Невеста для демона страсти (СИ) - Борисова Алина Александровна - Страница 24

В строжайшем соответствии с законом. С полного одобрения Деуса. В его храме. На его алтаре. Предъявить святому отцу действительно было нечего. Он провел обряд, который сам Деус признал подлинным. И скрепил своим светом. В присутствии сотен свидетелей.

Но что за обряд провел этот необразованный сельский дурак? Как член королевского дома и прямой потомок Рыцарей Деуса, герцог Раенский не хуже самого короля знал, что никакого особого брачного обряда не существует. Нет и не было. Что же за пара фраз, сделавшая его мужем неведомой девицы без посещения храма? Надо будет все же отправить этого отца Стефана к палачу, глядишь, что-то и вспомнит. Хоть обрывки.

А ему пока придется поднимать все статуты времен короля Арта, регламентирующие деятельность храма. Какие еще договоры, кроме брачного, подтверждают особым обрядом у алтарного камня? Почти все, хоть договор о дружбе и верности между двумя соседними державами, это он знал прекрасно. Но как именно все это сформулировано? Что может быть похожим на брачный обряд, но им не являться?

И почему для проведения этого обряда «жениху» нужна была маска, раз он был похож на герцога, за которого себя выдавал, как две капли воды? Священник не мог сказать на эту тему ничего вразумительного. Да и герцог, сколько не думал, ответа не находил.

Я проснулась одна в небольшой коморке под самой крышей, на узкой и достаточно жесткой кровати. Ставни на окне были распахнуты, и солнце нещадно светило прямо в глаза. Тело нещадно ныло, а кое-где и саднило, немилосердно напоминая о том, что с целомудренной жизнью оно покончило. Вот где-то примерно в тот же день, что и с жизнью нормальной.

Подумать только, всего три дня назад я была обычной благовоспитанной барышней. Мечтала о муже (которого, возможно, никогда не будет), о выезде в свет грядущей зимой (который, наверное, опять сорвется) и… нет, ничего больше. Разве что иметь собственную лошадь и иметь возможность совершать время от времени верховые прогулки. А может быть даже, если совсем повезет с замужеством, принимать вместе с супругом участие в охотах — для благородной дамы это не зазорно, да даже и для девицы. Только вот мой папенька охотником не был. Он был игроком.

А мой муж, которого выиграл мне папенька в карты (или который выиграл меня у папеньки в карты)… Да полно, был ли у меня в итоге муж? И кто был моим мужем? Герцог Раенский, как было оглашено в храме? Или тот человек, что стоял рядом со мной и держал меня за руку в тот момент, когда было совершено оглашение?

По закону вроде как выходило, что герцог. Но я венчалась не с ним. Меня забрал у отца не он. И своей женщиной меня тоже сделал не он. Он, возможно, и не подозревал еще обо мне. А тот, кому отдал меня из рук в руки отец… Он не желал быть моим мужем, он не являлся им формально, но, по сути, он был им. Не только потому, что не забывал об исполнении супружеских обязанностей (хотя и делал это так, как настоящему супругу, наверное, стыдно было бы), но и потому, что содержал меня, заботился обо мне. Ведь кто я одна? Никто. И мне оставалось только принять его таким, какой он был, и следовать за ним, в надежде стать ему настолько необходимой, чтоб он никогда не вздумал от меня отказаться.

— Нас венчали, — упрямо сообщила я ему тогда, на сеновале, придавленная его тяжестью и разморенная только что испытанным выбросом эмоций. — И я — твоя жена.

— Вы согласны стать женой конюха, герцогиня? — бесстыже смеялся этот гад. Словно у меня был по-настоящему выбор.

— Мне, похоже, придется. Ибо сказано: «Да прилепится жена к мужу своему и пойдет за ним…»

— И ты пойдешь, Роззи? За мной?

— И я пойду. Знаешь, во время венчания Деус спросил меня…

— Деус? — тот, кто велел звать его Лисом, совершенно по лисьи усмехнулся. — Может, все же священник?

— Нет, при чем здесь отец Стефан? Я говорю об обряде. Когда мы положили ладони на камень, свет алтаря дошел, казалось, до самого сердца. И из этого света родился голос, он спросил, чего я хочу и с кем. У тебя разве не было так?

