Ищу человека (сборник) - Довлатов Сергей Донатович - Страница 2
- Предыдущая
- 2/12
- Следующая
– Это у многих так, – вздохнула Лида.
– Короче – действуйте, – сказала Нина Игнатьевна, едва заметно раздражаясь.
Лидочка вышла из кабинета.
Интересные люди окружали ее с детства. Отец был знаком с Эренбургом. Учитель рисования в школе слыл непризнанным гением. Потом за ней ухаживал бандит и даже написал стихи. Институтские профессора удивляли своими чудачествами. У одного была вечно расстегнута ширинка. Интересным человеком был ее муж: старший экономист, а пишет с ошибками. Дочь казалась загадочной – всегда молчит. А последнее время до такой степени, что Лида решила, не беременна ли… Монтера из домоуправления вызвали, оказывается – сидел чуть ли не за убийство. Короче, все люди интересные, если разобраться…
По образованию Лидочка была врачом-гигиенистом. Начала перебирать бывших однокурсников. Павинский, Рожин, Янкелевич, Феофанов… Мищенко, кажется, спортом занимался. Левин в науку ушел… Левин, Борька Левин, профессор, умница, доктор наук… Говорят, был во Франции…
Агапова достала блокнот и записала на чистой странице – Левин.
Стала перебирать знакомых мужа. Тоже, конечно, интересные люди. Экономисты. Калинин, например, утверждает, что безработица – стимул прогресса. А то все знают, что их не уволят. А если и уволят, то не беда. Перейдет через дорогу и устроится на соседний завод. То есть можно прогуливать, злоупотреблять… Калинин вряд ли подойдет. Уж слишком прогрессивный… А Меркин тот вообще. Его спрашивают, что может резко поднять нашу экономику? Отвечает – война. Война, и только война. Война – это дисциплина, подъем сознательности. Война любые недостатки спишет… Думаю, что и Меркин не подойдет… А вот приходил на днях один филолог со знакомой журналисткой… Или даже, кажется, переводчик. Служил, говорит, надзирателем в конвойных частях… Жуткие истории рассказывал… Фамилия нерусская – Алиханов. Бесспорно, интересный человек…
Так рядом с Левиным в блокноте появился Алиханов.
Еще бы третьего кандидата найти. И тут Лида вспомнила, что у соседей остановился родственник из Порхова. Или знакомый. Что-то Милка Осинская во дворе говорила. Какая-то у него судьба загадочная. То ли был репрессирован, то ли наоборот… Начальник из провинции – это любопытно. Это можно как-нибудь оригинально повернуть. «Нет географической провинции, есть провинция духовная…»
Так рядом с Алихановым и Левиным появился вопросительный знак. И в скобках – родственник Милки О.
Можно еще в резерве оставить начитанного домуправа. Сименоном интересовался. Но у Лиды с ним конфликт из-за вечно переполненных мусорных баков… Ладно… Надо браться за дело!..
– До свидания, Верочка, мальчики!
– Агапова, не пропадай!..
Позвонила Борьке Левину в клинику. Узнал, обрадовался, договорились на час.
Бывший надзиратель оказался дома.
– Приезжайте, – сказал он, – и если можно, купите три бутылки пива. Деньги сразу же верну.
Лида зашла в гастроном на улице Карья, купила пиво. Дома в районе новостроек: от подъезда до подъезда – километр…
Алиханов встретил ее на пороге. Это был огромный молодой человек с низким лбом и вялым подбородком. В глазах его мерцало что-то фальшиво неаполитанское. Затеял какой-то несуразный безграмотный возглас и окончить его не сумел:
– Чем я обязан, Лидочка, тем попутным ветром, коего… коего… Достали пиво? Умница. Раздевайтесь. У меня чудовищный беспорядок.
Комната производила страшное впечатление. Диван, заваленный бумагами и пеплом. Стол, невидимый под грудой книг. Черный остов довоенной пишущей машинки. Какой-то ржавый ятаган на стене. Немытая посуда и багровый осадок в фужерах. Тусклые лезвия селедок на клочке газетной бумаги…
– Идите сюда. Тут более-менее чисто.
Надзиратель откупорил пиво.
– Да, колоритно у вас, – сказала Лида. – Я ведь по образованию гигиенист.
– Меня за антисанитарию к товарищескому суду привлекали.
– Чем же это кончилось?
– Ничем. Я на мятежный дух закашивал. Поэт, мол, йог, буддист, живу в дерьме… Хотите пива?
– Я не пью.
