Выбери любимый жанр

Аид, любимец Судьбы (СИ) - Кисель Елена - Страница 2


Изменить размер шрифта:

2

Мальчик полз, пока детские пальцы не ощутили, как тьма и безвременье под ними уплотняются. Обжигающая глухота и пустота сгустились в слизкую, жилистую преграду – стену темницы.

«Хочешь услышать сказку, мой маленький?»

– Нет. Нет-нет-нет. Уходи. Замолчи. Все равно это не я, это не меня, это…

«Вначале был только великий Хаос…»

Великий Хаос, потом Уран и Гея, потом Крон и Рея, потом мальчик с черными глазами и волосами – тот, который не я…

Голос всегда один – усталый, тихий, ласковый. Пахнущие молоком пальцы трогают лоб одинаково бережно. Иногда выступают из тьмы руки, или хлещущее пенными бурунами море, или гневно-фиолетовый Уран-Небо над головой…

Потом появится и заслонит все бездонная глотка – перед тем, как темнота моей памяти перемешается с темнотой вокруг.

Моей памяти. Не его.

«…на свет появился мальчик с волосами чернее смоли и глазами, впитавшими темноту ночного неба. И тогда Крон приказал принести младенца ему…»»

Вздрагиваютдетские губы, освобождая скопившийся звук: стон-вздох-всхлип – все вместе…

«Это… я?!»

Да, это я.

***

Сожрал, значит, стервец.

Как есть – сожрал. И задумываться не стал особо. Как будто я, скажем, финик. Или ягненок.

Спасибо, папочка, век не забуду!

Главное, наследника. Первенца. Обидно до… с чем сравнить-то, когда вокруг – тьма и папашкина утроба.

Тут даже времени нет.

Он повелевает временем, это верно, но внутри него оно перемешивается, спутывается: секунды-годы, столетия – миги… И в моей темнице – душном, темном, огненно-жарком мешке – ничто не указывает на то, сколько я тут просидел… пролежал… простоял…

Крон, сын Урана, Хаос тебе в печенку! Готовься к бескрайнему, вселенскому несварению желудка.

Ярость взметнула на ноги – оказывается, сидел – бросила плечом на одну упруго-горячую стену, на другую.

– Ик, – неуверенно и басовито раздалось откуда-то вовне.

Во второй раз разбег был больше, а удар – сильнее.

– Ик…

После третьего раза что-то вовне проревело, что у меня отвратный характер.Или после четверного?

От напряжения взвизгнули мышцы, боль хлестнула волной, задавила ярость, но я продолжал метаться и биться, биться и метаться…

Потом падал в полузабытье (полностью забыться не удавалось никогда), но приходила ярость, толкала, поднимала на ноги – и я вставал и бросался, падал и вставал опять…

Ты упрямый, маленький Кронид[3].

Наверное, это сказал я. Здесь же все равно больше никого нет. Правда, с собой я пока не пытался разговаривать – чего доброго, с собой и поссоришься.

– Ага. Еще у меня характер скверный.

Смешок взрезал темноту, как зарница – небо. Я помню зарницы. Уран-небо разбрасывал их, когда мать несла меня, недавно родившегося, к отцу – на пир, которым он отметил появление наследника.

Главным блюдом выступил наследник.

Раскаленный металл перестает вспыхивать – и иногда становится крепче камня… – голос задумчив и… не мой. Откуда младенцу, который не успел прожить и дня, знать о металле?

В памяти – только сказка, касания рук, море, небо, пасть…

– Ты кто?

А ты сам-то на такой вопрос ответишь?

Очень даже отвечу. Я вроде бы – мальчик и сын Крона Криводушного, который – зараза. И у меня еще характер скверный.

– Имя у тебя есть?

Много имен. Но обычно меня зовут: Ананка. Ананка-Судьба.

Повеяло холодком среди обжигающих стен батюшкиной утробы.

«Ананка-Судьба, рожденная из Хаоса прежде всех», – услужливо подсказала память голосом матери.

– Зачем пришла?

Посмотреть на тебя.

– Что? Посмотрела?

А я тебя не вижу. Тут же темно, хоть глаз выколи – вот тебя и не увидеть. Аид-невидимка[4].

