Лиза и силовики (СИ) - Сонце Лизанька - Страница 30

– Хорошо играют, – сказала Наталья.

Напротив, на подиуме, скрипичный квартет в сопровождении арфы наигрывал негромкую элегическую мелодию.

– Да, – согласился генерал.

В полумраке женщина казалась моложе, чем на самом деле. Или, рассудил Викентий Казимирович, при ярком свете она казалась старше, чем была. Так даже правильнее, ведь самые важные слова говорятся именно при таком освещении.

– Что тебя гложет, Викентий? – внезапно спросила Наталья. – Что ты хочешь спросить на этот раз?

– Может быть, я просто соскучился, – ответил Кот.

– Не верю, – помотала Наталья головой. – Ты слишком генерал.

– Зря не веришь, – сказал генерал. – Что, если генерал, то уже и не человек?

– Человек, – произнесла Наталья. – Но очень занятой, очень загруженный и озабоченный человек.

– То есть ты не считаешь, как некоторые, – спросил Кот, – что в генералы пробираются сплошь карьеристы и бездельники?

– Почему я должна так считать? – удивилась Наталья. – У меня, между прочим, отец полковник. Был. Ты что, не знал?

– Откуда?

– И ты не читал моё, как там у вас называется… досье?

Викентий Казимирович смутился.

– Читал, – признался он. – Но забыл. Или не обратил внимания. И вообще, мне куда интереснее ты, чем досье!

– Как мило, – ответила Наталья.

Принесли закуски и горячее. Викентий Казимирович разлил вино.

– Ты зловредный искуситель, – сказала Наталья. – Я растолстею.

– От спагетти с грибами?!

– Ты не представляешь, генерал, как мы, женщины, быстро набираем вес!

Она ловко намотала спагетти на вилку, протянула Коту бокал:

– Дзынь!

– Дзынь, – улыбнулся Кот, протягивая свой.

Они соприкоснулись бокалами. Возник и умер тонкий, печальный звон.

Генерал сделал глоток. Хорошее вино. Надо иногда выбираться в приличное место, иначе зачем жить? Вообще, он возмутительно мало обращает внимание на комфорт. Служба, будь она неладна, заботы об Отечестве.

– Ты его поймал, – сказала внезапно Наталья.

– Кого?!

– Не притворяйся, генерал. Ты его поймал, мага своего. И теперь ты хочешь узнать, что с ним делать.

– Ничего от тебя не скроешь, – пробормотал Кот. – Ты точно колдунья. Вот, полюбуйся, съёмки велись с разных камер, но тут ни капли спецэффектов или компьютерной обработки. Репортаж как он есть.

Он запустил на смартфоне ролик. Плевался огнём дракон, летело кирпичное крошево, когда файерболы врезались в стены, чадил старый тополь. Перед бегущими бойцами разверзались призрачные пропасти, вырастали леса или вздымались горы, – и всё это на обычном картофельном поле! Река, которая не вставала иногда всю зиму, покрывалась толстым слоем льда, и этот лёд так же стремительно пропадал, быстрее, чем в печи.

И маленькая, раскинувшая в стороны руки, фигурка на веранде каменного особняка.

Наталья молча вернула гаджет генералу.

– Что посоветуешь? – посмотрел на неё Кот.

– Да уж, – сказала Наталья , – свалился ты на мою голову со своей магичкой.

– Магичкой?

– Это женщина, – ответила Наталья. – Думал, я не замечу? И вообще, я тебе тут не советчик, сам заварил кашу – сам и расхлёбывай.

– Чисто теоретически… – начал Кот.

– Только не надо про теорию! – фыркнула Наталья. – Теоретически можно было в прошлый раз рассуждать. А теперь… Вертолёт-то она подбила по-настоящему, даже не она сама, а фантом! По уму, её надо с извинениями отпустить и молиться, чтобы не злопамятная была.

– Ага, – хмуро сказал генерал. – Отпустить…

Цугцванг. Как не сделаешь, всё плохо, особенно после всего, что учинил с объектом «Лизавета» старательный идиотик Марат. Генерал поморщился: глупо свои ошибки сваливать на других!.. Не продумал, не проконтролировал, спихнул решение на подчинённых. Вот и получай вместо человека, который может слушать и слышать, злобную оскорблённую фурию. Правда, как говаривал, – если верить писателю Анатолию Рыбакову, – товарищ Сталин, нет человека – нет проблем. Так что…

– Ты о чём это задумался, генерал? – спросила Наталья. – Знаю я вас, вояк, гадость какую-то замышляешь!

