Невеста для демона страсти (СИ) - Борисова Алина Александровна - Страница 52

— А почему я не смею? Или может быть та, что имеет наглость именовать себя герцогиней Раенской, сохранила чистоту и непорочность? Тогда вот это откуда? — вскинув ладонь, он продемонстрировал кровавый ободок брачной звездочки. — Я тебя невинности не лишал. Так кто же консумировал наш так называемый брак, не подскажешь?

— Я… — его новое обвинение оглушило. — Я не виновата в этом, и вы это знаете. Меня выдали замуж по воле родителей, Я венчалась у алтарного камня, и он принял обеты. И у меня не было ни морального права, ни фактической возможности отказать тому, кто принял мою руку у алтаря. Я не знала, что мой брак фиктивный. Что мой спутник — не тот, за кого себя выдает… А как только я поняла, как только я осознала у какого страшного существа и в каком сомнительном качестве оказалась — я сбежала, я бросилась к вам. Как к моему фактическому супругу, как к человеку, с которым мы связаны общей бедой… Как к начальнику Тайного Сыска, в конце концов. В надежде на помощь… Ну, даже если не на помощь, если помочь уже действительно нереально — то хотя бы на понимание. На совет — как мне жить теперь, что делать. А вы обвиняете меня в том, что я всего лишь честно исполнила свой дочерний и супружеский долг. Это низко. И как-то… недостойно, что ли. Вашего положения, вашей должности, — Я ничего уже от него не ждала, я не верила, что смогу до него достучаться. Все мои худшие страхи воплотились в его лице. Там, где я действовала по воле других, я была виновата, несмотря на то, что была к этим действиям вынуждаема. Там, где я действовала сама, я лгала, ведь я не в состоянии действовать сама, я могу действовать лишь по воле других. Замкнутый круг: самостоятельно действовать я не способна, но при этом виновата во всем. — Я не лярга, — подытожила устало. — Не подстилка и не потаскуха, и ублажать кого бы-то ни было у меня нет ни склонности, ни желания. Тем более я не имею желания становиться причиной чьего-то безумия или смерти. Именно поэтому я здесь. И мне безумно жаль, что этот путь я проделала совершенно напрасно.

— Ну, почему же совсем напрасно? — протянул мой собеседник, задумчиво меня разглядывая. — Возможно, не стоит рубить с плеча, торопясь с выводами. Нам обоим не стоит… Вы, я вижу, закончили с ужином. Ланс проводит вас в ваши покои, время позднее… Ну а завтра будет новый день и, возможно, на свежую голову нам будет легче найти взаимопонимание.

Она ушла, сопровождаемая его адъютантом, а герцог еще долго сидел за столом, прокручивая мысленно детали беседы и пытаясь предугадать, чего ему стоит ждать дальше. И продумать, что именно следует предпринять в том или ином случае.

Свою истинную природу девочка так ему и не показала. Жаль, а он уже понадеялся… Когда она так резко отреагировала на его обращение на «ты» (не намеренное, просто не привык он разводить политесы с инфернальными сущностями), он подумал, что болезненное самолюбие — возможно, та точка, нажав на которую он заставит ее потерять контроль. Не вышло, атаку она отбила, сведя разговор к разочарованию в нем. Ну да, она ж невинное дитя, пришедшее за помощью. Впрочем, свою роль она отыгрывала безупречно, можно было даже поддаться.

Можно было бы и поддаться — «понять», посочувствовать, пообещать помощь и поддержку. И, позволив себе быть ведомым, спокойно разобраться, какую игру затеял неугомонный демон. Ведь, вполне может быть, что девицей играют вслепую: перерождение произошло недавно, своих новых способностей она еще попросту не осознала, а человеческий образ мыслей не отринула. И тогда она даже искренна — и в своем страхе перед предстоящей ей не-жизнью в обществе демонических тварей, и в своем отчаянном желании от этой участи спастись.

Вот только искренность ее, равно как и неискренность, роли особо не играла. Осознает это девочка или нет, но она лишь пешка в игре грязных демонов, и игру эту необходимо как можно быстрее сорвать. Когда на кону судьба государства, нет времени быть ведомым и поддаваться на провокации. Инициативу надо перехватывать и планы ломать.

