Шмели и термиты - Халифман Иосиф Аронович - Страница 60

Земляные футляры, под защитой которых термиты заготовляют пищу, необязательно одевают только высохшие на солнце стебельки трав, колосья, плоды, листья, необязательно стелются по земле. Ровным слоем корки, склеенной из строительной пасты и грунта, термиты могут покрывать также и толстые стебли трав, и побеги кустарника, и, наконец, даже целые стволы живых деревьев, когда самый верхний слой коры отмирает и становится пригоден в пищу. Такой пленкой часто одеваются, причем на изрядную высоту, высохшие и обветрившиеся снаружи стволы сухих деревьев. Телефонные и телеграфные столбы, деревянные мачты электропередач во многих районах Средней Азии каждую весну покрываются от земли чуть ли не до самого верха сплошной земляной коркой. Эта штукатурка, скрывая фуражиров от жарких солнечных лучей, позволяет им под защитой светонепроницаемых навесов круглосуточно грызть, точить и переправлять в гнездо древесину.

И это совершается силами не одного насекомого или парочки их, которые из поколения в поколение передают от отцов детям свое природное, врожденное умение.

Здесь все сложнее, загадочнее. Здесь, как и у пчел и муравьев, отцы и матери не участвуют ни в заготовке корма, ни в строительных работах, связанных с расширением гнезда, ни в его защите, ни в кормлении вылупившейся из яичек молоди. Эти обязанности поделены между рабочими и солдатами, составляющими большинство членов семьи и — подчеркиваем это — бесплодными. Они никакого потомства не оставляют и, казалось бы, ничего не могут завещать последующим поколениям.

От такой головоломки не отмахнуться никакими ссылками на слепоту и мудрость врожденных инстинктов. Кроме того, ведь в сооружении ведущих к корму наземных туннелей и футляров, как и в сооружении всего гнезда, участвуют тысячи — слепых! — насекомых. И все действуют согласованно, в нужный срок, в нужном направлении.

Как же возникают, на чем основаны слаженность и связанность, преемственность их действий, разделение производимых операций во времени и пространстве? Ответы на эти вопросы, какими бы неожиданными иногда ни оказывались они, становятся все более ясными и все более точными.

Фуражиры, добытчики пропитания, в поисках корма проникают иногда и в крытые сооружения. Однако и здесь они действуют как под открытым небом: если на их прокладываемом внутри дерева пути встречаются непрогрызаемые (металл, камень) преграды, то их обходят, сооружая крытые галереи. Такие обводные шнуры дотягиваются до того места, где строители снова вгрызаются в дерево. Получив доступ в свою стихию, они дальше двигаются, по-прежнему не обнаруживая себя. Древесина выедается изнутри до предела, но не совсем, а лишь так, чтобы она не разрушилась, не рассыпалась, продолжала сохранять форму. Считается, что щупики фуражиров каким-то образом воспринимают состояние волокон древесины: перенапряженных волокон термиты не разрушают. Поэтому-то по внешним приметам часто совсем нельзя распознать дерево, даже сильно источенное внутри термитами.

По скрытым ходам, выедаемым в деревянных каркасах стен, термиты могут проникать в остов строений и здесь выводить свои галереи иногда и на потолки. Сначала они подклеивают их кверху, а далее где-нибудь повернут ось сооружения под прямым углом вниз, так что тонкие, постоянно удлиняющиеся земляные трубки свисают в пустоту. Поэту такие трубки покажутся, конечно, фантастическими сталактитами, а брюзге — обрывками грязных шнуров.

Любой шнур-сталактит какое-то время продолжает расти, удлиняться, а когда термиты забросят сооружение, оно останется висеть странной, недостроенной дорогой, ведущей в никуда…

В тропических странах галереи термитов встречаются чуть ли не на каждом шагу. Но эти земляные шнуры на земле, почвенные трубки на почве, естественно, не слишком бросаются в глаза и часто остаются незамеченными, хотя многие ученые, в том числе такой авторитет, как профессор К. Эшерих, признают сооружение их одним из самых удивительных явлений в этом удивительном мире.

