Шмели и термиты - Халифман Иосиф Аронович - Страница 46

Эти впечатления в какой-то мере обманчивы. Термит не имеет отношения ни к жукам, ни к бабочкам и, кроме того, никогда не бывает червеобразной личинкой.

У всех насекомых каждая особь, развиваясь, изменяется, претерпевает одно превращение за другим. Чаще всего из яйца выходит личинка, или гусеница, она растет, и у многих становится сначала спящей куколкой, а там и полновозрастным совершенным насекомым — имаго.

Возьмем для примера шмелей или пчел. У них из яйца вылупляется безногая белесая личинка. Непрерывно питаясь, эта личинка растет, пока не превратится в предкуколку, далее в совсем бесцветную куколку.

Куколка недвижимо спит в ячейке, чтобы проснуться вполне сформировавшейся пчелой, окрашенной в присущие ей цвета. В сотах пчелиного гнезда большое число ячеек всегда заполнено личинками разного возраста и куколками. Точно так же и в исправном муравейнике с весны до осени, а у некоторых муравьев и круглый год не переводятся пакеты яиц и личинок, а также склады спящих в коконах или голых бесцветных куколок. Дозрев, они темнеют и просыпаются к жизни взрослыми муравьями. Пройдя стадию куколки, и шмели, и пчелы, и муравьи уже ничуть не растут более, нисколько не увеличиваются в размерах.

У термитов все несколько по-другому.

Термит не бывает ни напоминающей червячка личинкой, ни спящей куколкой. Его развитие минует эти формы. Из термитного яйца выклевывается ничтожное по размерам созданьице, живая точка. Это термит в миниатюре, живой, подвижный и бегающий не хуже взрослого. Его без помощи увеличительного стекла и не рассмотришь как следует. Зато под лупой можно увидеть и голову с усиками (в них, правда, всего только одиннадцать-двенадцать члеников, то есть почти вдвое меньше, чем у взрослого) и грудь с тремя парами бегательных ножек, и ножки с четырехчлениковыми лапками, и, наконец, брюшко, отличающееся безупречным молочно-белым цветом.

И все же это еще не термит, а только термитик. Чтобы стать взрослым, ему предстоит подняться по лестнице превращений. В ней пять-шесть, а то и больше ступенек. Каждая будет шагом по пути к взрослому состоянию, и на каждой это создание будет, увеличиваясь в размерах, изменяться.

Пора, однако, напомнить, что до сих пор речь шла только о сходстве насекомых, составляющих население термитника.

Между тем — об этом уже говорилось — обитатели подземной колонии удивительно различны.

Среди массы бескрылых, совсем белесых и бесцветных, светлых насекомых, движущихся по магистралям и отсиживающихся в закоулках гнезда, можно видеть какое-то число почти темнотелых, крылатых; да и крылатые неодинаковы: среди многочисленных длиннокрылых попадаются и совсем короткокрылые. Бросаются в глаза различия и в размерах уже одной только головы: у какой-то части бескрылых она непомерно велика, величиной чуть ли не с остальную часть тела. Эти головы явно тяжелы для их обладателей. Они носят их, понуро склоняя до самой земли, так что на каждом таком хитиновом цилиндре не всегда сразу видны большие темные зубчатые жвалы. Это и есть воины, так испугавшие Ганса ван Блоома, когда он прятался от разъяренного дикого быка на вершине термитника. У крылатых же головы куда меньше, а жвалы совсем незаметны.

Наблюдая эту массу насекомых, с удивлением ловишь себя на мысли, что весьма неодинаковые обитатели термитника составляют связанную кровным родством семью. Крошки и великаны, молодые и взрослые, похожие и разные — все, сколько их здесь есть, являются братьями и сестрами. Это потомство одних и тех же родителей.

В наиболее крупных густонаселенных термитниках, о которых речь будет далее, семья состоит не только из родных, но также из множества совместно живущих двоюродных братьев и сестер, из разновозрастных десятков и сотен тысяч, а то даже и миллионов внучек и внуков двух насекомых, положивших когда-то начало общине. Они появляются на свет одинаковыми и по размерам, и по признакам, и по свойствам.

