Вымысел исключен (записки начальника нелегальной разведки) - Дроздов Юрий Иванович - Страница 20

• Предыдущая
• 20/125
• Следующая

На пресс-конференции, в ответ на советские обвинения в том, что Соединенные Штаты осуществляют шпионские действия, посылая свои самолеты в полеты над советской территорией, президент Эйзенхауэр посоветовал русским вспомнить дело Рудольфа Ивановича Абеля.

Фотографии Абеля и материалы о нем снова появились в прессе. Верховный суд США вроде бы поставил точку на судьбе советского разведчика, но его имя опять вернулось на первые страницы газет. Газета "Нью-Йорк дейли ньюс" в своей редакционной статье первой предложила обменять Абеля на Пауэрса: "Можно с уверенностью предположить, что для нашего правительства Абель не представляет больше ценности как источник информации о деятельности красных. (Он никогда им не был). После того, как Кремль выжмет из Пауэрса всю информацию, какую сможет... такой обмен был бы вполне естественным".

Удар нашей ракеты по самолету У-2 заметно повысил заинтересованность американской стороны в удовлетворении просьбы жены Р.И.Абеля. Контакты между адвокатами активизировались, и через некоторое время на мосту Альт Глинке состоялся обмен Абеля на Пауэрса.

Вот как об этом вспоминает в книге "Незнакомцы на мосту" адвокат Дж.Б. Донован: "...10 февраля 1962 г. я проснулся в 5.30 утра и с трудом упаковал вещи. Шел восьмой день моего пребывания в Берлине, и, если все пройдет хорошо, день последний. После завтрака я отправился в американский военный лагерь. Из маленькой гаупвахты с усиленным караулом, где Абеля содержали в особо охраняемой камере, были удалены все арестованные.

Когда я вошел, Абель поднялся мне на встречу. Он улыбнулся, протянул руку и, к моему удивлению, сказал: "Здравствуйте, Джим". Ранее он всегда называл меня "мистер Донован". Он выглядел худым, усталым и сильно постаревшим. Однако он был, как всегда, любезен и предложил мне американскую сигарету, сказав с усмешкой: "Этого мне будет не хватать".

Нашу беседу ничто не стесняло. Я спросил, не возникает ли у него опасений в связи с возвращением домой, и он быстро ответил: "Конечно нет. Я не сделал ничего бесчестного".

Мы проехали на автомобиле по безлюдным улицам Западного Берлина, направляясь к мосту Глиникер-брюкке, месту нашей встречи. И вот мы уже на "своей" стороне темно-зеленого стального моста, который ведет в оккупированную Советским Союзом Восточную Германию. На той стороне озера был Потсдам, справа на холме виднелся силует старого замка.

На другой стороне моста, названного в 1945 г. американскими и русскими солдатами "Мостом-свободы", виднелась группа людей в темных меховых шапках. Выделялась высокая фигура одного из советских официальных представителей в Восточном Берлине, с которым я вел переговоры об обмене заключенными. Теперь трем правительствам предстояло завершить этот обмен.

По нашей стороне Глиникер-брюкке прохаживались американские военные полицейские.

Позади остановились два автомобиля вооруженных сил США. Окруженный здоровенными охранниками, появился Рудольф Абель, изможденный и выглядевший старше своих лет. Пребывание в тюрьме в Америке оставило на нем заметный след. Теперь, в самый последний момент, он держался только благодаря выработанной им внутренней самодисциплине.

Рудольф Иванович Абель был полковником КГБ. Его считали "резидентом", который из своей художественной студии в Бруклине в течении 9 лет руководил советской разведывательной сетью в Северной Америке. Абеля задержали в июне 1957 года, полковника выдал его подчиненный Хейханнен, аморальная личность. ФБР арестовало Абеля, предъявив ему обвинения в заговоре с целью сбора атомной и военной информации, что могло грозить смертной казнью.

В августе 1957 г. Абель попросил "назначить ему защитника по усмотрению ассоциации адвокатов". Выбор пал на меня. На процессе 15 ноября 1957 г. я попросил судью не прибегать к смертной казни, поскольку, помимо прочих причин, "вполне возможно, что в обозримом будущем американец подобного ранга будет схвачен Советской Россией или союзной ей стране; в этом случае обмен заключенными, организованный по дипломатическим каналам, мог быть признан соответствующим национальным интересам Соединенных Штатов".

И теперь на Глиникер-брюкке должен был состояться именно такой обмен во исполнение договоренности, достигнутой "после того, как дипломатические усилия оказались бесплодными", как написал мне президент Кеннеди.

На другой стороне моста находился пилот американского самолета У-2 Фрэнсис Гарри Пауэрс. В другом районе Берлина, у контрольно-пропускного пункта "Чарли", должны были освободить Фредерика Прайора, американского студента из Йеля, арестованного за шпионаж в Восточном Берлине в августе 1961 г. Последней фигурой в соглашении об обмене был молодой американец Марвин Макинен из Пенсильванского университета. Он находился в советской тюрьме в Киеве, отбывая 8-летний срок заключения за шпионаж, и даже не подозревал, что в скором времени его освободят.

Когда я дошел до середины Глиникер-брюкке и завершил заранее обговоренную процедуру, можно было наконец сказать, что долгий путь завершен. Для адвоката, занимающегося частной практикой, это было больше чем судебное дело - это был вопрос престижа.

Я был единственным посетителем и корреспондентом Абеля в США в течение всего 5-летнего его пребывания в заключении. Полковник был выдающейся личностью, его отличали блестящий ум, любознательность и ненасытная жажда познания. Он был общительным человеком и охотно поддерживал разговор. Когда Абель находился в федеральной тюрьме Нью-Йорка, он взялся учить французскому языку своего соседа по камере - полуграмотного мафиози, главаря рэкитеров.

Приближалось время расставания. Он пожал мне руку и искренне сказал: "Я никогда не смогу полностью выразить вам мою благодарность за вашу напряженную работу, и прежде всего за вашу честность. Я знаю, что ваше хобби - собирание редких книг. В моей стране такие сокровища культуры являются собственностью государства.

Однако я постараюсь все же сделать так, чтобы вы получили, не позже следующего года, соответствующее выражение моей благодарности".

• Предыдущая
• 20/125
• Следующая