На углу Пскопской и Йеллопуху (СИ) - Абалова Татьяна - Страница 6

— А-а-а! — истошно закричала Окси, понимая, что вновь оказалась во власти гоблина.

— А-а-а! — завопил гном, осознавая, что не сможет удержать девушку.

Макар с трудом поднялся на ноги. Он видел, что еще мгновение и Окси улетит в гоблинский мир. Он должен помочь. Должен.

Тряхнув тяжелой головой, Макар сделал шаг, другой.

И вдруг все замерло.

Крики и вой превратились в сплошной тягучий низкий звук, а Макар обнаружил, что он единственный, кто может двигаться.

Студент упал на колени возле Окси и не нашел ничего лучшего, как дернуть за тесемку, развязывая узел, удерживающий штаны на девушке.

И тут же время вернулось, обрушившись высоким звуком. В закрывающейся щели исчезли розовые треники вместе с раздосадованным вскриком Аравай-абы, а на полу в одних трусах и майке лежала Окси, вздрагивая от плача всем своим большим телом. Подоспевшая Петра прикрыла ее сдернутой со стола скатертью.

Чувствуя чей-то пристальный взгляд, Макар обернулся и успел заметить улыбку, которую быстро спрятал светловолосый незнакомец, так и сидевший у стены.

Взмокший Гугл, кряхтя, встал с пола, снял с головы шлем и отдал его Петре. Та, с обожанием глядя на героя, прижала рыцарскую амуницию к груди.

— Убери его, но не далеко. С такой оторвой он вскоре опять пригодится, — и уже обращаясь к боевому товарищу, добавил: — А ты, Сапфирушка, чего развалился? Вставай. Не узнаю я тебя. Никогда на моей памяти эльфы не теряли сознания.

И опять мимолетная улыбка скрасила лицо мужчины, который, легко поднявшись, подошел к Макару и протянул ему ладонь.

— Ну, будем знакомы, Капец-времени ловец. С боевым крещением. Я — Сапфир.

Макар стоял как завороженный, удивляясь яркому цвету сапфировых глаз. Он впервые видел живого эльфа.

— Не спи, паря, — засмеялся гном, толкнув студента плечом. Тот спохватился и пожал протянутую руку.

— Макар. Птичка, — устало представился он.

— Напугался, сердешный? — Гном похлопал Макара по спине и поковылял к тесаку, валявшемуся недалеко от того места, где недавно была дверь в Гобляндию. Подняв нож, повар потрогал большим пальцем зазубренное лезвие. — Да, за нашими проходимцами глаз да глаз нужен. Тут не зажируешь. А ведь и правда! — Гугл всплеснул руками. — Покормить-то тебя я так и не успел. Ну ничего, сейчас все наверстаешь. А Сапфир приготовит нам успокоительный коктейль. Он по напиткам большой умелец.

— Профессия обязывает, — скромно улыбнулся эльф. — Я бармен в «Приюте проходимцев».

— Это наше кафе так называется, — пояснил гном. — Йеллопухцы все правильно понимают, а вот Пскопские должны бы поостеречься. Но все равно идут. Любопытные, черти.

Появившаяся Мурила принесла потерянные Окси туфли и помогла Петре поднять все еще всхлипывающую девушку.

— Предупреждали ведь, что не все проходимцы красавцы, какими кажутся, — вздохнула Петра, подставляя свое плечо и обхватывая Окси за талию.

— И принцы могут быть разбойниками, — ласковый голос Мурилы оборвал резкий ответ Окси:

— Заткнитесь, дуры.

***

— Люблю я это время. — Гном сидел за столом в кафе, положив кулак под щеку и мечтательно устремив взгляд в потолок. — С Йеллопухской стороны никто не ошивается, на ухо не зудит, кушать не просит. Покой и тишина. А ты ешь, ешь. Успеешь еще задать свои вопросы, столько веков впереди.

Макар ел. Он никак не мог понять, часы или дни прошли с того момента, как он попал на Заставу, но молодое тело требовало пищи. Гугл оказался превосходным поваром. На столе перед Макаром стояли кулебяка с семью слоями начинки и запеченный до хрустящей корочки кролик. Студент поверил гному на слово, хотя от его взора не скрылось, что у кролика подозрительно длинный хвост. Думать Макар устал, а потому просто предавался обжорству. Он уминал за обе щеки маринованные лисички, от которых поначалу отказался, побоявшись, что лисички из той же оперы, что и кролики. Студент запивал все это изобилие любимым компотом из сухофруктов, для начала приговорив несколько успокоительных коктейлей. После них жизнь казалась не такой уж и странной.

