Аристократы (СИ) - "Баса" - Страница 71

Процессией из четырех человек вышли из зала и направились по коридору, вглубь дома. Сначала Сергей Хаски, потом мой папа, а потом Дмитрий показал рукой, будто бы приглашал мне первой пройти. Какой серьезный жених. Он как будто забетонирован, лицо без эмоций, ничего не скажешь, словно готовился выпить стакан воды. То есть ноль реакции со стороны Хаски, как будто контракт — это столь равнодушное, слишком обыкновенной занятие, которое он чуть ли не каждый день совершает.

А вообще не поздно джентльмена из себя строить? Я с демонстративным вздохом и приподнятой в невысказанном вопросе бровью пошла третья по стопам мужчин, а Дима последний.

Я знаю Дмитрий Сергеевич пялился на мои бедра в обтягивающем платье, чувствовала, как изучал.

А…нет… поняла… робот Дмитрий Сергеевич. Мишень всегда первый и последний человек, в середине безопаснее. Ты точно, робот, Дмитрий Сергеевич. Всё просчитываешь от начала до конца?

Когда дошли до бежевой, деревянной двери, остановились и по одному заходили. Я первая, следом Дима. И я резко перестала дышать, когда Хаски левую руку закинул на меня… через мое плечо опустил ее по диагонали вниз. Кистью передавил левую грудь, тем самым чуть ее обозначив выше корсета, ладонь положил — правее живота. Властно, как поводок накинул и отметил, что это принадлежит отныне ему. Холодный металл часов чувствовала на коже живота даже сквозь материал. Голову Хаски наклонил с правого бока от моего лица. И прошептал на уровень уха, от чего прядка волос слегка покачнулась от теплого дыхания.

— Я весь…в нетерпении… — услышала шепот.

Губы, как клеймо, обожгли кожу по ниже уха.

Отцы присаживались за широкий, овальный, коричневый стол. На нас не смотрели, но думаю видели, делали вид, что их не касалось.

Я подняла правую свободную руку, (левая пережата Хаски) и пальцами прикоснулась к костяшкам его руки. Легко провела, невинно пробежалась кончиками, как бы в одобрении.

Уголок губ дернулся в попытке улыбнуться, потом тщательно скрыла.

Будь в нетерпении, будь…

Ты только что подтвердил мои догадки, Дмитрий Сергеевич.

Сделала шаг из его рук, а Хаски, потеряв бдительность, не успел сжать руку, чтобы сдержать побег, пришлось ей упасть с меня. А я медленно направилась к одному из множества стульев рядом с отцом.

Нас всего четверо, подписание договора строго между нами, никого не посвящали в условия, считалось дурным тоном. Возможно я выкапываю себе могилу, но по-другому не могу. Памятую обо всем, что было между нами, только подобным образом могла защититься или отомстить. Не знаю, что из этого стало главной целью. Одно из этих двух ощущений стало главенствующим и занимало контроль над телом и мыслями.

Пока папа и Хаски старший по очереди изучали брачный контракт, я разглядывала простой на вид кабинет: бежевые обои, пару горшков с цветами, минимум окон, чтобы солнце не мешало, когда шли совещания.

А вот взгляд сидящего напротив мужчины жёг. Везде и очень тщательно. Когда я имела не осторожность легко прикусить нижнюю губу, нервничала наверное, но тут же знакомый взгляд опалил место укуса. Не знаю умеет ли Дмитрий формировать энергию глазами, но очень похоже на то. А если положить локти на стол, правой рукой обхватить затылок, сделав вид, что поправила прическу. Огонь стремительно двинулся по верху моей груди… по дорогому украшению вальяжно расположившемуся на открытой плоти… огонь пронесся выше по ключице… по жиле на шеи…вновь по губам. Я ощущала эти непрестанные, не видные дорожки.

Дмитрий Сергеевич снял явно предохранитель и готовился к удару.

Когда ему передали контракт, Дима не глядя, лист положил на стол между нами и двумя пальцами подвинул вперед.

— Я его составлял. Наизусть знаю. Подписывай. — Хаски протянул ручку, словно джентльмен первый уступал право подписи.

Ручка обычная, черная, покрутила ее перед лицом, словно какую-то великую реликвию. Другого шанса не будет защититься.

Отложила ручку на стол к всеобщему удивлению. Мужчины за озирались по сторонам, как бы проверяя есть ли тут кто-то еще, конечно, никого не было.

— Аня, подписывай, — отец заглушил голос настолько, чтобы слышали только мы и ни в коем случае — ни за дверьми люди, ни охрана через камеры.

Хаски старший прокашлялся и легонько стукнул по пустой поверхности стола. Привычные, как в прошлый раз, звуковые волны проплыли по помещению.

— У меня будет условие, — не проиграть в битве взглядов.

Научилась у Хаски противостоять.

Им нужен этот договор. Мне — нет. Значит будешь плясать от меня. Народ они собрали выхода у них нет, поэтому отсюда мы с Хаски должны выйти женихом и невестой.

— Всего одно условие — и я подпишу! — наконец, собралась с мыслями, постаралась, чтобы голос не дрожал.

Поглядела в глаза Дмитрию. Будущий жених локти поставил на стол, скрестил пальцы между собой в замок, на одной руке часы сверкали, привлекая внимания. А внимательные глаза, пытались понять, что я приготовила, какой сюрприз.

Заулыбался Дмитрий, но это не та радостная улыбка, которая была подарена матери. Это улыбка мне — надменная, лживая.

— Что за условие? — поинтересовался.

А я собралась с мыслями и громко озвучила, как приговор в зале суда, даже если это глупость, для меня — нет:

— Ни одна из сторон не вправе требовать исполнения назовем так «супружеского долга» до свадьбы. При нарушении этого условия соглашение автоматически расторгается!

Ни один мускул не дернулся у Хаски, пока изучал меня — новое вещество. Хотя уже старое и он должен был понять, что во мне не только наивность сочетается. К цели господин идет напролом и его неплохо успела понять и изучить. Даже если основная причина концерта — желание вытравить третьего, мешающего нашим семья, то от побочного возможного «удовольствия» не станет отказываться.

И что ему помешает вести себя также нагло, как и прежде. Что помешает мужчине взять свою невесту? Мое нежелание? Разве Хаски это когда-то останавливало?

— А с чего решила, что мне это интересно? — теперь смеялась я над его попыткой.

— Раз тебе не важно, то никаких проблем, правда? Папа, позови юриста? — обратилась к своему предателю-отцу.

Хаски молчал, держа руки перед лицом, а я мысленно праздновала победу. Желай меня, дорогой, желай! У нас на каждом шагу натыканы камеры. Весь город под наблюдением. Редко, где отсутствуют. У меня в доме и у него в пианино камеры. Сорвешься — автоматически расторгается договор и будешь виноват ты, а не я. Я условия все выполнила, совесть чиста.

За всю мою боль и унижения ответишь, Хаски! Отец с подозрением уставился на меня, потом на Сергея, потом на Дмитрия. Этот круг он не прерывал, искал ответа на наших лицах. Хаски обдумывал некоторое время, потирая подбородок длинными пальцами, едва заметно кивнул отцу. Папа подтянул руку с часами к лицу и, набрав комбинацию цифр или букв, наконец, воззрился на меня.

Я довольно развалилась на стуле, постукивая пальцами по столу.

Моя победа, Хаски! Больше не дам вытирать об себя ноги.

Пока ждали, отец внезапно привлек внимание неуверенным тоном:

— Аня, как бы тебе сказать. Конечно, никто до свадьбы не требует исполнения супружеского долга, но… это не совсем правильно, — как бы корректнее начал отец. — Вы на время зависите друг от друга.

Ты за кого отец? Я перестала улыбаться и удивленно обратилась взглядом к родителю. Я правильно услышала. Он за то, чтобы я с Хаски «жила» в прямом смысле? В смысле спала?

Но расслышала голос напротив себя. Больше не было хрипотцы в голосе, как возле двери, теперь был холод и безразличие:

— Раз у тебя свои условия, будет честно, если и мои условия обговорим. Я также, как и ты, в невыгодной ситуации. Согласись? — самоуверенность лишь на минуту покинула его, теперь он опять взирал с превосходством на пару. — У меня отобрали невесту, выдали другую. К тому же, предыдущая полностью устраивала, — я закатила глаза на этот фарс.

Уставилась на стол невидимым взглядом. Именно поэтому он Ананину заставлял жить и спать с ним, потому что Кристина во всем устраивала. Так и было.