— Нет, — его улыбка была чуть изумленной. — Никогда не слышал, чтобы люди разговаривали с камнем. Обряд и обряд, свет и свет. Но никаких голосов.

— Ты мне не веришь?

— Верю. Ты особенная, Роуз, я всегда это знал. Потому и выбрал. Так о чем шепчут камни моей маленькой силь… моей упрямой подружке?

— Твоей жене. Какой еще «силь»?

— Неважно, это всего лишь слово.

— Ну, значит неважно про камни и голоса. Мы будем ночевать на конюшне? Или мой муж, который отказывается быть моим мужем, все же позаботится о более достойном ночлеге для своей суженой?

Смеется. И нежно целует меня в лоб.

— Я б остался и здесь. Запах сена, лошадей, их негромкое пофыркивание… красота! Но тебе не подходит, я знаю. К тому же, очень скоро сюда придут. И не важно, герцогиня ты или жена конюха — в их взглядах на тебя будет только грязь. А я не хочу, чтоб они тебя пачкали, — Лис с улыбкой покачал головой, нежно провел пальцем мне по щеке. — Так что одевайся, моя нежная роза, мы исчезаем, — он перекатился и встал. Потянулся за собственной одеждой, начал неторопливо натягивать. И так странно, почти нелепо это смотрелось: весь голый, а руки в перчатках. Как-то немыслимо неправильно — как, собственно, и все, что он делал и творил. — Видишь, я все-таки был прав: герцогиня сбегает этой ночью с конюхом, навсегда отказываясь от титула.

— Это ворованный титул, и он приведет меня разве что на костер. К тому же, — я развела руками, демонстрируя себя, свою сорванную одежду, весь этот сеновал, — кто-то просто не оставил мне выбора. Я твоя женщина. А коли ты не герцог, так и мне не судьба.

И он увел меня прочь в непроглядную тьму летней ночи, накинув свою куртку поверх моего разорванного платья. В маленькую непримечательную гостиницу на окраине, где у него, как оказалось, уже был снят номер. Оставил меня отдыхать и ушел, обещав позаботиться обо всем остальном. Я хотела дождаться, когда он вернется, но все же уснула.

Теперь же, судя по солнцу, близился полдень, а я все еще была одна. И ужасно не хотелось думать, что где-то там, в гостинице классом повыше, расположенной возле главной площади, человек, похожий на герцога Раенского, сейчас садится в свой роскошный экипаж и уезжает. Навсегда. А я остаюсь. Одна, без денег и без единого целого платья.

— Доброго дня, моя нежная роза! Ты все же проснулась? — дверь без стука распахнулась, и в номер вошел… к счастью, все тот же Лис. Правда, конюхом я бы его сегодня не назвала. Одет скорее как лавочник средней руки: добротно, опрятно, строго, но как-то до ужаса блекло. Вслед такому точно не обернешься. — Спешу обрадовать: роскошная карета, предположительно принадлежавшая герцогу Раенскому, сегодня утром покинула город. Благородную даму, что приехала в ней вчера, охрана искала, но найти не смогла. Ходят странные слухи, — он широко улыбнулся, блеснув глазами. — Но приказа искать герцогиню не было — и ее не ищут, — Лис заговорщицки подмигнул и продолжил знакомить с новостями: — Наши лошади ждут нас за городом, твою одежду сейчас принесут. Ее доставили еще ночью, я просто распорядился не тревожить твой сон. У нас впереди обед — хотя для кого-то он завтрак — и посещение ярмарки. Вчера ты так ничего и не купила.

— Еще бы, ведь ты украл у меня кошелек, — я наконец-то смогла вставить хоть слово. Хотелось сказать, как я рада, что он пришел, что не пропал, что не бросил. Но не стала. Ведь я его жена. И я в нем уверена. Должна быть уверена. — Кстати, до сих пор не вернул.

— Это поправимо, Роззи, правда. Верну. Даже готов с процентами. Денег у нас хватает. Просто хочется хоть немного пожить вот так, — он неопределенно махнул рукой, не то комнату эту под самой крышей в виду имея, не то свой далеко не изысканный наряд.

— Как? — недоуменно хмурюсь я. — Бедно?

— Это не бедно, Роззи, это скромно. Без излишеств.

— И в чем же радость?

— Интересный опыт. Новый, необычный. Его не надо бояться.