Некоторые термиты не всегда избегают света и наземного воздуха, способны передвигаться на открытом воздухе и под открытым небом. Эти зрячие термиты-странники, совершающие в тропических джунглях даже дневные вылазки, изучены пока очень плохо. О них написано достаточно много неправдоподобного и непроверенного. Бесспорно, впрочем, что, отправляясь заготовлять корм, они движутся длинными колоннами, причем вместе с ними с трудом идут и солдаты, неся на весу свою тяжелую голову. Такие же солдаты бегут, кроме того, более или менее густыми, а то и сплошными цепям, окаймляя колонны с обеих сторон. Шествия этих кочевых колонн продолжаются подолгу: средняя скорость их продвижения составляет около метра в минуту, свыше полусотни метров в час.

Такие термиты не строят никаких обводных туннелей, никаких крытых дорог, они покидают гнездо только по ночам, когда и пробираются к месту, где заготовляется корм. Отсюда — встречным потоком — они возвращаются с обрезками листьев или соломистой сечкой в жвалах. Это и есть их добыча. Груз доставляется до самого гнезда и сбрасывается наземь около входных отверстий, но не вносится прямо в дом, а поначалу оставляется у порога. Разгрузившиеся носильщики вновь бегут по протоптанным ими дорогам. А между тем груды корма, сваленного у входов в гнездо, понемногу начинают таять: другие термиты, тоже под присмотром и охраной солдат, перетаскивают их отсюда вниз.

Сходным образом действуют термиты — собиратели растений-водорослей, а также лишайников, растущих в тропических лесах. Наземные походы совершаются то ежедневно, то с перерывами в несколько дней. Многие виды предпочитают для них все же сумерки и ночное время.

После захода солнца, а в пасмурную пору и раньше колонны Эутермес моноцерос выходят под охраной солдат. Они движутся к дереву, заранее облюбованному разведкой. Какая-нибудь кокосовая пальма с лишайником, густо покрывающим ствол дерева, — богатейшее пастбище для этого термита.

Рабочие взбираются по стволу иногда довольно высоко и, рассыпавшись по лишайнику, принимаются пилить жвалами его серые пластинки. Всю ночь стягиваются к гнезду вереницы термитов с заготовленным кормом, а незадолго до рассвета последние груженые фуражиры возвращаются домой и остаются здесь до следующего рейса.

Описавший эти марши натуралист Бюньон утверждает, что солдаты не сопровождают колонну, а стоят на месте, образуя вдоль движущихся колонн живой коридор, и непрерывно поводят в воздухе усиками-антеннами. Бюньону удалось сделать несколько снимков разных участков колонны, и он высчитал, что на один погонный метр приходится от восьмисот до двух тысяч термитов-рабочих, тогда как в цепях охраны стоит от ста до полутораста солдат на метр. Впрочем, как мы уже заметили, плотность цепей неодинакова: в одних местах солдаты стоят совсем редко, в других — сплошной шеренгой, «плечом к плечу».

Вытянувшиеся по земле, как змеи, ощетинившиеся жвалами солдат, черные ленты колонн имеют иногда по двадцать — тридцать метров в длину и до трех-четырех сантиметров в ширину. По подсчетам Бюньона, в среднем за ночь в одной вылазке за кормом участвует примерно тысяч триста одних только фуражиров.

Термиты, которые выходят под открытое небо, одеты в значительно более грубый хитин, чем постоянные обитатели подземелья. У многих хитин, одевающий брюшко рабочих и солдат, не только грубее, плотнее, но отличается и по цвету: темнее. Темноокрашенное насекомое менее заметно на поверхности почвы и потому лучше защищено от нападения всевозможных термитоядных тварей…

Однако мы еще не проследили до конца весь ход операции «заготовка корма». Рассказ прервался на том, что корм доставлен к гнезду и перетаскивается под купол.

Теперь уточним и напомним, что в глубь термитника сносится еще не готовый корм, а только то кормовое сырье, из которого должны быть извлечены питающие термитов вещества, скрытые (об этом уже говорилось) в чуть ли не всем живым отвергаемой, несъедобной и непитательной клетчатке.

Несколько термитов Термопсис и Ретикулитермес в искусственных гнездах получали в корм воду и мелкие обрезки ватманской бумаги, представляющей собой чистую, без каких бы то ни было примесей клетчатку. Полтора года — восемнадцать месяцев — продолжался опыт. И за это время вес подопытных семей увеличился в сорок раз. Не получая в пищу ничего, кроме клетчатки, семьи термитов явно процветали. Все необходимое для жизни они добывали из сверхпостной для других животных клетчатки.