Лиза и силовики (СИ) - Сонце Лизанька - Страница 8

Иришка взяла пирожные, целых три, и теперь лакомилась, мечтательно глядя в пространство. Она никогда ни в чём себе не отказывала, и оставалась при этом стройной как семиклассница.

– Как у тебя это выходит, подруга? – не выдержала Маринка. – Жрёшь и жрёшь, и хоть бы что!

– Не знаю даже, – ответила Иришка. – Само получается. Ммм… – она облизнулась. – Вкусно!

– Может, – задумалась Маринка, – ты упражнения специальные делаешь? Для фигуры?

– Для фигуры, подруга, – заговорщицки, понизив голос, сообщила Ира, – нет ничего лучше регулярного секса.

– Регулярного это как?

– Регулярного – это и значит регулярного. В одно и то же время. Каждый день. Или чаще.

– Ну ты, Ирище, и змеюка! – Маринка поперхнулась салатом. – Мой, бывает, знаешь, когда со службы является? Какой там секс, глаза бы продрать, накормить и снова до кровати доползти бы! Да ты откуда знаешь? У тебя и мужа-то нет!

– Фигня, – Иринка изысканно оттопырила мизинец и взяла последнее пирожное. – Вот выйду замуж – и будет.

И торжествующе посмотрела на подругу.

– Да ты шутишь! – догадалась, наконец, Марина. – Кстати, про мужа, – сказала она, отсмеявшись. – Максик недавно рано пришёл, даже непривычно как-то. Ну, то да сё, лежим потом, отдыхаем… Чувствую, не так что-то, иначе, странно.

– И что? – наклонилась к ней Ира. – Что случилось-то?

– Понимаешь... – Марина наклонилась ближе и зашептала подруге на ухо.

– Ну, да... – Иришка пожала плечами. – Ну?.. И что? Фу, глупости какие... Да?.. Да ну? Да не может быть! Маринка! Не бывает так!

– Бывает, оказывается, – Марина откинулась в кресле. – Все, как один. И даже на месте выбитого новый растёт.

Она замолчала и гордо посмотрела на Ирину, как будто это её рук дело, как будто это она собственноручно вырастила мужу выбитый зуб, как будто это она колдунья и волшебница.

– Ну и ну! – сказала Иришка. – Макс не рассказывал, где ему так повезло?

– Вот прямо здесь, – ответила Марина. – В доме напротив.

Подруги одновременно посмотрели в окно, на ничем не примечательный подъезд. Над окнами второго этажа висела замазанная краской вывеска, но в правом нижнем углу ещё можно было угадать: «...убов.» и строчкой ниже: «...и недорого».

– Ладно, – засобиралась Марина. – Пора мне. Вдруг он опять вовремя вернётся? Побегу. Чмоки-чмоки!

Иришка посидела немножко, задумчиво крутя в пальцах кофейную ложечку, а потом решительно взялась за телефон. Разве можно такую новость пережить в одиночку?

Утром о происшествии с Максимом Коваленковым знали три десятка её знакомых. Были и другие люди, которым помогла колдунья, ведь кабинет напротив кафе «Красная Шапочка» работал почти месяц. У них тоже были знакомые, а у тех — свои. Город загудел. Появление таинственной волшебницы, а также её внезапное исчезновение будоражили воображение. Рождались самые невероятные слухи. Кто-то считал, что она прилетела с Альфы Центавра — собирать этнографическую информацию. Другие решили, что Лиза — доисторический вампир, который питается людскими эмоциями, а исцеления — просто побочный эффект пиршества. Третьи говорили, что она — тайный заокеанский агент, присланный смутить народ-богоносец. Четвёртые утверждали, что волшебница прибыла из сибирского староверческого скита, чтобы наставить погрязший в грехах народишко на путь истинный.

Версии разнились как свет и тьма, как огонь и вода, но все сходились в одном: врачевательница привлекла внимание спецслужб и потому прекратила практику.

Ближе прочих к истине приблизился городской сумасшедший Федя Корявый. Волшебницу перенёс к нам конклав чёрных магов из параллельной реальности. За то, что она мешала им творить их чёрные дела. «Сведения абсолютно верные!» – вещал он с летней эстрады в городском саду, тряся патлами. Люди торопливо проходили мимо: сведения у Феди всегда были верные, да и пахло от него скверно.

Феликс Игнатьевич Хольц задержался. Он вчера только привёз он жену из Израиля и не знал последних новостей.