– Вот деньги. Рубль одиннадцать.
– Какая ерунда, – сказала Лида.
– Нет, извините, – громко возмутился Алиханов.
Лида сунула горсть мелочи в карман. Надзиратель ловко выпил бутылку пива из горлышка.
– Полегче стало, – доверительно высказался он. Затем попытался еще раз, теперь уже штурмом осилить громоздкую фразу: – Чем я обязан, можно сказать, тому неожиданному удовольствию, коего…
– Вы филолог? – спросила Агапова.
– Точнее – лингвист. Я занимаюсь проблемой фонематичности русского «Щ»…
– Есть такая проблема?
– Одна из наиболее животрепещущих… Слушайте, что произошло? Чем я обязан неожиданному удовольствию лицезреть?..
Надзиратель опрокинул вторую бутылку.
– Мы готовим радиопередачу «Встреча с интересным человеком». Необходим герой с оригинальной биографией. Вы филолог. Точнее – лингвист. Бывший надзиратель. Человек многоплановой жизни… У вас многоплановая жизнь?
– Последнее время – да, – честно ответил надзиратель.
– Расскажите поподробнее о ваших филологических исследованиях. Желательно в доступной форме.
– Я вам лучше дам свой реферат. Что-то я плохо соображаю. Где-то здесь. Сейчас найду…
Алиханов метнулся к напластованиям бумаги.
– В другой раз, – успокоила Лида. – Мы, очевидно, еще встретимся. Это у нас предварительная беседа. Мне хочется спросить. Вы были надзирателем, это опасно, рискованно?
Алиханов неохотно задумался.
– Риск, конечно, был. Много водки пили. Лосьоном не брезговали. На сердце отражается…
– Я имела в виду заключенных. Ведь это страшные люди. Ничего святого…
– Люди как люди, – сказал Алиханов, откупоривая третью бутылку.
– Я много читала. Это особый мир… Свои законы… Необходимо мужество… Вы мужественный человек?
Алиханов вконец растерялся.
– Люба, – сказал он.
– Лида.
– Лида! – почти закричал Алиханов. – Я сейчас достану шесть рублей. У меня гуманные соседи. Возьмем полбанки и сухого. Что-то я плохо соображаю.
– Я не пью. Вы мужественный человек?
– Не знаю. Раньше мог два литра выпить. А теперь от семисот граммов балдею… Возраст…
– Вы не понимаете. Мне нужен оригинальный человек, интересная личность. Вы филолог, тонко чувствующий индивидуум. А раньше были надзирателем. Ежедневно шли на риск. Душевная тонкость очень часто сопутствует физической грубости…
– Когда я вам грубил?
– Не мне. Вы охраняли заключенных…
– Мы больше себя охраняли.
– Откуда у вас этот шрам? Не скромничайте, пожалуйста…
– Это не шрам, – воскликнул Алиханов, – это фурункул. Я расчесал… Извините меня…
– Я все-таки хочу знать, что вы испытывали на Севере? Фигурально выражаясь, о чем молчала тундра?
– Что?
– О чем молчала тундра?
– Лида! – дико крикнул Алиханов. – Я больше не могу! Я не гожусь для радиопередачи! Я вчера напился! У меня долги и алименты! Меня упоминала «Немецкая волна»! Я некоторым образом – диссидент! Вас уволят… Отпустите меня…
Лида завинтила колпачок авторучки.
– Жаль, – сказала она, – материал интересный. Будьте здоровы. Я вам позвоню. А вы пока отыщите свой реферат…
Надзиратель стоял обессиленный и бледный.
– Минутку, – сказал он, – я тоже иду. У меня гуманные соседи…
На площадке они расстались. Лида зашагала вниз. Алиханов взлетел на четвертый этаж…
Левин обнял ее и долго разглядывал.
– Да, – сказал он, – годы идут, годы идут…
– Постарела?
– Как тебе сказать… Оформилась.
– А ты обрюзг. Позор. Галина дома?
– На собрании в школе. Хулиган у нас растет… Толстею, говоришь? Жена советует: «Тебе надо бегать по утрам». А я отвечаю: «Если побегу, то уже не вернусь…» Кофе хочешь? Раздевайся…
– Только после вас, доктор, – вспомнила Лида какую-то старую шутку.
Они прошли в гостиную. Торшер с прожженным абажуром. Иностранные журналы на подоконнике.
– Хорошо у тебя, – сказала Лида, – в новых квартирах жутко делается. Все полированное, сплошной хрусталь…
- Предыдущая
- 2/12
- Следующая