Заглянувшие в Бездну - Калугин Алексей Александрович - Страница 33

А вот Хрипатый мне нравился меньше всех остальных. Ну то есть остальные мне тоже не нравились, но Хрипатый — этот просто вызывал отвращение. В нем все было мерзко — внешность, голос, манеры. Даже то, как он стоял — раскорячив ноги и выкатив живот, — открытым текстом орало о том, с каким пренебрежением он относится к окружающим. Причем не только к пациентам, а вообще ко всем. Разумеется, я не могу говорить об этом со всей уверенностью. Но мне так кажется. Мне было бы очень любопытно посмотреть на то, как Хрипатый общается с другими людьми, вне стен этого здания. Для того чтобы убедиться, что я в нем не ошибся. Но, увы, если Хрипатый может покидать пансионат, то у меня такой возможности нет и, по всей видимости, никогда уже не будет. Поэтому нам с ним так и суждено общаться через порог моей палаты-камеры.

— Эй! — Хрипатый снова постучал ключом по железу. — Глухим-то не прикидывайся! На выход!

Еще одна особенность — охранники никогда не обращаются к нам по именам. Я так полагаю, что отсутствие имен с обеих сторон необходимо для того, чтобы между охранниками и пациентами не возникало даже самых мало-мальски личностных отношений.

Я запомнил номер страницы, на которой остановился, закрыл книгу и положил ее на пол рядом с собой. Мебелью доктор Карцев нас так и не осчастливил. Наверное, причина в том, что в палате не должно находиться ничего, обо что пациент мог бы разбить голову. А мебель — это же сплошные углы.

Я все время мысленно говорю «нас», хотя понятия не имею, что и как происходит в других палатах-камерах. Но мне думается, что разница между нашими убогими обиталищами не так уж велика. Скорее всего, ее вовсе нет.

— Оглох? На выход! — еще раз прохрипел охранник.

Удивительно то, что голос его оставался совершенно спокойным и бесстрастным. Как будто он никогда не испытывал ни раздражения, ни злости, ни каких-либо других эмоций. Словно он вообще не умел чувствовать. Я бы на его месте давно бы взорвался. А Хрипатому — хоть бы что. Он выполнял свою работу с методичностью первобытного человека, рубящего баобаб каменным топором.

Я поднялся на ноги, сунул ноги в тапки и направился к двери.

Охранник сделал шаг назад и в сторону, чтобы дать мне выйти.

Оказавшись в коридоре, я сделал два шага в противоположную от него сторону и остановился. Прежде от нас требовали, чтобы мы еще и руки держали за спиной. Теперь можно было держать руки опущенными вниз. Засовывать руки в карманы было нельзя. Потому что карманы на нашей «стройотрядовской» форме были зашиты.

Охранник захлопнул дверь и запер ее.

Никогда не мог понять, зачем он это делает, если внутри никого нет?

— Прямо! — скомандовал Хрипатый.

Можно подумать, в этом коридоре можно пойти направо или налево.

Спрашивать, куда мы направляемся, было бессмысленно — Хрипатый все равно не ответит. Да и никто на его месте не ответил бы. Такие уж здесь правила.

Впрочем, и самому не трудно догадаться — не такая уж тут у нас разнообразная жизнь. В тренажерном зале я сегодня уже был. Кровь у меня брали два дня назад. Ужинать еще рано. Значит, меня хочет видеть доктор Карцев. Без вариантов.

— Налево!

Ну что за болван. Тут же всего один поворот. Такие дурацкие команды отдает только Хрипатый. Постоянно задаю себе вопрос, ему нравится командовать или приятно слушать собственный голос?

— На месте!

Я, разумеется, останавливаюсь. Потому что передо мной дверь кабинета. И, как полагается, делаю шаг в сторону.

Хрипатый приоткрывает дверь и заглядывает в кабинет.

— Пациент доставлен!

— Так почему же я его не вижу? — слышу я голос доктора Карцева.

Если он хотел таким образом подколоть Хрипатого, то зря старался — тот все равно ничего не понял.

— Заходи! — махнул он мне рукой.

Я вошел в кабинет.

Здесь пахло сладковатым дымом с примесью какого-то цветочного или фруктового аромата. Как будто доктор жег восточные благовония. Мне так кажется. Я видел, как это делают по телевизору, но никогда не вдыхал настоящий запах восточных благовоний.

Должно быть, то, о чем я думал, как-то отразилось у меня на лице.