И для начала заставить ту, что кутается в облик Роуз Ривербел, сбросить маску и явить свою истинную суть. Если она действительно верит в то, что она всего только Роуз, это выбьет почву у нее из-под ног. И вынудит чуть активней искать спасения, чуть искреннее сотрудничать и не тратить время на изображение из себя благородной павы. Ну а если эта посланница сыттара и сама прекрасно знает, что от Роуз у нее одна оболочка — так тем более, зачем тянуть, отыгрывая бесполезные спектакли?

Мог ли он ошибаться? Был ли шанс, что ляргой девица (а впрочем, какая она девица?) так и не стала? Времени прошло не так уж много, о том, что его «супруга» еще живая, упоминала и Анабель, и сама Роуз. Последняя даже особо упирала на то, что демону она нужна именно живой, иначе он не сможет получить ее руками сокровище Черного замка, весьма для него важное.

И тогда… что? Попытаться отнять у демона его потенциальную сильфу, его будущий инструмент, обрубить все нити, что тянутся от сыттара к Роуз, вернуть ее, если удастся, в мир людей… Но ведь именно человек и нужен демону, чтобы добыть сокровища. Так не затем ли он ее и прислал? Его жертва начала перерождаться, слишком быстро, он на такое и не рассчитывал — и сыттар отправил ее «супругу», тому, кто владеет тайнами Храма, кто защитил себя и возможно, сумеет остановить перерождение. Чтобы демон затем беспрепятственно получил свой приз.

Вот только желанный демоном приз отдавать ему никак нельзя — а значит, Роуз Ривербел должна умереть. Живой ее оставлять слишком опасно. Увы, жизнь жестока, а спасать глава Тайного Сыска должен государство, а никак не попавших в беду девиц. Даже если у этих девиц имеется весьма симпатичная мордашка.

Да и вообще неплохие задатки для того, чтобы стать адской чаровницей. Точеная фигурка… плавные жесты… этот взгляд — трепетный и призывный, проникающий в душу… Интересно, это все — результат перерождения? Или девчонка была такой изначально? А демон лишь огранил доставшийся ему алмаз, взлелеяв похоть в ее душе и обучив пробуждать ее в окружающих?

Что ж, очень скоро он это узнает. Надо лишь перейти к себе в спальню и изобразить отход ко сну. Как ни мало времени провела с демоном дочь графа Хатора, тот точно успел обучить ее, что раз заламывание рук не проходит — следует переходить к постельным играм. Тем более, что это ее будущая специализация.

С тем лишь нюансом, что сильфа приходит во снах, а Роуз придет наяву. Придет. Непременно должна прийти. А он будет ждать. Что ж, тогда и поговорим. Без масок и экивоков.

Комната походила на тюрьму. Все больше и больше с каждой минутой, что я в ней проводила. За окном — за зарешеченным окном — сияла полная луна, необычайно крупная, объемная даже. Она сияла, и ее мягкий таинственный свет был так приятен для глаз, хотелось смотреть, смотреть… А лучше лететь — куда-то вверх, в бесконечность бездонного неба, кружить, продуваемой всеми ветрами, а может быть просто стать ветром…

«Нет-нет, — одернула я себя, — так нельзя, это желания сильфы. А я не хочу быть сильфой, и не должна поддаваться ее желаниям». Потуже натянула свои перчатки, чуть сбившиеся, когда я раздевалась ко сну. С нательной сорочкой они смотрелись несколько дико. Если за ужином этикет еще допускал их наличие (хотя перчатки для визитов несколько отличались от перчаток для верховой езды, можно было пенять на отсутствие гардероба), то уж желание спать, не обнажая ладоней, ни капризом, ни строгостью воспитания не объяснишь.

К счастью, объяснять было некому. Горничной мне не предоставили, от услуг Ланса я поспешила отказаться, едва он проводил меня в комнату, герцог до завтрака со мной распрощался.

Мысли о том, чтобы распрощаться с ним не до завтрака, а на веки вечные, не скрою, меня посещали. Но уйти сейчас — значит, обрубить все нити, сжечь все мосты. Кроме герцога помочь мне некому, а второго шанса договориться с ним у меня точно не будет. Он же… возможно, подумав до утра, он изменит свое мнение. Сможет услышать, захочет помочь. Он оказался… суров и куда менее приветлив, чем я ожидала. Но все же относился скорее как к гостье, в темницу не сажал, к костру не приговаривал. А что беседа с ним больше похожа на допрос — так это, видно, профессиональное, должность отпечаток накладывает.