И засмеялась, но необидно, а весело. Аж самому засмеяться захотелось. Попробовал…

Забыл. Или все-таки не умел?

А как зовут тебя, маленький Кронид?

А никак меня не зовут. Мать мне имя придумать не успела, а отец и придумывать не стал. Крон, Повелитель Времени, натура практичная и свою стихию тратить не любит. Принесли – сожрал. По животу похлопал и подытожил – мол, хорошо пошел первенец.

Кажется, еще запил чем-то пахучим. Зараза.

– Никто меня не зовет. Меня некому звать. Ты зовешь: Аид-невидимка…

А знаешь, почему я пришла?

– На меня посмотреть, только не видишь почему-то.

Ну, тогда это честно, маленький Кронид. Ты ведь меня тоже не видишь.

– Другие видят?

Очень немногие. И нечасто. Видеть свою Судьбу – это, знаешь ли, не всегда приятно.

Голос у нее невеселый. Как будто ее тоже во младенчестве сожрали. Или, например, ее колыбелью тоже стали тьма и безвременье.

– Значит, они тебя слышат?

Слушать свою судьбу умеют еще более немногие, чем видеть ее

– Почему?

Потому что они слишком хотят все сделать по-своему. Слишком себялюбивы, чтобы слышать мой шепот. Слишком горды, чтобы следовать советам и искать окольные пути. Они умеют только бороться… как твой отец.

Помолчали. Безвременье вокруг смешивалось с тьмой, тьма душила безвременье. Им не надоедает быть частями единого целого.

– Значит, у него – тоже Судьба?

У всех.

– И он хочет с тобой бороться?

Не надо со мной бороться. Пожалуйста, не надо со мной бороться!! Мир еще так молод, а я уже так устала… с вами бороться, дураками. Побеждать. У меня ведь тоже – Судьба… предназначение.

– А что с тобой делать тогда? Любить? Поклоняться?!

Нельзя любить то, что у тебя вечно за плечами. И поклоняться тому, о чем совсем не знаешь. Меня понимать надо. Понимать и принимать, какая я есть.

– Ну и что тогда? Ты станешь мягче, что ли?

Маленький Кронид… я не бываю тверже или мягче. Я бываю – твоя или нет.

– Тогда какая ты – моя?

Ты мне нравишься, Аид-невидимка. Попроси меня. Какой захочешь такой и стану.

– И будешь – у меня за плечами?

Если не прогонишь.

Как будто я такой дурак – прогонять.

***

Наверное, ей тоже было здорово скучно.

Или даже вообще делать нечего.

Вот и наведывалась раз за разом к сыну Крона, запертому в утробе своего отца.

Так, подавала голос из-за спины. Роняла фразы.

По делу и не по делу.

В любом случае я смаковал их подолгу, словно материнское молоко, и безвременье казалось не таким томительным.

Ты что думаешь – мне совсем нечем заняться, только объяснять упрямому мальчишке, что и как там, вовне? Я, может, сижу высоко, на небесах, выше самой высокой горы. И вращаю ось мира.

– Ври больше.

А вот и вращаю, невидимка. Если не вращать – мой свиток писаться не будет, и жизнь совсем остановится. А мои дочки перестанут прясть нити судеб и вынимать жребии.

– И что тогда?

Нельзя жить без жребия, маленький Кронид. Это значит – вечно быть на перепутье дорог, каждая из которых ведет в неизвестность. Новый шаг – новое перепутье. Это значит: остаться на растерзание случайностям. Двое, которым предопределено встретиться, – не встретятся. Слово, которое нужно произнести, не будет произнесено. Это значит, все вернется к тому, с чего все началось, невидимка, – в нем не было Судьбы…

– В чем? И с чего все началось? Ты что, опять за свое?!

Смеется только. Мол, ты еще маленький, невидимка, занимай себя другими разговорами.

Какая разница, чем занимать. Тут же тьма и безвременье, безвременье и тьма… Разве что только разбежаться – и на стенку броситься, послушать, как там отец меня костерит.

А что это ты просто сидишь, а, маленький Кронид?

Ну, точно делать ей больше нечего. А врет, мол, ось эту самую вращаю…

– Еще могу стоять. Или лежать. Все равно ж ни зги не видно.

2
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело