Чистильщик - Щепетнов Евгений - Страница 7

Это потом я стал работать тоньше, досконально изучив такую науку, как виктимология, науку о жертвах.

Как сделать, чтобы преступник на тебя напал? Чтобы совершил преступление? Как его спровоцировать? Все это и рассматривает виктимология, в общем-то, не очень уж и сложная наука.

Например – если девушка, одевшись максимально смело (микроюбка, чулки, просвечивающие сквозь кофточку груди), идет в парк с группой молодых людей, распивает с ними спиртные напитки – что может произойти с ней дальше, с максимальной вероятностью события? Нет, ее не похитят инопланетяне. И ей не дадут медаль «За подвиг на пожаре». Ее нормально завалят и отымеют всей группой, потому что будут считать, что ради того она сюда и пришла. Ради того пила, курила и позволяла хватать себя за сиськи.

Или, например, мужчина, напившись пьян, достает пачку денег прямо там, в пивнушке, на глазах у многочисленных зрителей, а потом шатаясь уходит в ночь – что будет с ним дальше? Точно – его нагонит не влюбленная девушка и не старушка, мечтающая пожелать этому гражданину доброй ночи и счастливого утра.

Почему я в первые дни и недели своих ночных патрулей не мог найти того, кто пожелает на меня напасть? Почему ни один преступник не заинтересовался моей одинокой фигурой? Я понял это не сразу. А когда понял – все стало на свои места. Виктимология, однако!

Какой идиот пойдет на высокого, спортивного парня в спортивной же куртке, который выглядит одновременно как Ален Делон и Гойко Митич?

Кому охота наскакивать на чувака, который или морду разобьет, или сбежит, унося с собой мифическое богатство?

У таких «гойко» в кармане обычно максимум мятая трешка, за которую они будут биться, будто защищают «злой город» Козельск от Батыева войска!

Вот если бы я был девчонкой в короткой юбчонке либо подвыпившим мужиком с толстым портфелем – тогда да! А так… одно лишь пустое времяпровождение. Холодно, неуютно и скучно.

Кстати сказать – сложнее всего было объяснить маме – зачем это я брожу по улице темными вечерами. Не стоило надеяться, что она не услышит, как я выхожу из дома. Пришлось сказать, что бегаю ночью, перед сном, что иначе не усну – весь на нервах, весь на переживаниях. Глупое объяснение, да, но какое еще я мог придумать? Сказать, что иду искать негодяев, искалечивших ее, сделавших инвалидом?

Или что – сказать, мол, иду на свидание к девушке?

Конечно, мама не поверила. Когда приходил, она тихо выходила навстречу, принюхивалась – вдруг я попал в дурную компанию, курю, выпиваю или… еще чего хуже! Но я не пил – вообще. И не курил – курящий спортсмен – это урна с бычками, как сказал некогда Петрович. Боксер без «дыхалки» – не боксер. Курение не добавляет «дыхалки», точно!

Меня не брал алкоголь, от него я буквально едва не напускал в штаны (от крепкого и когда много выпито) – пробовал, в студенческое время, чисто ради эксперимента, уже зная о своей – дурацкой, надо сказать – особенности организма.

Почему дурацкой? Ну, только представить – компания, все выпивают – Новый год там либо день рождения, а я после нескольких бокалов шампанского либо после нескольких рюмок коньяка бегу в сортир! А у самого «ни в одном глазу», хоть ты тресни! Даже обидно!

Вообще – неприятно сидеть трезвым в пьющей компании. Когда ты такой, как все, когда подвыпил – окружающие кажутся вполне нормальными, шутки – веселыми, женщины – красивыми, а мир добрым и хорошим. Пока не наступило похмелье, само собой. А если ты трезв и вокруг все пьяны?

О боже мой… если бы люди видели себя, выпившего несколько рюмок водки! Если бы они хоть раз оказались в компании этого себя, посмотрели на происходящее со стороны! Пошлые, тупые, несмешные шутки, пьяные, потные женщины, с размазанной тушью и помятыми юбками, громогласные парни, вдруг возомнившие себя неотразимыми мачо и одновременно Жванецкими!

И тут я – такой весь правильный, такой трезвый, непьющий, «мать его за ногу»!

Приходилось изображать из себя подвыпившего, незаметно выливая алкоголь, либо бегать в сортир, чтобы избавиться от токсинов – что не прибавляло уважения у честнуй компании.

Впрочем, скоро я научился бороться с этой всей напастью. Все просто. Нужно твердо сказать – не пью, и все тут! Не нравится? Значит, пошли вы все!.. Но это уже было потом. Когда понял.

В общем, мама от меня отстала. Ну, бродит по вечерам и пусть себе бродит! Может, и правда с девочкой какой встречается? Она все лелеяла мечту меня оженить – позже, конечно, но тренироваться-то надо? Разработать мышцы, так сказать!

Помню, как впервые выловил у себя из кармана пачку презервативов – я ржал, аж слезы потекли! Мама, милая мама! Она и тут все продумала до мелочей!

Кстати сказать, после этого все пошло как по маслу – надо было просто надорвать пачку и выкинуть один презерватив. Вроде как пустил в дело. И тогда мамина душенька довольна – не просто так ходил, а по поводу! «Сынок-то повзрослел! Мужчина!»

Только вот изредка вставляла прозрачные намеки, мол: «…и почему это к нам никто не ходит… пригласил бы кого-нибудь… чего там, под дождем-то тискаться! Я, ежели чего, – отвернусь и уши заткну!» Меня разбирал истерический смех, я еле сдерживался, чтобы не расхохотаться, и останавливала только одна мысль – о том, что не выдержу и сдам себя с потрохами.

Нет уж, не надо маме знать! Ни к чему это. Мамы должны узнавать о плохом в последнюю очередь. Или вообще не знать. Лучше – никогда.

В общем, когда мои потуги вызвать на себя огонь потерпели фиаско, я решил перейти к более активным действиям, не ждать, когда на меня нападут, нападать сам. На кого?

А вот тут вопрос интересный. Я снова начал видеть «зеленых», так я их называл. Вначале нечетко, а потом – все ясней и ясней. Это потом я начал называть этих гадов «тварями» и «рептилоидами», ведь в то время о рептилоидах понятия никакого не имели, хотя ходили рядом с ними, жили с ними и даже спали в одной постели.

Твари ничем не отличались от других людей, кроме двух важных особенностей. Первая – то самое зеленое свечение, иногда яркое, иногда тусклое, совсем тусклое – будто в центре лба у человека мерцало зеленое, пульсирующее пятно.

Но были такие, что просто светились как фонари! О них едва не били протуберанцы, как от солнца в периоды его активности!

Что это было за свечение, что я вижу – не знаю. Аура, так называют что-то подобное. Но почему тогда не вижу ауру нормальных людей? Животных? Растений? Ведь аурой обладают и они! Нет, я вижу ауру только Тварей. Зато ясно, четко, даже за несколько километров от себя. Когда Тварь с яркой аурой далеко, за пределами видимости, вижу эту Тварь чем-то иным, не глазами. Каким-то участком моего странного мозга, передающего картинку – зеленую точку, пылающую за горизонтом, яркий маленький костер дикарей-каннибалов, на котором жарят неудачливого путешественника или миссионера.

И еще интереснее – я вижу Тварей по телевизору! Тогда существовали только черно-белые телевизоры, но если Тварь была крупной, созревшей – той самой, с протуберанцами, – то чтобы увидеть ее суть, особых усилий прилагать не приходилось. Достаточно одного взгляда.

Серое облако-свечение вокруг человека – вот как я видел картину с экрана телевизора.

Иногда мне казалось, что это самое облако складывается в дьявольскую морду – с рогами, со всеми причитающимися бесу причиндалами. Только тогда я был совершеннейшим атеистом (по-другому и быть не могло – советский школьник борется с поповским мракобесием!), потому мысли об одержимости бесами отбрасывал сразу же, после появления в моем светлом атеистическом мозгу этой крамольной мысли.

Но это уже потом. Тогда, когда я начал Чистку, я видел не так четко и не всегда. Только самых сильных Тварей, в полной их «половой зрелости» и боевой готовности.

Итак, что я имею? Опыт двух недель бестолковой, пустой беготни по городу.

Что мне нужно? Найти тех, кто мог бы на меня напасть, если бы я был виктимной жертвой.