Теперь Хольц мог надеяться лишь на чудо. Месяц в тель-авивской клинике оказался зряшной потерей времени. Не уморили окончательно бывшие наши доценты и эсэнэсы, – и на том спасибо. Покачали головами, изобразили скорбные мины и расписались в бессилии. Счёт за консультации и нахождение в клинике, правда, выставить не забыли. На хорошую такую, серьёзную сумму…

Плевать Феликс Игнатьевич хотел на деньги. Деньги – это навоз, удобрение, в лучшем случае смазка для шестерёнок повседневных дел. Он бы все деньги отдал, чтобы спасти Леночку. Только не нашлось на свете такого человека, кто согласился не просто взять их, но и пообещать, что жена выздоровеет. Ребятам из Израиля Хольц был даже благодарен. Не стали тянуть, не стали обнадёживать, поступили честно. Но как хотелось хоть ненадолго поверить в успех!

– Здравствуй, Федя, – сказал сумасшедшему Хольц. – Водки хочешь? С колбасой?

Через полчаса Феликс Игнатьевич знал то же, что и Федя, а Федя про городские дела знал всё. Потом Федя отправился на ближайшую скамейку отсыпаться, а Хольц – куда и шёл, в контору.

Пока Лена, обколотая наркотиками, спит под присмотром сиделки, у него есть время, которое нужно потратить с умом.

Феликс Игнатьевич Хольц владел третьим в городе строительным бизнесом и офисом в самом центре, на исторической набережной, с окнами на главную реку страны. Богатые тоже плачут; ни деньги, ни влияние не помогли ему вылечить жену, но, по крайней мере, они могли уменьшить её муки. Разговор с Федей Корявым принёс призрачную надежду, и большие – и свободные! – средства оказались кстати, не дали опустить руки и позволили ему биться до конца.

Целительница – их последняя надежда. Он обязан её найти!

Через два часа, отдав все необходимые распоряжения и нажав на все известные рычаги, Хольц вернулся домой. Когда Лена проснётся, она увидит его рядом.

Спустя три дня Феликсу Игнатьевичу позвонили.

– Записывайте номер счёта, – сказал без приветствия смутно знакомый голос. – Не позднее завтрашнего утра вы переведёте на него сто тысяч долларов. Как только поступят деньги, придёт машина. Вы с женой, больше никто, садитесь…

– Моя жена не может ходить, – перебил Хольц. – Мне понадобится помощь!

– Вам помогут, – ответил голос. – Слушайте внимательно, Феликс Игнатьевич. Телефоны оставите дома, всю электронику оставите дома. Если мы обнаружим слежку, то просто высадим вас в чистом поле, и решайте свои проблемы сами. Вы всё поняли, Хольц?

– Да.

– Торопитесь, – в голосе появились человеческие нотки, – никто не в силах оживлять мёртвых.

Сто тысяч! Это было больше, чем Хольц мог вынуть из кармана немедленно.

– …Мне очень жаль, Феликс, – сказал, кусая ус, главный финансист компании «Хольц и партнёры», – но где я возьму такие деньги прямо сейчас?

– Речь о Лене, ты что, Гурам, не понимаешь? Займи.

– Это деньги на ветер, Феликс. В Германии не помогли, в Израили развели руками, это очень печально, Феликс, ты знаешь, как я отношусь к твоей жене, но… Ты же не собираешься помирать сам? Сейчас вынуть столько средств… можно, но потом ты зубы на полку положишь.

– Плевать, – упрямо сказал Хольц.

– Но какая-то бабка деревенская! – не выдержал Гурам. – Что она, святой водой брызгать будет? Можжевельником окуривать? И вообще, это жулики! Ты номер пробил?

– Он не определился.

– Что я говорил! Жулики!

– Гурам, это мои деньги! – рассердился Хольц.

– Ошибаешься, – финансист кинул на Феликса угрюмый взгляд. – Это давно не только твои деньги. Мне, если помнишь, принадлежит шестая часть. Хочешь оставить меня без страховки на старости лет? Рухнет компания, все по миру пойдём, не только ты.

– Ты прав, – сказал Феликс. – Может, тогда ты лично мне одолжишь? У тебя есть заначки, я знаю.

Гурам закурил, постоял, качаясь с пятки на носок, потом с гримаской сказал:

– Нет, Феликс, не выйдет. Была бы надежда, я бы с радостью, а так? Не хочу рисковать.

– Что же делать? – Хольц рухнул в кресло, уронил голову в ладони. – Посоветуй, финансист?