– Почему? – вскинул брови Викентий Казимирович.

– Морда у тебя специфическая стала, – сказала Наталья. – Злая. Повидала я такие морды. Так что, если надумаешь её убить, то имей в виду…

– Обижаешь, начальник, – пробормотал Кот.

– Имей в виду, – повторила Наталья. – Телефон свой заберёшь, и никаких консультаций! Прокляну навсегда. Мне, конечно, до этой девочки далеко, но всё равно. Уяснил, генерал?

– Ну тебя, – смущённо сказал Кот. – Развела пропаганду. Не собирался я никого убивать.

– Нет? – ехидно поинтересовалась Наталья.

– Нет, – сказал Викентий Казимирович. – Но у меня, извини, работа такая. Обязан рассмотреть все варианты.

– Вот тебе ещё один, – сообщила Наталья язвительно. – Эта девица такими силами ворочает… Ты её, предположим, убьёшь, а оно как рванёт! Думал об этом?

– Что за тема для разговора? – Кот в раздражении отбросил салфетку. – Убьёшь, рванёт? Почему ты не веришь, что я просто хотел с тобой повидаться? Соскучился, понимаешь?

– Верю я тебе, верю, – сказала Наталья. – Давай вино пить.

– И танцевать? – с удивившей его самого робостью спросил Кот.

– И танцевать, – улыбнулась Наталья.

***

Теперь, когда они «занимались по плану», ненавистный Марат часто и надолго уходил. Лиза без конца пялилась в зеркальный потолок и мечтала о казнях, которым она, освободившись, подвергнет своего заботливого тюремщика. Свобода была близка, достаточно вернуть власть над пальцами хотя бы одной руки, но и недостижима. Марат два раза в сутки, утром и вечером, проверял, не разболтались ли зажимы, подтягивал винты на колодках, и вообще, тщательно следил за своей конструкцией. Он тоже понимал, чем ему грозило любое сплетённой Лизой заклинание.

…Дверь за лейтенантом с шипением закрылась, Лиза снова осталась одна. Да, она ненавидела Марата, её бесило его слащавое многословие! Все эти зайчики, солнышки и цветочки, которыми Марат её титуловал, но его присутствие хоть как-то развлекало. Любому пленнику требуется разнообразие, отсутствие впечатленийугнетает пуще несвободы.

Ах, если бы она умела, подобно мудрецам древности, повелевать стихиям силой мысли! И она сама, и все остальные студенты Академии магии зачитывались «Житиями Великого магистра Деметрида» и подобной литературой, особенно на первом курсе. Однако, мифы или врали, или сильно преувеличивали их способности, не иначе, чтобы разбудить амбиции нерадивых студиозусов. Движение или членораздельная речь, пусть даже шёпот, без этого никак. Увы, по своей воле Лиза могла лишь открывать и закрывать глаза, или двигать языком во рту.

Языком. Двигать!

Лиза зажмурилась, представила себе грифельную доску и попыталась нарисовать языком символ «Алеф». Это получилось с первого раза! От радости и предвкушения у Лизы зачесались кончики пальцев: «Алеф» был первым символом, которому учили будущих магов, им начиналось множество заклинаний. Он значил: начало, начать, взять силу, опереться на силу и так далее, во множестве вариаций. Плоть магии это сила, «Алеф» адресовал её источник, ведь чтобы распорядиться силой, её надо сначала откуда-то получить…

Ну, берегись, Маратик.

Что бы такое соорудить? Нужно нечто простое, но действенное – освободить правую руку хотя бы до локтя. Железная Чума? Никакой чумы, конечно, это заклинание не насылало, но железо рассыпалось ржой. То есть, всё очень просто. Прёт, например, на тебя латный рыцарь, этакая громыхающая гора на замученном коне. В руках – двуручник, за спиной – моргенштерн фунтов на двенадцать. Прёт с целью вогнать в землю по маковку. Плетём Желёзную Чуму, и через мгновение рыцарю уже не до тебя. Во-первых, он голый, поддоспешник так пропитывается эманациями металла, что Чума успешно сжирает и его. Во-вторых, рыцарь безостановочно чихает и кашляет: сотня фунтов сухой ржавчины – это… Мало не покажется.

Зато коню хорошо.

Да, рыцарей сейчас нет, но ведь это только пример, не так ли?