? Я все понимаю. Нелюбовь не смертельна. Просто скажи, чего хочешь на самом деле?

Кира неотрывно смотрела на меня. Очень неприятное ощущение давящего взгляда. Потом она прервала молчание:

— Хорошо, что ты такая понятливая. Не рассчитывай, что когда-либо мы будем щебетать как подружки. Но раз уж вынуждены делить палубы «Астры», должны быть готовы выступить единой командой, в случае необходимости, — она чуть запнулась. Я отметила паузу лишь потому, что вслушивалась, — без компромисса нам не обойтись. «Астра» сейчас слишком уязвима из-за новеньких, а она мой дом. Явор идиот, тут дело даже не в его намерениях, а в том, что он поставил себя выше других, подверг репутацию и авторитет капитана сомнению. Мое предложение продиктовано жесткой необходимостью, моим осознанием, что есть вещи выше личных антипатий.

— Ты действуешь в интересах «Астры», а я тоже хочу приносить пользу, — мягко ответила я.

— Тогда проясним ситуацию. Я не желаю, чтобы ты разнюхивала информацию обо мне. Не желаю, чтобы копалась в моем прошлом. Я скажу то, что тебе нужно знать. Но если ты пойдешь дальше, сделаю так, что тебя потеряют на планете, к которой мы летим. Ясно?

Я кивнула. Мне больше ничего не хотелось спрашивать, она порядком напугала меня, напомнив о худших днях жизни своей неистовой злобой:

— Все что я хотела, немного улучшить наши отношения, — робко начала я, но она грубо прервала меня:

— Не надо, ясно? Не надо пытаться. Я не хочу улучшать отношений. Нечего улучшать. Просто надо немного снять напряженность, которая всех достала. Велимир сказал разобраться с нашей недружелюбной атмосферой. Он капитан. Когда говорит — реши свою проблему прямо сейчас, это не дружеский совет. А приказ. Короче так. Ты уже в курсе, у меня два протеза, которые я получила из-за куклы. Безмозглой твари, но достаточно сильной, чтобы покалечить человека. К сожалению, я не знала, что вы так опасны, иначе не пыталась помочь ей, а всадила бы пулю в башку.

— Что случилось?

Вишневые глаза Киры затопили меня яростью:

— Последнее, что я собираюсь делать, рассказывать тебе о своей жизни. Просто держись подальше. Думаю, тебя дрессировали и надеюсь, достаточно хорошо, чтобы ты на уровне инстинкта почитала человека. Но если я буду подыхать, а ты решишь мне помочь, не надо, ага?

Слышать такое больно, но я ее понимала. Даже лучше, чем она считала:

— Кира, ты ведешь себя, как настоящая задница.

Я готова была услышать такие слова из уст Марты, но не Кабо. Когда он пришел и как долго присутствовал при разговоре, не знаю. Кира повернулась к Кабо и, смерив его тяжелым взглядом, который на него, в отличие от меня, не произвел ровно никакого впечатления, ответила:

— А не пошел бы ты? Думаешь, будешь говорить мне, что и как делать?

Кабо улыбнулся одной из своих широких, немного безумных улыбок. Его торчащие во все стороны малиново-зеленые волосы выглядели забавными, а глаза блестели как драгоценные камни. Но вот слова, слова резали острым ножом:

— Я? Упаси бог. А вот капитан обязательно. Угомонись, воительница. Здесь нет ветряных мельниц, только маленькая забитая куколка, вовсе не та несчастная, которая сошла с ума от пережитого насилия, беспамятства и чужой ненависти. Поверь, Табат достаточно умна, чтобы понять от кого надо держаться подальше. Она действительно такая, как куклы, о которых мы читали в архивах, из прежних времен. И те люди, что держали ее у себя, наверняка понимали, какое у них сокровище. Ее восстановили в полностью исправном восстановителе. Она чудо из древней машины, и не чета новым куклам, с которыми даже никогда не встречалась. Да и ты сама, Кира, в своей жизни видела лишь одну, поломанную, испорченную, дефектную. А я видел многих. Твои слова жестоки. Я знаю тебя много лет, и ты справедливый человек, хотя порядочная зануда. Это грязный прием.