— Я никак не могу понять, что такое Застава? Откуда она взялась? И почему я не могу покинуть ее? Ведь гоблины ушли в свою, ик… бляндию? — Макар смотрел на кулебяку стеклянными глазами. Откусив еще раз, он положил ее на тарелку и рассеянно вытер руки о штаны.

— Эк, как тебя развезло после успокоительного.

— Х-х-хочу все знать! — Макар рубанул ладонью воздух.

— Эх, кабы и мне все знать, — все в том же мечтательном ключе произнес Гугл. — Но даже Крошка Пиу, которая старше многих, и то не помнит, откуда взялась эта Застава. Говорит, что однажды открыла глаза, а рядом лежат книга с чернильницей да воронье перо. И так ей захотелось чего-нибудь накалякать в этом фолианте, что она не удержалась и нарисовала чудной цветок и себя, сидящую в его чашечке.

— Вот, оказывается, откуда сказка о Дюймовочке пошла, — вздохнул Макар, опустошив бокал с компотом.

— Наша Дюймовочка никуда не пошла. Она и шагу не может ступить с Заставы. Да и не хочет. Все пишет и пишет свою книгу. И каждый из нас, вольно или невольно оказавшийся на Пределе, не может покинуть Заставу. Мы все здесь как в ловушке.

— Значит, цветочек Венериной мухоловкой оказался? — Макар изобразил ладонями с растопыренными пальцами, как смыкаются половинки хищного цветка.

— Угу, похоже, — подтвердил гном. — Загони мы сегодня гоблинов в шахматный зал, и наша компания увеличилась бы на три хари. Да, много всякой всячины понаехало, пока Крошка Пиу не поняла, как Застава чужих делает своими.

— Бай-юрн говорил мне, что все достигшие Предела бессмертны. Поэтому ты не побоялся ввязаться в драку с гоблинами?

— Ну, во-первых, не в гоблинских интересах наносить нам с Сапфиром вред. Окси не та добыча, из-за которой захочется лишиться права посещать Пскопскую сторону. А во-вторых, хоть мы и не болеем, и не стареем, но убить нас можно. К примеру, снес бы тебе голову гоблин, и не стало бы Макара Птички.

— Блин, я — горец Дункан Макклауд! — Студент стукнул себя в грудь. — Тот тоже без головы — не жилец.

— К сожалению, есть и другие примеры. Вон, Окси точно без головы живет. Все мечтает принца захомутать, чтобы покинуть Заставу на белом коне.

— Ага! — Макар аж подпрыгнул, услышав такое откровение. На столе раздраженно звякнули фужеры. — Значит, не всех Застава в плену держит?

— Ну как тебе сказать? Выбор-то невелик. И тут плен, и там плен. На Пскопскую сторону тебя Застава ни при каком условии не выпустит, потому что ее существование есть великая тайна для твоего отсталого мира, а вот в какой другой мир — пожалуйста! Главное, чтобы проходимцы вслух произнесли, что хотят взять тебя с собой, а ты изъявил желание следовать за ними. Тебе же Бай-юрн говорил о силе слова? Застава все слышит! — гном поднял вверх указательный палец и многозначительно помолчал. — Но помни, как бы не защищала тебя Межмировая конвенция, которая запрещает убивать попаданцев, ее все-таки нарушают, даже под страхом смерти. Не пойман — не убийца. Через нашу Заставу демоны Пскопских косяками уводят, а они радостные идут, на все согласные. Еще бы. Такие красавцы за собой зовут и чего только не обещают. А ждет этих замороченных дурочек рабство, а большинство красавцев на родине становятся жабами. Сказки все про магические академии да могущественных влюбленных ректоров. Йеллопухцы специально такую пропаганду ведут, книжки о счастливых попаданках тонами выпускают, а ваши верят. И ты смотри, не поведись на прекрасные глаза и ласковые речи, вмиг в каком-нибудь демоническом гареме окажешься. Эх, паря, да ты никак носом клюешь? Не спи, Макарка! Вон песочные часы поворот сделали, а значит, ждет нас очередное соприкосновение.

— А что такое «соприкосновение»? — подумал Макар, но задать вопрос не успел, упав лицом в кулебяку.

Макар стоял у окна в своей комнате. Он видел, как мама, открыв калитку, наклонилась к кинувшемуся к ней Грушевичу — так они назвали приблудившегося к их двору пса. Они оставили дворнягу у себя за верную службу, проявленную в первую же ночь: нежданный охранник подрал штаны соседу, вздумавшему воровать груши.