Но мы уже начинаем, кажется, слишком забегать вперед, тогда как совершенно необходимо разобраться, каким же это образом рожденные одинаковыми родные братья и сестры, живя вместе под одним кровом, вырастают тем не менее столь разными.

Со многими невообразимыми чудесами предстоит столкнуться далее в лабиринтах термитника. И вот первое и, может быть, одно из наиболее поучительных.

Надо сказать, что у разных видов порядок Превращений более или менее неодинаков. Во всех исследованиях, посвященных этому — одному из наиболее запутанных — вопросу, сначала подробнейшим образом описывается ход развития насекомых, а далее говорится:

«Но в жизни все это не так просто!..»

Или:

«Но здесь еще слишком много неизученного…»

Или:

«Но никакая схема развития не может быть верной для всех видов…»

Запомнив эти предупреждения, познакомимся с одной из таких схем.

В шмелином гнезде специалист без особых трудностей и без ошибки выделит матку-шмелиху и не спутает ее ни с рабочими шмелями, ни с шмелиными самцами. В пчелином улье, посмотрев на соты, пчеловод всегда с одного взгляда отличит самок — матку или рабочих пчел — от самцов-трутней. И в муравейнике пол насекомых распознается без особых трудностей: рабочие муравьи, муравьи-воины и муравьиные царицы — это все самки, и с муравьиными самцами их не спутаешь.

У термитов не то: у них признаки пола глубоко скрыты, и по внешним приметам ясно опознаются только стазы (так ученые называют природные сословия, естественные касты в семье общественных насекомых). Без анатомического вскрытия и увеличительного стекла совсем не просто определить пол рабочего, солдата и даже крылатого — длиннокрылого или с крыловыми зачатками.

Пол легко опознается только у одной откладывающей яйца, или, как говорят специалисты, овулирующей самки.

Из яиц, которые эта самка кладет, выходят термиты, неотличимо похожие друг на друга и, видимо, во всех отношениях совершенно одинаковые. Они не приписаны от рождения ни к какому сословию и не относятся по крови ни к какой естественной касте — стазе. Ни об одном из множества одинаковых созданий совершенно невозможно сказать заранее, какая его судьба ждет, кем оно окажется, когда вырастет и станет взрослым, — рабочий это будет или солдат.

Между тем о термите никак нельзя сказать, что в любой коже сердце у него все то же. Нет, от того, в какой коже вырастет, каким окажется взрослое насекомое, зависят и его повадки, и, в конечном счете, его жизненное назначение. Если это рабочий термит, то на его ножки и жвалы переложены все тяготы по сооружению гнезда и добыче корма, и он всех в семье — от мала до велика — кормит и поит. Если это солдат, то он ревностно охраняет покой гнезда и благополучие его обитателей, а сам даже кормиться не способен, может только бегать по коридорам и нишам гнезда, выстроенного рабочими, и принимать готовую пищу от рабочих. Крылатые же (мы уже знаем, что у термитов есть и такие) не способны ни строить гнездо, ни кормить молодь, ни оборонять семью. Это самцы или самки, предназначенные только для продолжения рода и ни для чего другого не пригодные.

Выше говорилось, что нельзя узнать, каким в будущем станет насекомое первого возраста, кем оно окажется, когда вырастет. Предсказать это невозможно, потому что не существует примет, указывающих на будущее развитие каждой молодой особи. Различия, обнаруживаемые во взрослых, возникают постепенно. Они формируются обстоятельствами жизни и накопляются исподволь, по мере того как одинаковые по крови и облику крошки растут и поднимаются по ступеням развития.

Такие ступени действительно существуют, они отчетливо размежеваны между собой, каждая отделяется от предыдущей линькой.

Линька…

Это слово еще не раз будет повторяться, и пора сказать, что именно оно обозначает. Молодой термит выходит из яйца в мягкой и тонкой хитиновой рубашке. Постепенно эта рубашка твердеет, становится узкой, мешает расти, и насекомое сбрасывает ее. Линька — это очередная смена возрастной кожи, когда старый, отвердевший, ставший тесным и непрозрачным покров сбрасывается, и насекомое появляется в более просторном и на первых порах опять мягком и прозрачном одеянии.