Кира промолчала, но я заметила, как ярость в ее глазах утихает, сменяясь печалью. Кабо мягко положил руку ей на плечо, и она как-то обмякла, сгорбившись.

— Зачем он устроил нам шоу? — Спросила она. Кабо широко улыбнулся, потряс волосами, а потом скорчил рожу:

— Чтобы мы не скучали. Или ты забыла, Кира? Приказы и решения Велимира не обсуждаются.

— Ты поняла меня, кукла? — С неожиданной резкостью обратилась ко мне Кира. Я кивнула. Она поморщилась, — отлично. И не забывай о том, что я сказала. Отвали Кабо, эти твои шуточки, — отмахнулась она от азиата, который пытался воткнуть в ее короткие темные волосы цветок, сорванный с ближайшего куста. Но в голосе звучала лишь усталость и ничего более.

Когда Кира ушла, мы с Кабо какое-то время стояли молча, слушая равномерный звук капель. Он разглядывал меня, я собиралась мыслями, переваривая информацию.

— Так что же ты знаешь о куклах, Табат? — Внезапно спросил он.

— Не так много, — откровения с Кабо пока не входили в программу. Я вовсе не была уверена, что могу ему доверять. Я почувствовала, как сначала закипает раздражение, а потом и страх вспыхнул с новой силой. Все чего-то хотят от меня. Но у меня нет ответов…

— Таб? — Кабо не пытался проделывать со мной тех же штук, что с Кирой. Стоял и смотрел. Мне в голову пришла забавная мысль, быть может, он боится меня? Меня и моей силы, которая едва проклюнулась. Широко распахнув глаза, я уставилась на него. Азиат не улыбался. В его позе чувствовалась странная напряженность, но не страх:

— Табат, ­— настойчиво позвал он снова, призывая меня откликнуться. — Ты расскажешь мне еще хоть что-то?

— Что?

— Ты видела других кукол?

— Все что я видела, Кабо, несколько станций в космосе. Одну или две захудалые планетки и то, мельком. Зато много времени провела на корабле, среди таких затейников, как Сневидович. Они развлекали меня и фантазиям их несть числа. Но отчего-то никогда мне не приходило в голову задавать лишние вопросы. Инициатива, знаешь ли, наказуема. Разве в гареме отца было иначе? Я хорошо понимаю Киру, правда. Зло причиненное ей одной куклой достаточно, чтобы возненавидеть весь род.

Я вдруг увидела, с какой жадностью Кабо ловит каждое слово, и снова почувствовала ярость. Даже не гнев — горячую, струящуюся по венам ненависть, вызванную его нездоровым любопытством, и мне захотелось заставить его испытать стыд:

— Я долго не могла понять, за что меня так наказывают? Ведь видела, как на «Звезде» парни относились друг к другу. Да, они спорили, бывало дрались, но никогда над ними не творилось такого морального насилия. Когда на станциях они снимали шлюх и приводили на борт, я видела и слышала разные вещи, но женщин не избивали до полусмерти, не душили, не засовывали иголки под ногти. Конечно, Сневидович обо мне заботился, своеобразно, убить или покалечить меня бы не дал. Но я видела ролики о других куклах. Слышала угрозы в свой адрес. Меня избили всего один раз, умелец постарался, за якобы серьезный проступок. Я отказалась делать то, что он хотел. Но я кукла, а не шлюха. А вот затрещина и тычок мои верные спутники на годы, знаешь ли, как утро и ночь. Неизменное всегда, — мне хотелось кричать, но я говорила медленно и четко, почти смакуя для него каждое слово, — я так и не нашла причину, наверное, потому что ее не было. Поняла со временем, вынесла из бесед с врачом «Звезды» и Сневидовичем. У каждого из них было свое представление об извращениях. Они учили и разговаривали со мной о многом, но никогда не давали забыть о том, что я просто умная вещь. Как компьютер. Живая игрушка. Вещь, которая имеет цену, но не ценность. Вот это ты хотел услышать?