— Что-то не так? — спросил доктор.

— Странный запах, — ответил я.

— Вам не нравится?

— Скорее наоборот, — я приподнял голову и, как пес, повел носом из стороны в сторону. — Что это?

— Ароматические палочки, — доктор достал из ящика стола продолговатую коробочку и кинул ее на стол. — Вы никогда не садитесь без приглашения?

— Нет.

— Ну тогда присаживайтесь, — доктор Карцев указал рукой на стул.

Я сел, не сводя взгляда с коробки, в которой лежали загадочные ароматические палочки.

— Возьмите, — доктор подтолкнул коробку ко мне.

Я инстинктивно дернулся назад.

— Что вас напугало?

— Ничего.

— Почему же вы вздрогнули?

— Не знаю… Просто так.

На самом деле я действительно испугался. В первый момент. Вещь, которую я никогда прежде не видел, внушала мне опасение. Наверное, это была нормальная поведенческая реакция. Но мне это совершенно не понравилось. Поэтому я и не признался в этом доктору Карцеву.

— Не хотите посмотреть?

— Да.

Я осторожно взял коробочку, открыл с торца и заглянул в нее. Внутри находилось десятка два, а то и три тоненьких палочек. Я двумя пальцами подцепил одну и вытянул из коробочки. Палочка была длинная, темно-коричневого цвета, покрытая плотным слоем чего-то, похожего на слипшуюся пыль. Я поднес палочку к носу. Запах был необычный, но совсем не такой, как в комнате.

— Для того чтобы почувствовать запах, палочку надо поджечь.

Доктор взял палочку у меня из руки, достал из кармана желтую одноразовую зажигалку, чиркнул и поднес язычок пламени к кончику палочки. Как только палочка занялась огнем, доктор несколько раз резко взмахнул ею, сбивая пламя и одновременно раздувая зардевший красный уголек. Огонь погас, и вверх от палочки потянулась полоска светло-серого ароматного дыма. Она извивалась, закручивалась спиралью, сворачивалась кольцами — вела себя словно живая.

Я наблюдал за ней как завороженный. Потому что никогда в жизни не видел ничего подобного. Должно быть, для тех, кто жил в мире, находящемся за пределами окружающих меня стен, это было что-то вполне обычное. Заурядное, скучное, рутинное, неинтересное. То, на что обычно обращают не больше внимания, чем на крючок, на который, придя домой, вешают шляпу. Но мне это казалось чудом.

Я протянул руку и попытался намотать дым на палец. Мне казалось, что это возможно. Но у меня ничего не получилось.

— Держите, — доктор Карцев протянул мне дымящуюся палочку.

Я взял ее двумя пальцами за тоненький кончик, поднес к носу и осторожно понюхал струящийся из нее дым.

Это был тот самый запах, что наполнял кабинет доктора Карцева, когда я в него вошел. Только более насыщенный и концентрированный.

Дым попал в глаза, и мне пришлось зажмуриться.

— Алексей Алексеевич, вы догадываетесь, почему я вас пригласил?

Не открывая глаз, я молча помотал головой.

Что за дурацкий вопрос? Откуда я могу знать, что взбрело ему в голову на этот раз?

— Вы знаете, как долго вы здесь находитесь?

Я приоткрыл один глаз.

Доктор Карцев сидел, поставив локти на стол и сцепив пальцы в замок. Выражение лица у него было не просто серьезное, но еще и сосредоточенное. Он смотрел на меня так, будто собрался загипнотизировать. Меня никогда прежде не гипнотизировали. Но мне кажется, что у гипнотизера должен быть именно такой взгляд — сосредоточенный и серьезный.

— Где? В этом кабинете? — спросил я.

— Нет. В этом заведении, — уточнил доктор Карцев.

— Приблизительно.

В отличие от доктора меня этот вопрос совершенно не интересовал. Какой смысл считать годы, если я точно знал, что я здесь навсегда? С таким же успехом можно считать выпавшие волосы. Зачем? Да, просто так. Смысла никакого.

Доктор Карцев постучал пальцами по столу. Это был не тот ответ, который он рассчитывал услышать. Ему было нужно, чтобы я назвал какое-то определенное число. А он бы тогда лукаво улыбнулся и сообщил, что я ошибся. Ну да, легко играть в угадайку, когда знаешь точный ответ. Но я не собирался с ним играть. Его игры мне были побоку.